Афганский кегельбан

— Юрик! — руки и ноги Полины судорожно сжали Тарана.

Своя ноша не тянет! Юрка достаточно уверенно прошел несколько шагов до Полининой кровати, около которой на тумбочке горел красноватый ночничок и лежал любовный романчик в мягкой обложке с изображением традиционной целующейся парочки. Летом, когда Юрку на три дня послали к Полине, Таран не видел у нее такой литературы. На полках тогда стояла в основном русская и зарубежная классика: Толстой, Достоевский, Пушкин, Некрасов, Диккенс, Гюго, Данте и еще кто-то, кого Таран либо вовсе не читал, либо читал в рамках школьного курса. Еще у нее там было множество книг по философии. Если фамилии классиков литературы Юрка, в общем и целом, хотя бы понаслышке знал, то Кант, Гегель, Ницше, Шопенгауэр, Дьюи, Витгенштейн и еще туча всяких философов представляли для Тарана не просто темный лес, а глухую неведомую тайгу. Неужели она все это прочла? Если это и впрямь так, то можно не удивляться, что у нее в башке сдвиги по фазе начались… Лично Юрке казалось, будто у него самого крыша поехала бы еще раньше, после прочтения хотя бы одного из этих талмудов.

А теперь, вишь ты, потянуло Полину на любовные романы. Как Надьку Таран, которая философских факультетов не кончала!

Конечно, Юрка надолго над этими делами не задумывался — не до того было. Просто так, принял к сведению.

Когда они с Полиной, продолжая оставаться «два во плоть едину», улеглись на постель, озаренную красноватым светом, то страсть уже вовсю закипела. Прежде всего у Полины, конечно. Видать, и впрямь у нее тут не было ничего, хотя вроде бы на здешнем третьем режиме вовсе не монастырь и не тюрьма, какие-то люди время от времени тут появляются. Но уж больно ей не терпелось — так жгла, так извивалась и дергалась, что и Таран, который особо не любил торопыжить, очень неплохой темп принял…

В общем, они пары минут не провозились, как все кончилось. Таран, конечно, помнил, что без средств защиты работает, а потому хотел было под финиш спрыгнуть. Но фиг вам, гражданин начальник! Полина накрепко сцепила лодыжки и ладошки — не отпустила.

— Я не понял, — заметил Таран, — ты что, таблетки приняла какие-то или рожать по новой собираешься?

— А почему бы и нет? — сдувая со лба свесившиеся кудряшки, счастливо улыбнулась Полина. — Мне вообще-то это дело понравилось!

— Блин, — сказал Юрка, расслабленно откинувшись на подушку рядом с ней, — как такое дело может нравиться?

— Бесполезно объяснять, — поглаживая свои увесистые груди, особо не уменьшившиеся с тех времен, когда она ими Борьку кормила, усмехнулась Полина. — Это только баба может понять.

— Точно, — согласился Таран, — я помню, как Надька беременная ходила — жуть! То ее тошнит, то в туалет гоняет, то на морде чего-то выползет — хрен поймешь. Пузо огромное, рожа припухшая… Потом шибко подвижный плод оказался — на сохранение положили, чтоб раньше времени не выпрыгнул. Потом отвез в роддом, сутки прошли, а она все не разродится. Стимуляцию ей какую-то делали, еще чего-то. А все ради того, чтоб лишние заботы появились!

— Неужели для тебя Лешка — это только «лишняя забота»? — посерьезнела Полина. — О том, что в этом мальчике твое продолжение, ты никогда не думал?

— Нет, конечно, я его люблю, — ответил Юрка. — И насчет того, что он — продолжение, понимаю. Но заботы он ведь действительно требует. И волнений от него еще до фига будет. Даже когда он дома, с мамашей вроде бы, под присмотром, а все равно тревожно — вдруг споткнется где-нибудь на бегу, с лестницы сверзится. А дальше? В школу ходить будет — в три раза волнений прибавится, потом вырастет, пойдет по жизни — а там, знаешь ли, много всякого! Даже если никакой войны или стрельбы не случится.

— Похоже, ты сам уже малость повзрослел, — вздохнула госпожа Нефедова, — раньше ты о таких проблемах не думал…

— Может, и так, — согласился Таран, — хотя, знаешь, мне отчего-то очень хочется еще немного пацаном побыть. Вот я делал из ящика домик для Лешки и думал: «Отчего я, блин, не додумался такой соорудить, когда сам маленьким был?» И даже завидно стало, когда Леха в этот домик залез и чуть ли не во весь рост встал. Мне-то туда, даже если вчетверо сложиться, не заползти.

