Страница 13 из 23
И это была вторая ошибка дознавателя Фёдора Джона.
НЕ К ДОБРУ
Марки был не стар, но и не молод.
Бывает так, часто бывает.
Марки родился в России, и жил в России.
Бывает так, часто бывает.
Марки много кем доводилось работать. Он был и лектором – на самые разные, на любые темы он читал лекции; он был и писателем, хотя книг его никто ещё не читал; работал Марки и в театре, и в кино он вроде бы снимался, и ещё он преподавал историю и литературу в каком-то вузе, собирал спичечные коробки, подвизался в качестве бэк-вокалиста в одной хэви-металл группе, умел прыгать в длину, мог работать сторожем и реаниматором. В общем, и без лишних доказательств понятно – Марки жил интересной, насыщенной жизнью.
Так бывает, только всё же редко так бывает.
Реакция на происходящее вокруг у Марки была одноплановой, в основном. С вариациями, конечно, как уж без них. Но вариации эти друг от друга не сильно отличались.
Бывает так, часто бывает.
Что бы ни случилось, что бы ни произошло, Марки говорил: «Не к добру». Те, кто его знал, реагировали на короткую, на излюбленную Марки фразу спокойно, без истероидной встряски. А вот зато те, кто меньше был знаком с Марки, и уж тем более те, кто впервые видели его, начинали нервничать, пугаться и бояться.
Бывает так, часто бывает.
Некоторые из знакомых Марки считали, что когда он произносит «Не к добру», то ничего особенно жуткого и страшного в ввиду не имеет, а просто констатирует некий факт.
Бывает так, нередко бывает.
Как бы там ни было, но не так уж, пожалуй, и редко Марки произносил своё «Не к добру». Но не так уж и часто. Когда хотелось ему, когда для каких-то неведомых никому целей это нужно было, он и говорил «Не к добру».
«Не к добру», – флегматично сказал Марки, когда узнал, что в конце мая Сашка умер совсем молодым. Ошибся ли тогда Марки? Или нет, не ошибся? Возможны два ответа на этот вопрос. Бывает так, очень часто бывает.
ТРЕТЬЯ ОШИБКА ФЁДОРА ДЖОНА
У дознавателя Фёдора Джона в юности была совсем другая фамилия. Какая именно? Он уже и не помнил. Бывает так, часто бывает. Бывают такие в жизни нашей расклады, которые сами мы не выбираем. Которые никак не зависят о нашего желания, да и от нежелания нашего они тоже не зависят. Причём тоже никак. Пытливые грядущие исследователи уже установили, но не тогда, а позже, гораздо позже, лет восемьсот тридцать спустя, что несмотря на строгую доминанту выбираемых желаний или, наоборот, нежеланий, Фёдор Джон всё таки мог не менять свою фамилию. Да, мог. Да, безусловно, мог. Однако она, фамилия Фёдора Джона, изменилась не без его собственного, не такого уж, кстати, и сокрытого нежелания. Такова была уже третья ошибка Фёдора Джона. Или всё-таки вторая? Никто, никто теперь про это и не знает, и не помнит толком. Между прочим, и Сашка, который умер совсем молодым, в конце мая, тоже ничего об этом не знал. Как противоречив, как загадочен, как непрост бывает порой человек!
Бывает так, часто бывает.
Приближаясь на непрочной трепетной лодке к середине мёртвой реки, мы забываем иногда про очень многое. Потом только, когда неизвестно откуда на нас накатываются с противным рёвом холодные, мерзостные и злые ветры, мы начинаем что-то понимать. Но очень, очень редко мы при неожиданном и стрёмном накате противных и ревущих ветров понимаем, что же именно нам теперь довелось, наконец, понять.
Бывает так, очень часто так бывает.
ЗНАКОМСТВО ТАТЬЯНЫ И ВОЛОДИ
Володя, старший брат Сашки, который умер в конце мая совсем молодым, давно и случайно познакомился с Татьяной-Мариной. В момент их знакомства Татьяна-Марина предпочитала помалкивать. Иногда, правда, что-то чуть-чуть говорила, тотально молчать она стала гораздо позже. Познакомились же Татьяна-Марина и Володя, старший брат Сашки, который умер совсем молодым, во время праздника Горы.
