Страница 14 из 117
Театральные вкусы Георга III отличались известным своеобразием. Он не слишком любил Шекспира и трагедию; зато фарсы и пантомимы приводили его в восторг, и над паяцем, глотающим морковку или связку колбас, он хохотал так самозабвенно, что сидевшая рядом королева вынуждена была шептать ему на ухо:
— Мой всемилостивейший король, будьте сдержаннее!
Но он всё равно хохотал до упаду.
Он любил также бывать в соборе святого Павла в День приютских детей, когда они звонкими голосами пели гимны.
«Не англы, но ангелы!» — повторял Георг слова византийского богослова Григория Великого, увидевшего продаваемых в рабство юношей-язычников из племени англов; а было это в начале седьмого века.
Нет, было что-то очень трогательное в простой жизни этого короля. Покуда была жива его матушка — то есть целых двенадцать лет после его счастливой женитьбы на маленькой клавесинистке, — он оставался большим, робким, нескладным ребёнком под началом своей суровой родительницы. Вероятно, она была действительно умной, властной и жестокой женщиной. Она вела свой сумрачный дом, с недоверием глядя на каждого, кто приближался к её детям. Все её сыновья, братья Георга, выросли буянами и даже и немножечко бандитами. Георг вырос послушным и почтительным. Ежевечерне, об руку с Шарлоттой, он навещал матушку в Карлтон-Хаусе. Она умерла от болезни горла, но едва ли не до последнего дня своей жизни ездила по улицам, показывая, что ещё жива. Вечером накануне смерти эта железная женщина, как обычно, беседовала с сыном и невесткой, а утром её нашли мёртвой. В последние перед смертью дни она всё повторяла сыну хриплым голосом:
— Георг, будьте же королём!
И он старался быть королём, этот простодушный, упрямый, привязчивый, узколобый человек.
Он старался, как мог; стремился к добру, по своему разумению; придерживался понятных ему добродетелей; усваивал доступные ему знания. Он чертил карты, прилежно изучая географию. Он знал родословные своих придворных. Он знал университетских преподавателей и профессоров. Он безошибочно разбирался во всех тонкостях этикета своего двора и двора своего деда, в мельчайших процедурных предписаниях касательно послов, министров, советников, аудиенций; и узнавал в лицо самого последнего из своих пажей и самого ничтожного из работников на конюшне или на кухне. Во всём этом он был на высоте. Но... И здесь вновь хочется предоставить слово автору знаменитой «Ярмарки тщеславия»:
«...Но когда подумаешь о той высочайшей должности, какую только может взять на себя смертный, чтобы в одиночку распоряжаться мыслями, верованиями и требовать безоговорочного подчинения миллионов себе подобных, отправляя их на войну за свои личные обиды и интересы, приказывая: «Торгуйте вот так, думайте этак, одних соседей считайте союзниками и поддерживайте, других рассматривайте как своих врагов и убивайте по моему велению и вот так молитесь Богу!» — разве удивительно, что, когда эту почти божественную должность взял на себя такой человек, как Георг, всё дело должно было кончиться расплатой и унижением и для нации, и для её вождя? »
Но всё же... Король вступил в конфликт со своей аристократией. Король, поддержанный народом, воевал с Америкой. Король, поддержанный народом, отказал в правах католикам. Он пошёл против своих патрициев.
Король действовал подкупами, запугиванием, мог при случае и покривить душой; являл удивительную обтекаемую настойчивость; был мстителен и так твёрд в своих решениях, что это его свойство могло вполне вызвать восхищение. Даже в болезни дух его оставался непокорённым. Лишь только наступало просветление, как он тут же возвращался к своим планам, отложенным на то время, когда к нему вернётся рассудок. Ведь последнее время своей жизни он проводил в безумии! Но как только приходило просветление, как только его руки высвобождали из смирительной рубахи, как он тотчас брался за перо и углублялся в дела, в те самые дела, которыми занимался в момент начала болезненного припадка.
Но покамест он был ещё здоров, он был и счастлив в семейной жизни. Шарлотта родила ему многочисленных рослых сыновей и миловидных дочерей. Дочери все были красавицы, добрые, нежные, учтивые, одарённые. Одна рисовала, другая — играла на фортепьяно. И все любили рукодельничать, улыбчивые Пенелопы! Они носили высокие чепцы, тугие корсеты и широкие юбки. И сидя в подобных нарядах, они прилежно шили и вышивали. Меж тем одна из них прилежно читала вслух.
