Страница 37 из 65
Я подняла взгляд ровно настолько, чтобы увидеть, что Афзал показывает на дверь, через которую только что вошел. Он отпер дверь, ведущую наружу, и комнату залило светом. Только теперь я заметила, как здесь было темно.
Сама не зная как, я оказалась в ванной. Я стала под душ, и вода пробудила мои чувства. У меня болело между ног, а на бедрах была кровь, которую я поспешила смыть. От боли не удалось избавиться с такой же легкостью. Я сползла на пол, рыдая под струями воды.
Спустя некоторое время в дверь постучали, и женский голос поинтересовался, все ли со мной в порядке. Я не ответила, и стук раздался снова.
— С тобой все хорошо? — На этот раз голос прозвучал немного обеспокоенно.
Меньше всего мне хотелось, чтобы кто-нибудь вошел в ванную, поэтому я сказала, что выйду через минуту.
Я быстро оделась, открыла дверь и вошла в спальню. Сделав глубокий вдох, я произнесла:
— Я хочу домой.
Женщина озадаченно на меня посмотрела.
— Теперь твой дом здесь.
— Но я не хочу здесь оставаться. Я хочу повидаться с матерью.
В этот момент в комнату вошел Афзал.
— Она говорит, что хочет домой, — сказала ему женщина.
— Нельзя уходить, пока за тобой не придет мать, — пояснил Афзал.
— Пожалуйста, — прошептала я. Я снова сделала глубокий вдох, чтобы придать голосу силы. — Отвези меня домой. Я хочу домой, я просто хочу домой!
Я разрыдалась.
— Отвези ее домой, — сказала женщина.
— Не сейчас, — ответил Афзал. — Я отвезу ее завтра. Если я сделаю это сегодня, ее мать это не так поймет.
Положив мне руку на плечо, Афзал сказал, что отвезет меня утром. Однако это означало, что придется ночевать здесь, спать на этой кровати, где он опять сможет ко мне прикасаться — чего я до ужаса боялась.
— Проголодалась? — спросила женщина и, не дожидаясь ответа, встала. — Я принесу тебе чего-нибудь поесть.
С этими словами она покинула комнату. Куда она ушла? Я не хотела больше оставаться наедине с Афзалом. Я встала, намереваясь выйти вслед за женщиной, но Афзал перегородил рукой дверной проем.
— Я люблю тебя, — сказал он.
Я услышала, что совсем рядом гремят посудой, и вернулась на кровать, надеясь, что Афзал ничего со мной не сделает, когда рядом кто-то есть.
Ожидая возвращения женщины, напряженная и не способная расслабиться, я размышляла, почему все, кто должен был меня любить, обижали меня и оставляли синяки на моем теле. Сначала материнская «любовь», проявлявшаяся в бесконечных побоях, потом затрещины от Манца, от которых на моей голове никогда не заживали шишки. А теперь это. Что ж, на моем теле не осталось ни единого места, не ощутившего боль побоев, так что, наверное, логично, что теперь кто-то решил заняться мной изнутри. Теперь я знала, что не могу укрыть ни единой частички себя, ничего не могу спрятать от людской «любви». Я чувствовала себя разбитой, никчемной, побежденной.
Когда женщина вернулась с едой, я наконец посмотрела на нее: это была сестра Афзала, Фозия. Она была одета в симпатичный розовый шальвар-камиз, а по плечам струились туго заплетенные косы. Фозия улыбнулась мне и поставила поднос на столик, напротив канапе в углу комнаты. Мне не хотелось есть, мне хотелось домой.
— Поешь чего-нибудь, — сказал Афзал.
Я не хотела, чтобы он кричал на меня или бил, поэтому пошла за ним к канапе. Я посмотрела на еду, которая очень хорошо пахла. На столике оказалась миска с рисом и два вида карри — с бараниной и курятиной. А еще были роти и что-то вроде салата, называемое чатни[19].
— Чего ты хочешь? — спросил Афзал, подавая тарелку, на которую положил роти.
Теперь он старался быть ласковым, но я не доверяла ему после того, что он только что со мной сделал.
— У нас всегда много еды, — пояснил он. — Я закупаю ее оптом, а потом продаю уличным торговцам. Знаешь, я могу хорошо о тебе заботиться.
