Гончие Лилит

Я не отвечаю. Планктон полностью обездвижен.

– Целоваться. С тем, кого не знаешь. Дико. Без мозгов. Это отличный способ доказать. Что твоя жизнь – не тоска зеленая, – говорит Боунс, едва касаясь губами моих губ.

Умение дразнить. Тоже нарабатывается годами практики.

– М-м, кто-то баловался вином. Так вот как маленькая Морковка набралась смелости. И на время разогнала тоску зеленую…

Я оказываюсь прижатой к стене, и он впивается в меня поцелуем, как будто триста лет не касался женщины.

– А нет. Не разогнала. По-прежнему тоска зеленая, – замечает Боунс и прикусывает мою губу.

– Когда много говорят и мало делают – это еще хуже, чем тоска зеленая, – хрипло выговариваю я и сую руки ему под футболку…

Как так получилось, что мужчины в моей жизни всегда оказывались источником проблем, разочарований, орудием мести, трофеем, заданием – но никогда не были источником радости? Источником счастья. Праздником. Как так вышло, что парень обратил на меня внимание без всяких усилий с моей стороны? Я ведь даже не пыталась ему понравиться…

Пока у меня в голове вертелись эти вопросы, мое тело сорвалось с привязи и пустилось навстречу приключениям. Прыгая, лая и виляя хвостом. Вслед за его телом – в отличие от моего, никогда не знавшим поводка. И я была рада нестись вслед за ним, соревнуясь в безумии. Пробуя его на вкус. Вдыхая аромат его одеколона, как летучий наркотик. Водя руками по его мышцам, по его красивому лицу, по его расписной спине. Проклятый цикл не позволит мне сегодня воспользоваться им по полной, но ведь с парнем можно делать еще кучу восхитительных вещей…

И тут Боунс перестает меня целовать и, задыхаясь, говорит:

– Черт, ты возненавидишь меня, но…

«Молчи. Не хочу слушать. Просто делай, что делаешь».

– Послушай. – Он придерживает мои руки, взявшиеся за его ремень. – Я не сплю с девушками, когда… Когда их меньше двух. Или когда я пьян. Или когда… в доме, где мы находимся, больше никого нет.

– Что? – Я пытаюсь осознать его слова. Но мои мозги расплавились, превратились в желе.

– Если у меня намечается только одна партнерша, и, кроме нас с ней, в доме больше никого нет – я не буду с ней спать. Но, боюсь, ты не захочешь никак иначе, правда?

– Черт. – Я закрываю глаза. – Ты предлагаешь мне секс втроем где-нибудь в твоем доме, в самый разгар вечеринки?

– Вроде того, – кивает Боунс, глядя на меня с каким-то безумным пламенем во взгляде. Если у меня в голове желе, то, судя по его глазам, в его черепной коробке плещется лава. Которая сейчас начнет вытекать из его ушей.

– Проваливай, – вздыхаю я, отводя от себя его руки.

– Слушаюсь и повинуюсь, – отвечает он и отпускает меня.

Нет, не могу поверить, что этот ходячий огонь, который только что обжег мне лицо и шею, может так легко отступить и погаснуть!

– Почему? – останавливаю его я, цепляясь за футболку. – Классика в Африке нынче не в моде? Или ты боишься, что я расцарапаю тебе спину и эту порчу имущества никто не засвидетельствует? Или ты настолько испорчен, что…

– Я не смогу объяснить, – натянуто улыбается мне Мистер Трио и направляется к двери.

Глазам не могу поверить! Это не шутка – он в самом деле уходит!

– Боунс!

Он останавливается на пороге и оглядывается.

– Оставь мне свою футболку – прошу я. Все равно унизиться сильнее уже просто невозможно.

Он тут же стаскивает ее через голову возвращается и протягивает мне.

– Рассказать, что я сегодня ночью буду с ней делать? – говорю я со злостью.

– Побереги мои нервы, – мрачно отвечает Боунс и выметается из моего дома.

Беречь твои нервы? Нет, я не беру пленных! Ноги выносят меня на порог, и я ору ему вслед:

– Сначала я надену ее на голое тело! Потом залезу под одеяло и доведу себя до оргазма! Потом еще раз! И еще! А потом повешу на твой забор! И на этом все! И больше ты не задуришь мне голову!

«Придурок! Ненавижу!»

