Хуторянин

Окованный носок сапога врезался в кость голени. Решив, что окончательно рвать отношения рано и худой, но мир пока ещё нужен, Джиль ударил несильно. Удержался от более резкого ответа на неприкрытую наглость, так, слегка одернул. Но Зиггеру хватило. Захлебываясь от боли, он проглотил так и не сказанные слова и мгновенно растерял весь невеликий кураж. Скрюченная тушка едва не скатилась под ноги кобылки десятника, когда купеческий жеребец прыгнул вперед от непроизвольного рывка поводьев.

В кавалерию Зиггер не годился, но и новичком не был, верховую езду предпочитал телеге и даже комфортному фургону. Не от лихости или гордости, дело требовало. Командовать караваном хлопотно и сидючи на одном месте не справиться. С трудом поймав равновесие и стараясь не обращать внимания на затихающую боль, купец выпрямился и натянув поводья, остановил жеребца. Дождавшись строптивого собеседника вновь поехал рядом.

— Не стоит поднимать шум посреди леса, — купец сделал вид, что конь просто испугался непонятно чего, но тон сбавил и слова прозвучали не заносчиво, а почти примиряюще, — дело сделано, трактир, так и так, был дешевкой, шили на живую нитку.

Джиль понимающе хмыкнул:

— Да говори уж прямо, темнила, — слепили по-быстрому, нас ожидаючи. То-то девок немерено, да все молодки. Трактирщик в доле?

Последний вопрос прозвучал неожиданно, словно выстрел из засады и Зиггер непроизвольно кивнул соглашаясь. И только потом уловил скрытый, истинный смысл вопроса. Но было поздно, а вояка уже вовсю давил, не давая опомнится:

— Значит смерд в доле, а десятника, погань ты хитрожопая, решил на кривой козе объехать?

Вот теперь злости, презрения и неприкрытой угрозы в голосе наемника было хоть отбавляй, но Зиггер только обрадовался и даже слегка успокоился. Такой Джиль был ему совершенно понятен. Вместо глупой фанаберии и идиотского благородства о которых втихомолку посмеиваясь чесали языками все наемники Рейнска, десятник неожиданно проявил вполне понятные и естественные жадность и злорадство едва избежавшего обмана, но вовремя выцарапавшего свое хапуги. Все оказалось намного проще, чем виделось в городе. Осталось только облапошить недотепу сунувшегося на чужой двор. Зират, конечно, в долгу не останется и окажет немало весьма и весьма ценных услуг, но терять живые деньги?!

— Девки в фургоне? — абсолютно спокойный голос десятника прервал столь приятные мечты и раздосадованный купец нехотя кивнул. Не обращая больше внимания на купчину, Джиль слегка натянул поводья и вскоре уже приподнимал левую переднюю шторку фургона. Просторная большая повозка оказалась набита под завязку, новоявленный компаньон преступной негоции даже не смог сосчитать полон, но прикинул, что связанных по рукам и ногам девок около двух десятков. Сейчас они с заткнутыми ртами лежали вповалку одурманенные сонным зельем. Девки хоть и вскрытые, но все до единой молодые и довольно ладные, почтенная Файт легко заплатит за каждую шлюху по три золотых, а если передать их с отсрочкой оплаты хотя бы на полгода, то цену можно задрать до пяти, а то и шести золотых. Живой товар в фургоне тянул за сотню золотом если не спешить.

— Насмотрелись, ваше десятничество? — голос полный ехидства оторвал Джиля от созерцания свежего женского мяса. Зиггер вновь почувствовал себя на коне и решил указать долдону его место. Это до отъезда из трактира отрядом командовал неприступный десятник Джиль, честный и неподкупный, сейчас же высокопочтенный Зиггер чуть ли не хлопал по плечу милягу Джи, продажную шавку высокопочтенного Зирата и церемониться с солдафоном не собирался.

Десятник привычно ударил локтем на звук, медленно опустил плотную парусиновую тряпку, повернулся к скрючившемуся новоявленному компаньону и негромко, но четко проговорил:

— Значит так, торгашная твоя душонка, этих шлюх продашь высокопочтенной Файт. Моя доля полсотни золотых.

Он недолго помолчал дожидаясь возражений или хотя бы попытки поторговаться, но ошарашенный Зиггер молчал. Довольный эффектом, Джиль уточнил:

— Полсотни золотых сразу же после возвращения. Со своими подручными шавками разбирайся сам и будь благодарен, что беру всего половину.