Дом короля Георга был домом, как мы скажем, «нового английского джентльмена»; то есть нового, естественно, для того времени! Там рано ложились и вставали, обращались друг с другом приветливо, занимались благотворительностью, жили скромно и упорядоченно. И наша главная Героиня, до рождения которой остаётся ещё много времени, будет в дни своей зрелости стремиться жить именно так: спокойно, размеренно, упорядоченно. Быть может, скучновато, но эта скука подарила человечеству строгую, простую и, в сущности, прекрасную мораль!
Но, впрочем, принцы-сыновья рвались на волю, когда выросли, конечно. А кто из молодых не рвётся на волю, прочь от морали, нравственности, домашнего уюта... Чтобы когда-нибудь вернуться!..
В доме короля и королевы вставали, ложились, ездили кататься, садились обедать в строго установленные часы. День за днём, день за днём, одно и то же. В один и тот же час каждый вечер король целовал нежные щёчки дочерей. Принцессы целовали ручку матушке. Король выпивал свой непременный стаканчик на сон грядущий. В один и тот же час пажи и фрейлины обедали, в один и тот же час ужинали. Вечером в королевских гостиных устраивался концерт или играли в трик-трак. Король с семейством любил прогуливаться пешком по Виндзорским холмам. За руку он обычно вёл свою любимицу, принцессу Амелию. Дружелюбный люд окружал счастливую семью.
А по окончании очередного концерта король снимал треугольную шляпу и благодарил музыкантов:
— Благодарю вас, джентльмены!
Жизнь текла прозаически и безмятежно. Король разъезжал верхом, спешивался и беседовал с фермерами о видах на урожай. Он и сам представлялся как «Фермер Джордж». Многие любили его. А художник Гилрей изобразил его в виде великанского короля, свифтовского короля, правителя сказочного государства Бробдингнег[31]. Король-великан в парике и мундире разглядывает крохотного Гулливера, стоящего на его ладони. Современники видели в короле-великане Георга, а в крохотном Гулливере — великого Наполеона. История в дальнейшем использовала другие размеры, признавая Георга — малым, а Наполеона — напротив — большим. Впрочем, известно, что в жизни Наполеон не мог похвалиться высоким ростом.
Королевская чета охотно разъезжала по гостям и крестила отпрысков знатных семейств.
Королева Шарлотта была женщиной рассудительной, строгой, очень величавой в торжественных случаях и довольно простой в обыденной жизни. По тогдашним временам её можно было назвать начитанной. Она отличалась скупостью, с домочадцами обходилась милостиво, в вопросах этикета проявляла неумолимость. Она держала себя безупречно, но, будучи сама добродетельной, она не понимала и не прощала обыкновенных человеческих слабостей. Ей пришлось немало пережить, особенно когда супруг потерял рассудок, но она-то всегда сохраняла присутствие духа. Она храбро исполняла свой долг и того же требовала от других.
— Меня никогда никто не оскорблял! — любила повторять эта правительница Альбиона.
Истинным украшением королевского семейства являлась принцесса Амелия, добронравная красавица, рано умершая. Король был с ней трогательно нежен. Сыновья доставляли королю мало радости. Грубоватые и громкоголосые, они всем своим видом противостояли скромной жизни родителей. Но прелестная Амелия утешала отца. Прогулки в Виндзоре мы легко можем себе вообразить и сегодня благодаря яркому описанию, сделанному современниками в книге «Дневники и письма семьи Бэрни»:
«Это была очень красивая процессия. Первой одна шагала маленькая Принцесса, которой недавно пошёл четвёртый годок; она была одета в шубку, крытую тонким муслином, на головке её красовался вышитый тёплый чепец, пальчики спрятаны были в рукавички прелестного белого цвета, а в правой ручке малютка удерживала веер. Она была очень довольна собой и прогулкой и то и дело оглядывалась по сторонам. При виде королевской семьи все отходили с дороги и останавливались немного поодаль. За Принцессой следовали Король с Королевой, которые искренне радовались радости малютки Принцессы. Следом шли Её высочество Наследная Принцесса об руку с леди Элизабет Уолдгрейв, Принцесса Августа с герцогиней Алкастерской и Принцесса Елизавета с леди Шарлоттой Бэрти...»
31
...государства Бробдингнег... — Страна великанов Бробдингнег описана в романе Джонатана Свифта «Путешествие Гулливера» (1726).