Хуторянин

Оборотень лениво грыз кролика и пытался думать, но в голову лезла всякая муть, типа способов выполнения гигиенических приемов в облике Зверя. Причем, в качестве основного учебного пособия, в совершенно пустой башке крутилась картинка из детства — утренний туалет любимого маминого кота Мурзика после посещения лотка в ванной.

«Я устал.»

Внезапно пришедшее понимание окатило холодом близкой опасности.

«Последний раз попытался отдохнуть, когда пришел на этот драконов хутор. Именно тогда прозвенел первый колокольчик. Так бедненькому мне захотелось любви, дружбы и прочего человеческого участия, что едва не схлопотал медный ошейник на шею, а скорее уж ржавую железку в пузо.

Как не крути, я абсолютно неправильный попаданец. Все, о ком читал, даже домохозяйки — гении от рекламы в душе, бодренько и быстренько изобретают, что не попадя, режут сонмы чудовищ перочинным ножиком. да толпы злобных кочевников чуть ли не плевками разгоняют. Накрайняк, корешатся с темными властелинами. А я собственных баб в стойло поставить не могу. Про магичить и речи нет. Всех прибытков как и документов, усы, лапы да хвост[65]. С Богиней бы побазарить накоротке…

Странно. Рэй и Ларг и мужики, вроде как, неплохие, и руки у них тем концом растут. С башкой туговато, но это не криминал, а толку чуть. Ни понять, ни договориться. Молчат, да бараньими глазами лупают, ни себе, ни людям. Натуральный говорящий двуногий скот. Достали так, совершенно спокойно разрешил Гретте их убивать. Собственноручно подарил жизнь четырех хомо мужикус бестии, что уже в восемнадцать юных лет имела немалое личное кладбище и за прошедшие годы едва ли прониклась к мужичкам особо добрыми чуйствами. Вот крысеныша с папашей, ничуть не жаль, давно уж наскребли на кол в задницу.»

Оборотень пытался взять себя в руки, с трудом, но холодок удалось придушить. На Земле двадцать первого века среднестатистический горожанин узрев по зомбоящику бандитские развлечения начинает вопить: «Беспредел!» и бежит проверить задвижку на входной бронедвери. Под её защитой так легко и приятно чувствовать себя добрым да человеколюбивым. А россиянин, несмотря на разочарования последних десятилетий, глубоко в душе ещё и верит, что ангелы со стрёмным названием «нутряные органы», его защитят. Молодняк же, выращенный уже в новых реалиях, на то же самое взирает с тоскливой завистью, да надежду таит примазаться. Бандиты давно уж реальная сила. Не мимикрируют, а обстоятельно и надежно перекрашивают общество под себя становясь его новой элитой.

Всего несколько лет назад новые политологи-идеологи с пеной у рта обличали предшественников в применении старого, как мир, правила — «кто не с нами, тот против нас». Проливали крокодиловы слезы о попрании ценности каждой человеческой личности, да провозглашали «свободу превыше всего». Сегодня же их паства деловито, без криков и размахивания флагами растащила все, до чего смогла дотянуться и, сбившись в концерны да фирмы, банды да бандочки, увлеченно грызётся в полном соответствии с тем же бессмертным правилом. Вот только цели… Предки, те за страну боролись, нынешние же всё больше за собственный карман ратуют, ничего кроме него и видеть не желают.

Алекс здешнее своё прозвище Чужак ещё дома поимел, потому как и там хоть и не чурался приятелей да компаний, но близко не сходился и рассчитывать предпочитал на себя одного. Вынужденно контактировал, играл в чем-то по общим правилам, поскольку иных затаптывали без жалости, но непременно оставался сбоку. Сохранял в душе старые смешные понятия доставшиеся от родителей, от старой жизни, тень которой до сих пор жила в их доме.

Бей первым, коли жить хочешь. Успей раздавить, пока самого не размазали. Прав тот, у кого больше прав. Простейший набор не просто правил для выживания, краткий алгоритм быстрейшего достижения успеха. По крайней мере внизу, ну или на среднем уровне. Иной раз Алекс просто офонаревал. Методы разные, но сколь схожи цели, идеология… «Ужасный век, ужасные сердца!»[66] Ах, Александр Сергеич, Александр Сергеич. Не зависит душа от века. Нутро иных современников Алекса вызывало столь откровенный страх и омерзение, что его личный внутренний Зверь казался милой, домашней зверушкой.