— Половину?! — взорвался Зиггер, — Шлюх еще продать надо, с людишками расплатиться! А высокопочтенная Файт больше сорока золотых быстро не даст.

Безучастно пропустив вспышку новоиспеченного компаньона мимо ушей, Джиль отвернулся и не дослушав, отъехал, оставив купца беззвучно ругаться себе под нос. Как не странно, медленно выбиравшийся в авангард каравана наемник, ругался не менее злобно, хотя и беззвучно.

«Вот же козел. Жаль, сдержался слизняк, грохнул бы его прямо здесь и сейчас. От подобной наглости любой торгаш на сосну без рук залезет, да видать, дела не только в девках. Придется вести караван почти до самого конца. Зират, наверняка, в доле с купчиком, только он мог его так придавить и, судя по всему, именно он меня и подставил. Решил, все же, наш местный генералисимус наложить на меня свои липкие лапки. Не утерпел тварь. Знать, крепко приперло. Придется виниться перед ближниками, да поить вусмерть за зря битые морды. Выходит не просто так они с трех кувшинов от «Дядюшки О» скопытились и к отходу каравана лыка не вязали. Вот же крапивное семя, совсем обнаглел, ничего не боится, самых верных опоил, эти пятеро меня в бою прикрывали. А сейчас… Не пьяницу же Рэга за спину пускать, а остальные и вовсе мясо. Зря, выходит, я держал новеньких за непонятных петушков[72]. Золотой против гроша — смотрят они в рот купчику. Побеспокоился обо мне папа Зират, оделил людишками из закромов. Хорошо подготовились говнюки, прямо за горло ухватили. Придется пускать кровушку, ой придется… Девок конечно жалко. Приятные девочки-то, сладенькие. Хоть и шлюхи. Но лучше уж их закопать, чем у этих козлов на коротком поводке бегать. А потому…

Перед самым городом напала банда на караван, а доблестные наемные охранники, все как один ерои, отбили банду, спасли добро купеческое. Все кто жив остался, как один, поранетые. Самые храбрые, но не столь умелые и вовсе живота лишились. Пол отряда загубили бандиты проклятые и все погибшие, как есть, новенькие в десятке. Плохих, очень плохих воинов в запасной сотне собрал высокопочтенный Зират… Есть о чем подумать уважаемому совету гильдии. А девки… какие девки? Откуда в караване девки, мы не тати степные. Вон кочевники от нового трактира одни угольки оставили, тогда и девок полонили. Жаль, мы далеко были да узнали поздно…»

04/05/3003 года от Явления Богини. Хуторской край. Хутор Речной

Младшая жена Дедала тихонько, словно большая, но изрядно подраная кошка сползла из-под одеяла прямо на пол супружеской спальни. Прислушиваясь, ненадолго замерла оставаясь на четвереньках. Слава Богине, ее повелитель и муж продолжал похрапывать распространяя миазмы перегара. Поднялась и едва слышно шлепая босиком по гладким холодным доскам пола осторожно пробралась к выходу из комнаты. Странно, но овцевод не терпел в спальне под ногами ни ковров, ни шкур. Осторожно закрыла за собой дверь и только сейчас с явным облегчением выдохнула. Побег состоялся. Маленький, бесполезный, но все же бунт. Повелитель, Хозяин, данный Богиней муж даже не заметит ее дерзости и просто посмеется, но сейчас хоть и иллюзорная, но свобода наполняла сердце радостью. Девушка пробежала-прокралась по длинному коридору и просочилась во двор.

Последние десять дней жизнь на хуторе напоминала пикник на кладбище. В ужасную «Ночь страшных тварей» тоскливый звериный вой перебудил весь хутор начиная с самого хозяина и кончая последним забитым пастушком. На следующий день, едва проснувшись, Дедал в сопровождении сыновей отправился по окрестностям хутора. Обратно вместо жестокого но давно привычного Дедала вернулся уязвленный и взбешенный двуногий хищник. Он весь вечер метался по хутору злобно рыча и распинывая в стороны всех встречных и поперечных. Изрядно досталось даже семейным, а неудачно попавший под горячую руку раб-свинарь до сих пор отлеживался от побоев среди любимых хрюшек и выползал на улицу лишь под самый вечер. К утру, когда тяжелое опьянение перекисшей брагой сломило наконец злое возбуждение, Дедал вслед за сыновьями свалился в тревожном алкогольном полусне-полубреду.

72

непонятный петушок — русский аналог «темная лошадка». Выражение несет презрительный оттенок.