И тут мое лицо начинает пылать – наверняка так ярко, что это заметно даже в темноте. Сразу за невысоким забором, за которым высится дача моих вторых соседей, старушка в плетеной шляпке со шлангом в руке поливает какие-то кусты. Она стоит достаточно близко, чтобы услышать каждое произнесенное мной слово. Надеюсь, она глуховата! Пожалуйста! Мне жить здесь еще три недели!

– Добрый вечер! – машет мне соседка. – Чудное полнолуние, не так ли?

– Не то слово, – криво улыбаюсь я и пулей убегаю в дом.

Потом поворачиваю ключ в замке и второй раз за несколько часов сползаю на пол, привалившись спиной к двери и прижав к щекам ладони.

ЧТО. ЧЕРТ ВОЗЬМИ. ТОЛЬКО ЧТО. ПРОИЗОШЛО?

Оказывается, одна бутылка вина эквивалентна таблетке обезболивающего, таблетке снотворного и пачке успокоительного. Нехорошо, Скай, нехорошо. Приканчивать бутылку в одиночку. Зато завтра у меня будет куда более серьезная проблема, чем Боунс, – похмелье.

Утро не заладилось. Мне снова поплохело. Не нужно было лезть в воду, напиваться и… принимать близко к сердцу все случившееся. У меня пропал голос и снова подскочила температура. А потом позвонила Лилит и сказала, что каникулы каникулами, болезнь болезнью, но мне нужно срочно просмотреть кое-какие документы и до конца дня ответить, согласна ли я взяться за проект.

Я открыла электронную почту и заставила себя вдумчиво прочитать присланное письмо.

«Сорокалетний продюсер со скверным характером и нечистым прошлым. Бывший музыкант и основатель скандальной метал-группы, играл на гитаре. Стал широко известен после громкого инцидента с одной из фанаток. Не известно точно, что произошло, – менеджеры группы замяли скандал, – но, кажется, не обошлось без рукоприкладства. Сравнительно недавно он основал собственный лейбл и теперь переманивает к себе перспективных исполнителей. Действует быстро и жестко, не церемонится. Постоянно путается с молодыми певицами…»

К письму были прикреплены несколько фотографий человека, которого я не видела никогда прежде: мужественное, но не слишком привлекательное лицо. Надменная линия рта. Черные глаза, темные волосы. Одного взгляда на него мне хватило, чтобы убедиться, что слухи о рукоприкладстве могут иметь под собой основу.

«Не знаю, – написала я Лилит. – Тут нужен кто-то поопытнее меня. Этот тип – настоящий дьявол. И он связан с музыкой, а я в ней ничего не смыслю. Не смогу и двух слов связать, если он начнет говорить со мной на эту тему».

«Примерно через месяц я планирую устроить облаву, – ответила начальница. – Ему принадлежит несколько клубов в Лос-Анджелесе, и он периодически в них заглядывает. Я выясню, когда он туда соберется, и заброшу в Лос-Анджелес всех моих гончих. Пусть вертят хвостами. Он любитель спонтанных развлечений, так что в одиночестве с вечеринки не уйдет. Хочешь поучаствовать? Будет интересно. Каждая из вас выступит в своем амплуа: женщина-вамп, веселая кокетка, скромница, татуированная стерва, молоденькая провинциальная простушка, которая попала в модный клуб только благодаря тому, что переспала с охранником. Кому-то из гончих обязательно повезет».

«Я так понимаю, ты предлагаешь мне роль простушки», – усмехнулась я, быстро стуча по клавишам макбука.

«Да. У простушки шансов не слишком много, но я на всякий случай обложу его со всех сторон. Он довольно-таки эксцентричен. И независимо от результата ты получишь свою долю за участие».

«Сколько?»

«Двадцать тысяч, просто чтобы вертеться рядом, пить мохито и тереться о Бенни на танц-поле. И двести, если уведешь его оттуда».

Я подошла к окну, желая еще раз перечитать написанное. Двести. Тысяч. Долларов. Ничего себе! Потом выглянула на улицу.

Из дома Боунса вышла совсем молоденькая чернокожая девушка с курточкой, переброшенной через плечо, и в коротких шортиках. Фактически подросток. Худенькая, угловатая, с копной непослушных косичек… Немыслимо. Затем из дверей вышел Боунс; набрасывая на ходу клетчатую рубашку, он поспешил за девочкой. Потом они уселись в его машину, и «Ауди» покатила вниз по дороге.