«Поплакался? Теперь вытри глазки и засунь платочек в ж… так далеко, как дотянешься. Обидели деточку. Заездили видишь ли. За задницу пока не кусают? Вот и отдыхай зверюга. Жизнь идет, пока живешь. Бегай по лесу, лови мясо. Да не зевай. Сожрут не то.»

Кролик внезапно закончился. Оказывается, при самокопании скорость поглощения пищи весьма повышается, ладно хоть настроение выправилось.

Однако, летом ночи коротки и Алекс решил что пора и делом заняться. За долгие годы границы Проклятого Отрога постепенно размывались, степь успешно зарастала кустарником и молодым лесом. Люди прореживали, а то и сводили на нет не шибко густой строевой лес вокруг деревень и хуторов. Зверье, особенно стада антилоп, успешно осваивали новые территории. Чужак хорошенько и не единожды прокручивал в мозгах откровения выбитые из Шейна, сравнивал их с собственными воспоминаниями недавней робинзонады. Потом была охота начавшаяся свалкой с серыми разбойниками и Алекс решил, что попробовать стоит. Неожиданный рассказ-исповедь Гретты лишь подстегнул, добавил азарта. Все отсрочки и проволочки закончились в тот самый момент как хрустнула на крепких зубах последняя заячья косточка. Свежепостроенный загон раскрыв горло входа на близкое редколесье Проклятого Отрога ждал добычу…

Шесть едва видимых в ночи теней совершенно бесшумно скользили по тёмному лесу. Едва видимая среди туч луна света давала мало, но ночным охотникам чтоб нестись не цепляя ни кусты, ни деревьев хватало и этого. Чуткий нос Золотой овчарки не единожды ловил на звериных тропах свежий запах небольших олених семей, но этой ночью волколак не желал размениваться на мелочи. На путь до поросшей свежим молодым лесом степи ушло менее двух часов. Выскочили из под тени деревьев и разом встали оторопело мотая мохнатыми головами. Не запах, вонь недавно прошедшего огромного стада, била, казалось, не в нос, а прямиком в голову… Ещё через полчаса продравшись между молодыми развесистыми деревцами охотники прямиком вылетели на берег речушки-притока, буквально вскопанный небольшими копытами. Местность Алекс узнал сразу, именно по этому притоку чуть больше месяца назад брёл усталый оборванец со смешной обожженной деревяшкой вместо копья.

Почти пять часов охотники неслышно и неспешно бежали по лесу старательно огибая по огромной дуге возможную лежку стада.

Им все удалось. Уже далеко за полночь, в самую темень стая нашла стадо. Гера с сестричкой обошли антилоп и залегли, готовясь отсечь их от натоптанной дороги вглубь Проклятого Отрога. С другой стороны отрезая путь в большую степь редкой цепочкой растянулись остальные. Удалось отдохнуть и даже вздремнуть часок в высокой молодой траве, пока вожак, большущий самец с ветвистыми рогами, не повел полусонное стадо на водопой. Осторожно принюхиваясь, он медленно подошел к воде и вытянув вперед и вниз голову, сделал первый глоток. Громадная коричневая туша, неимоверно быстро для такого веса и величины, в четыре огромных прыжка проскочила по мелководью неширокую реку и одним ударом когтей-ятаганов срубила вожака напрочь вырвав ему горло. Антилопы, уже вышедшие на берег, в страхе шарахнулись обратно, а волколак, одним неимоверным прыжком оказавшись на середине мелководья, поднялся на задние лапы и взвыл. Страшно, громко, торжествующе. Мгновенно откликнулись еще пять сиплых глоток и стадо, разом потерявшее управление, накрыл дикий, безумный страх. Извечный страх травоядного перед кровавым оскалом хищника. Задние вновь ломанулись к воде, передние шарахнулись прочь. Мгновенно возникла свалка и стая успела замкнуть дугу оставляя единственный путь для отступления. Минут через пять пляж около водопоя опустел. Стадо панически унеслось, оставив на окровавленной каменистой земле четырнадцать затоптанных туш.

65

м/ф «Простаквашино».

66

Пушкин А. С., «Маленькие трагедии» — «Скупой рыцарь».