— Тебе хорошо, — полушутя позавидовала Полина. — Ты можешь с Лешкой в мальчишеские игры играть. В машинки там, в солдатиков, самолетики всякие клеить или пароходики. И компьютерные игры тоже в основном для мальчишек предназначены. Стратегии всякие, стрелялки, каратешки. А как мне со своим умником общаться, если мне этот мужской мир неинтересен? Мне даже противно, когда я вижу, когда ребятишки пистолетики друг на друга наставляют и кричат: «Пых-пых! Я тебя убил!» Сперва играют в убийство, потом по-настоящему убивают… Они еще не понимают, что значит «убить», а уже морально готовы стрелять. Потому что у вас, мужиков, это уже в генах заложено, с каких-то доисторических времен, когда было все равно, кого завалить и сожрать — мамонта или человека из чужого племени!

— Не трогай мамонтов, а? — хмыкнул Юрка. — Мне лично запретили это животное упоминать. Ну а что касается Борьки, то я лично и от него не отказываюсь. Только непривычно как-то, когда такой микроб, еще ходить не научившись, вовсю языком болтает…

— Все-таки лучше, наверно, если б у меня девочка родилась, — вздохнула Полина. — Я бы с ней шила, вязала, кукольные квартиры обставляла. Сейчас такие Барби шикарные со всякими прибамбасами продаются — аж завидно! Когда я маленькая была, таких игрушек не водилось. Но все равно, мы с мамой платья куклам шили, всяких зверей из лоскутов… Со мной, между прочим, только мама играла.

— А со мной, — вздохнул Таран, — родители вообще не играли. От этого я очень любил в детский сад ходить. Там и игрушек полно было, и весело. Прикинь, мать приходит меня забирать пораньше, когда еще много ребят остается в группе, а я упираюсь, не хочу домой идти! Хотя она тогда еще и не пила, а так, только стограммилась… Кстати, а ты вообще-то с родней видишься?

Юрка не забывал о том роковом звонке, который сутки назад внес столь резкие изменения в его личную жизнь и жизнь всего семейства Таранов. Конечно, то, что ему позже Толя Сидоров объяснил, насчет подставного мужика, который выдавал себя за Полининого отца, Юрка вроде бы принял к сведению, но все же хотелось кое-что уточнить.

— Ну, сюда их не пускают, конечно, — усмехнулась Полина. — Мы через компьютер общаемся. В восемь утра и в восемь вечера. Этакая видеоконференция: папа, мама, дочка и внучек плюс здешняя спецслужба.

— И сегодня тоже общалась?

— Незадолго до твоего прихода. Взгрустнулось чего-то после этого общения. Папа какой-то мрачный был. Наверно, опять сердце прихватило…

Таран, конечно, мог посочувствовать Полине и ее папочке в связи с недомоганием, но зато сильно обрадовался, что г-н Нефедов все-таки появлялся сегодня в 20.00 на экране монитора в живом виде. Если б выяснилось, что Михаил Алексеевич во время сеанса связи отсутствовал, то Юрка стал бы сильно сомневаться. Все же в 511-м номере гостиницы «Турист» кого-то, несомненно, зарезали, и Тарану было бы очень неприятно узнать, что жертвой стал Нефедов.

От этого приятного сообщения Юрке захотелось приласкать Полину.

— Не переживай так… — сказал он, повернувшись на бок и бережно приподнял ладонью ее увесистую и зыбкую грудь. — Давай лучше еще порезвимся, а?

— Нет, — неожиданно ответила Полина, хотя руку от груди отпихивать не стала. — Хорошего понемножку. А то у нас с Надькой дружба расклеится… Она вот-вот прийти должна. Мы с ней утром договорились, что все будет без излишеств.

— Интересно, — проворчал Таран, — это вы, что ли, будете определять, кого мне трахать и сколько раз?!

— А как бы ты хотел, дорогой? — закатила глазки Полина. — Собрался двух обслуживать — рассчитывай силы… Чтоб ни одна голодной не оставалась и вместе с тем — чужую пайку не ела.

— В том году, между прочим, — напомнил Юрка, — когда ты нами управлять могла, то насчет этих пропорций чего-то не думала.