Страница 71 из 72
Это значит, что демократия, как водка, полезна только экономически взрослым странам, а у детей она вызывает головокружение от успехов. Привнесенной на заморских штыках демократией туземные элиты тут же воспользовались, но на свой лад: стали микроскопом демократии забивать гвозди личных выгод. И оказалось, что демократия очень даже может быть несправедливой, нелиберальной. Она может служить укреплению власти авторитарных правителей, как это происходит в большинстве стран СНГ. В Белоруссии диктатор Лукашенко с помощью абсолютно демократичного референдума остался на третий срок. Похожие «демократии» есть и в других частях света. А в Зимбабве, например, президент Мугабе правит уже более 30 лет и постоянно переизбирается 90 % голосов.
Почему так произошло? Проблема в большой дистанции между уровнем жизни в стране и уровнем образования элиты. Дикарь из каменного века ничуть не страдает из-за того, что его жрут вши, а жить ему приходится в грязной тростниковой хижине. Но если он получил образование в Париже, захочет ли он возвращаться кормить вшей в свою африканскую деревню? Все познается в сравнении — ни один попробовавший халву цивилизации, не желает больше вкушать дерьмо родного края. Посмотрите, даже самые упертые мусульманские теоретики, также как и дедушка Ленин когда-то, предпочитают теоретизировать о мусульманской идее в женевах, парижах и лондонах, а не в своих кишлаках.
Запад в европейских университетах вырастил всю туземную элиту всех своих бывших колоний. И вот, оставшись без присмотра, загородившись от Запада ширмой демократии, туземные элиты начали жадно хапать, поскольку отчетливо сознавали, что, руководя своим народом, жить как народ они не хотят. Просто потому, что видели гораздо лучшую жизнь — в Европе. И себе такой жизни хотят. И прекрасно понимают, что их страна всем гражданам такой уровень жизни обеспечить не сможет. Отсюда волчья грызня между элитами, гражданские войны, продажа всего, что может продаться, на тот же Запад… Компрадорство, короче.
И «демократия» здесь — только помощник для вороватых элит. Во-первых, потому что застит глаза Западу, ибо магическое заклинание «так хочет народ» мгновенно усыпляет западную общественность. А во-вторых, как верно отмечают политпсихологи, бедным народом очень просто манипулировать, ибо бедный глуп и верит всему, даже богу.
Американцы очень любят внедрять везде демократию, потому что «народ» — священная корова современной политики. Пусть, мол, народ решает. Он вам нарешает… Именно народ проголосовал за то, чтобы Сократ выпил чашу яда. Дай народу волю, завтра преступников начнут казнить на площадях и мы опять скатимся в Средневековье…
Избыточная демократия опасна не только для диких обществ, но и для развитых. Я уже приводил этот знаменитый пример в своей не менее знаменитой книге «Конец феминизма», приведу его еще раз. Даже в экономически развитой Америке избыток демократии заводит общество в тупик. В 1960-е годы в США было проведено 88 референдумов, а в 1990-е годы — 378. Больше всего в деле демократизации преуспела Калифорния, там власти так чутко прислушивались к непосредственному мнению народа, что 85 % бюджета шло на цели, выявленные в ходе референдумов. Результат известен: глубокий финансовый кризис, веерные отключения электроэнергии, отзыв губернатора Дэвиса в октябре 2003 года, избрание губернатором Шварценеггера… Дело в том, что массовое сознание шизофренично: народ вполне может проголосовать за взаимоисключающие вещи, например, снижение налогов и увеличение социальных выплат.
Между прочим, на те же демократические грабли излишнего доверия народу наступали и в древнем мире. Полибий, скажем, писал о причинах победы Рима над Карфагеном так: «Что касается государства карфагенян, то, мне кажется, первоначально оно было устроено превосходно, по крайне мере в главном… Но уже к тому времени, когда карфагеняне начали Ганнибалову войну, государство их было хуже римского… У карфагенян наибольшую силу во всех начинаниях имел тогда народ, а у римлян высшая мера значения принадлежала сенату. Тогда как у карфагенян совет держала толпа, у римлян — лучшие граждане, и потому решения римлян в делах государственных были разумнее».