Я указала на карри с бараниной, и Афзал передал мне ложку. Я положила немного соуса себе в тарелку, разломила роти пополам, а потом села на канапе и начала есть. Афзал сел рядом и принялся поедать содержимое тарелок. Мне хотелось отодвинуться, но вместо этого я продолжала есть, отламывая маленькие кусочки роти.
— Тебе нужно еще что-нибудь? — спросила Фозия.
— Нет, все в порядке, Фозия, — ответил Афзал. — Присоединяйся к нам. Ты приготовила более чем достаточно.
— Я уже поела, — ответила Фозия, но не ушла, за что я была ей благодарна.
Пока ела, я смотрела в дверной проем, за которым была видна кухня. Она очень походила на ту, которая была у нас в Англии. В ней были кухонная мебель и раковина, в отличие от пакистанского дома матери, где готовили исключительно на открытом огне, а посуду мыли под колонкой. За кухней виднелась лестница, ведущая на крышу.
Мы поели, и Фозия убрала тарелки, но, вместо того чтобы отнести посуду в кухню, она вынесла ее во двор и сложила возле колонки. Интересно, почему она не пользуется раковиной в кухне?
При мысли о колонке во дворе мне захотелось подышать свежим воздухом.
— Мне нужно помыть руки, — с трудом выдавила я.
— Воспользуйся раковиной в ванной, — предложил Афзал, указывая пальцем в нужную сторону.
Я почувствовала себя как никогда выбитой из колеи. Несмотря на то что всю жизнь, кроме последних двух месяцев, я пользовалась раковиной, мне хотелось выйти во двор и помыть руки под колонкой — я уже отвыкла от раковин.
Вздохнув, я отправилась в ванную и закрыла за собой дверь. Я особо не осматривалась, когда принимала душ. Но теперь заметила, что все четыре стены от пола до потолка обложены плиткой, а в углу находилось что-то похожее на унитаз: он был встроен в пол, так что все равно приходилось садиться на корточки, но, по крайней мере, имелся слив. Я быстро вымыла руки и вытерла их полотенцем, висевшим на крючке рядом с умывальником.
Когда я вернулась, в спальне никого не было, поэтому я вышла во двор, где Афзал беседовал о чем-то с Фозией.
Афзал обернулся и посмотрел на меня.
— Хочешь немного посидеть на улице?
Я кивнула.
Афзал сходил на другую сторону двора и принес стул. Я присела, а он взял еще один стул и устроился рядом. Темнело. Я не могла заставить себя осмотреться по сторонам и сосредоточила внимание на Фозии, которая мыла посуду. Краем глаза я заметила, что Афзал наблюдает за мной, отчего мне стало неуютно. Потом за стеной, окружавшей двор, послышались голоса, и ворота медленно отворились.
— Мамочка, Абу спрашивает, когда ты придешь домой, — прощебетала маленькая девочка.
Заметив меня, она остановилась и принялась меня разглядывать. Я тоже смотрела на нее. Девочке было лет шесть, и одета она была в красный шальвар-камиз, только красивее моего, хотя сегодня был день моей свадьбы.
— Да-да, — быстро ответила Фозия. — Еще несколько минут, и я иду.
Она отнесла посуду в дом.
Девочка по-прежнему не сводила с меня глаз.
— Скажи салам своей тетушке, — обратился к девочке Афзал.
Та протянула руку и почти прошептала:
— Салам, тетушка.
Я улыбнулась и пожала ей руку.
— Как тебя зовут? — спросила я.
— Шабнам.
Фозия вышла из дома.
— Пойдем, Шабнам, — сказала она. А потом обратилась к Афзалу: — Вам нужно еще что-нибудь? Говори, пока я не ушла.
— Нет, — коротко ответил он.
Тогда Фозия взяла маленькую девочку за руку, и они ушли, снова оставив меня наедине с Афзалом.
Мне предстояло ночевать вместе с ним, чего я до смерти боялась. Я молилась, чтобы Бог дал мне силы. Мысль, что завтра я окажусь в безопасности, с матерью, помогла мне это выдержать.
* * *
На следующее утро я проснулась от уже знакомого пения петухов. «Какой ужасный сон», — подумала я. Затем я услышала шум воды в ванной и, судорожно глотнув воздух, села на кровати. Это не было кошмаром. Гораздо хуже: это была явь.
После того как я приняла душ и съела завтрак, который принесла Фозия, Афзал спросил, по-прежнему ли я хочу домой, и я быстро кивнула в знак согласия. Конечно, я хотела домой. Я не желала здесь оставаться.