В тот день была сумрачная погода. Лужи, грязь и всё такое. Само собой, – по сути, – де-факто, – разумеется, – естественно, – надо ли сомневаться, что зимний праздник Горы частично смахивал на летний праздник Горы? Ничем не напоминая осенние и весенние праздники всё той же Горы.
Володя хотел было зачем-то купить пива. Всё равно какого сорта. Но поскольку погода была сумрачная, – лужи, грязь и всё такое, – то Володя, старший брат Сашки, который умер совсем молодым, у входа в магазин поскользнулся и упал. В этот момент из магазина выходила Татьяна-Марина. Она тоже поскользнулась и, в свою очередь, тоже упала в грязь, в лужи и во всё такое.
Володя, брат Сашки, и Татьяна-Марина – дочь или приёмная дочь Петра Семёновича-Сергеевича, уже в те годы широко известного своей нешуточной страстью к твёрдому бретонскому чаю и безостановочным покачиванием кривой, обезображенной головы, внимательно оглядели друг друга. Володя вдруг, неожиданно для себя самого, прижался к Татьяне-Марине, и она тоже потянулась к нему. Они барахтались в луже, и яростно целовались. Совсем не мешали им ни сумрачная погода, ни лужи и ни грязь, и ни всё такое.
ТЁМНЫЙ НОЯБРЬ
В ноябре темнеет рано. В декабре – ещё раньше. Но на декабрьское темнение Володя, брат Сашки, который умер совсем молодым, реагировал менее негативно, чем на ноябрьское. Вообще-то, по счету большому, ему было всё равно. Он являлся в этом аспекте последователем старинной новгородской поговорки, гласящей, как известно, следующее: «Хоть светло, хоть темно – наплевать и всё равно».
Володя, брат Сашки, который умер совсем молодым, не имел ни малейшего представления об этой пословице. В Новгороде городе он никогда не был. Или был всё-таки когда-то? Нет, едва ли. Про это пока ещё абсолютно ни черта не известно. Более того, есть предположение, что грядущим историкам, которые наверняка станут в так называемом будущем для чего-то рыться и копаться в анналах якобы прошлого, едва ли удастся обнаружить хотя бы мало-мальски поверхностное упоминание, подтверждающее факт пребывания Володи на земле новгородской.
Володя вообще мало где был. Да, очень мало.
В Томске городе, например, он был однажды, да и то минут сорок пять, во время транзитной посадки самолёта, следовавшего до Хабаровска города. В Хабаровске городе у Володи были некие служебные дела; честно говоря, он даже и не знал какие именно, но пробыл всё же там, в Хабаровске городе, подольше, чем в Томске городе.
Только ни Томск город, ни Хабаровск город не понравились ему. Приходилось ещё Володе бывать в Кривом Роге городе, в большом северном городе, в Хельсинки городе он был пару раз – тоже по неким делам служебным; правда, если бы кому-нибудь пришло в голову спросить у него, у Володи, брата Сашки, который умер совсем молодым, в чём же, собственно, заключается корневой пафос этих неких дел, призвавших находиться его в столице страны Суоми, то он едва ли ответил бы что-нибудь связное. Не знал он. Нет, не знал. Ещё же Володя был, причём достаточно долго, на Севере, где пытался выяснить причину почти тотального молчания Татьяны-Марины, жены своей.
В общем, немного где был Володя. Но где бы он ни был, ему всюду и всегда не нравилось, и самым решительнейшим образом было несимпатичным, ранее ноябрьское темнение. Хотя из этого отнюдь не следует, что Володя побывал там, где ему довелось побывать, именно в ноябре. Нет, это не так. Тем не менее, Володя, бывалый, опытный, в чём-то даже и матёрый Володя, был до чрезвычайности удивлён, когда Сильвия, изящная полуодетая леди Сильвия, сказала ему однажды, что в Бейстегуи так не бывает вовсе, что там, в Стране Грёз, всё происходит совсем-совсем по-другому. Володя удивился. Весьма и очень. Он не знал, что сказать леди Сильвии в ответ на полученную от неё информацию, и поэтому ничего он ей, леди Сильвии, и не сказал. Подумал только, что она, леди Сильвия, видимо, имеет ввиду что-то другое. Что-то, пока ещё ему совершенно непонятное.