Да и Древний Рим перед самым падением Республики чересчур увлекся народничеством и демократическими экспериментами. Социалистические земельные реформы Гракхов и сопутствующие им законопроекты основательно потрясли столпы римской власти, сдвигая центр власти от аристократии в сторону охлоса. Подобная анархизация не могла долго продолжаться и позже самым естественным образом привела к гражданской войне и диктатуре.
Между тем, только процедура социальной селекции, выращивающая элиты, может дать по-настоящему качественный человеческий ресурс. А не безликий и бессловесный навоз истории — народ. Когда в постсредневековой Европе только-только формировались демократические процедуры, первые свободы и допуск к демократии появились у аристократии, землевладельцев, дворян… Эти люди знали всех своих предков, стояли с ними в одном историческом ряду, неразрывно связанном с историей страны. За ними — точно так же, как за аристократами римскими — шла целая процессия славных предков. И потому они имели чувство исторической преемственности, чувство некоей ответственности перед Историей, перед Цивилизацией.
Ясно, что «отменить» демократию в современных развитых, полуразвитых и совсем недоразвитых обществах уже невозможно. Поэтому у меня деловое предложение: предлагаю вернуться к римскому рецепту. И это будет особенно актуально для стран переходных, догоняющих, типа России… У римлян был период, когда имущие граждане принимали участие в жизни страны большее, нежели неимущие. Как пишет историк Александр Махлаюк: «Исход голосования всегда оказывался в пользу богатых людей. Чаще всего центурии низших разрядов даже не успевали подать голос. Лишь в том случае, когда богатые не приходили к согласию между собой, голосовал средний класс. Такое положение дел может показаться несправедливым. Но римляне смотрели на это иначе. Они считали вполне правильным соизмерять ценность голоса с соответствующим участием в государственных расходах и военных предприятиях. Тот, кто нес большие расходы, приобретая боевого коня или полный доспех пехотинца, кто брал на себя большую ответственность… тот мог, по убеждению римлян, рассчитывать и набольшие политические права».
Объясняю суть идеи. Избирательное право отнять у плебеев уже нельзя. Но и доверять им голосовать по всякому поводу — все равно что доверить решения флюгеру. Есть выход — платная демократия! Хочешь голосовать на выборах президента — заплати в казну государства сто долларов (условная цифра, просто деньги должны быть ощутимыми). Хочешь принять участие в выборах парламента (не в качестве кандидата в депутаты, а в качестве избирателя) — 50 долларов. Мэра избираем — 30 баксов в кассу города будь добр отслюнявить. В Городскую Думу выборы — 10 долларов. Местные выборы — бесплатно.
Право избирать у народа таким образом никто не отнимает. Оно просто делается платным. То есть ответственным. Ведь халява не ценится. За халявным избирателем бегают с урной и умоляют: «Ну, пожалуйста, кинь бамажечку!» Не нужно умолять! Управление республикой — это привилегия гражданина. А за привилегии надо платить. Это нужно не для того, чтобы пополнить бюджет, разумеется. А только и исключительно для того, чтобы повысить градус ответственности человека за его выбор — хотя бы в пределах жалких ста долларов. Это абсолютно другое психологическое ощущение! Люди ценят только то, за что платят. Вынимая деньги из кармана, сто раз подумаешь, за кого голосовать — вот первое преимущество платной демократии. Второе преимущество — финансовый барьер отсечет от урн самый опасный контингент — люмпенов: алкоголиков, малограмотных, ленивых, тупых, ностальгирующих по прежним временам и пр. Так мы поставим цивилизационный барьер против волны «внутреннего варварства».
Процесс люмпенизации проходил и в Риме. Приезжая в метрополию в качестве рабов и постепенно обретая свободу и гражданство, вольноотпущенники становились горожанами-люмпенами и обретали право голоса. Покоритель Карфагена Сципион Младший, протестуя на Форуме против социалистических экспериментов Гракхов, с укоризной бросал агрессивной и социалистически настроенной римской толпе: «Многих из вас я привел в Рим закованными. И теперь, будучи раскованными, вы не заткнете мне рта!» Он был образованный аристократ и имел много больше моральных прав и знаний для управления республикой, нежели вчерашние кандальники.