Страница 3 из 19
После беглого допроса, учиненного двумя унылыми охранниками, я поднялся на лифте на шестой этаж и сел ждать в коридоре. Полы устилал ковер цвета слегка поджаренного тоста, стены имели оттенок тушенной в томате фасоли. Чего не хватало для того, чтобы полностью воссоздать тему английского завтрака, так это светильников в форме яичницы.
Однако вокруг не было никаких признаков жизни. Пока не открылись двери лифта.
Женский голос вырвался в коридор сначала ровным бормотанием, а потом истеричным криком:
– Нет, я не могу взять твою чертову собаку на стрижку. Во всяком случае, не раньше шести.
Из лифта выпорхнула долговязая, вся в кудряшках, особа лет тридцати в каких-то невообразимых шмотках, как будто купленных в благотворительном магазине, специализирующемся на разношерстой одежде. Свободный джемпер всех цветов радуги, клетчатая мини-юбка, колготки в вертикальную полоску и допотопные замшевые «луноходы». Под мышкой был зажат ворох папок, по внешнему виду которых определенно можно было сказать, что за сегодняшний день их роняли раз десять.
– Нет, это ты иди к черту, Джордж, тем более что уже знаешь дорогу. О! – Она увидела меня и нажала отбой. – Привет! – Мне был протянут телефон для рукопожатия. – Прошу прощения, ты пришел пораньше, заходи… о, черт, где же эти ключи, будь они неладны, подержи-ка это, приятель.
Женщина всучила мне папки, и, пока она рылась в своей замшевой сумке в поисках ключей, я стал свидетелем очередного витка синдрома Туретта[7]. Все это время меня откровенно раздевали взглядом, как это обычно бывает в стриптиз-клубах, когда разглядываешь девушку, танцующую у шеста. Не то чтобы я бывал в таких заведениях. Ну, во всяком случае, в Европе.
– Не разрешили мне припарковаться у входа, мерзавцы. Я хочу сказать, откуда у меня пропуск в первый рабочий день… да вот же они, черт, как же открывается эта проклятая… так, есть, отлично, садись, кофе, о нет, вряд ли он есть, черт с ним, давай сразу к делу, идет?
Она сорвала клейкую ленту с большой картонной коробки, которая стояла под окном.
– Ага, сначала примерим это, согласен?
В мою сторону полетело нечто похожее на безногую немецкую овчарку. Когда я поймал вещицу, то узнал в ней базби, гвардейскую шапку из медвежьего меха. Что это, тест на знание культуры, подумал я? «Назовите этот британский головной убор»? Наверное, теперь мне предложат идентифицировать обжаренный в масле батончик «Марс» и стеганый чехол для чайника с портретом Чарлза и Камиллы.
– Ну? – сказала она. – Давай же надевай.
Шапка опустилась мне на глаза и защекотала уши. Из-под меховой челки я увидел, что женщина сфотографировала меня, а потом снова направилась к своему ящику Пандоры.
– Так, а как насчет этого?
На этот раз мне пришлось нацепить на шею колючий кружевной воротник и изобразить улыбку, пока меня снимали в образе бифитера, служителя Тау эра.
– Молод, конечно, но какая разница, – услышал я. – О, я знаю, что мы с тобой сделаем… О, черт!
Женщина встала на колени и с головой нырнула в коробку. Вскоре оттуда вылетела пластмассовая корона, а следом за ней нечто, напоминающее шутовской гульфик с бубенчиками. Что ж, по крайней мере, я был избавлен от полного унижения.
– Кажется, больше ничего нет. – Она выпрямилась и начала раздеваться. – Снимай свои штаны.
Надо же, как изменились интервью при приеме на работу, подумал я. Раньше такого не было. Может, меня еще попросят трахнуть кого-нибудь во имя Британии?
– Ты, надеюсь, без комплексов? Давай же, смелее, мы тут насмотрелись всякого. Да и ты, наверное, не впервые видишь девушку в колготках.
Что правда, то правда, и могу сказать, что меня это никогда не впечатляло. Прошу прощения, милые дамы, но таков уж закон природы: женское нижнее белье, пусть даже и трусики танга, втиснутое под слой цветного нейлона, не может выглядеть сексуально.
– Килт еще не привезли, но для пробных снимков сгодится и моя шотландка. Извини, это единственная клетка, которую мне удалось найти в «Маркс энд Спенсер». – Она громко фыркнула, будто прочищала заложенный нос, но я догадался, что такой у нее смех.
Что ж, хотя бы секс присутствовать не будет, лишь фотография моих коленок в обрамлении шотландской клетки. Я спустил брюки и облачился в юбку. К счастью – или к несчастью, – сбоку она застегивалась на пряжку, так что мне не составило труда подогнать ее по фигуре, по крайней мере, закрепить на поясе.
И только когда я уже встал перед камерой, чтобы увековечить свои коленки в пикселях, а в ее психопатическом бреду прозвучало, что «для настоящей брошюры привезут настоящий килт», до меня дошло, что весь этот маскарад не про мою честь. Я ведь пришел вовсе не для того, чтобы сниматься в рекламе. Похоже, она приняла меня за другого. Ну да, если пораскинуть мозгами, я попал не по адресу. Я должен был встретиться с парнем по имени Тайлер. А, увидев ее, подумал, что она – его ассистентка. Впрочем, если начистоту, я вообще ни о чем не думал, просто тупо следовал инструкциям и позволил выставить себя на посмешище.
– Ээ… – попытался я перебить ее словесный поток, но она, не умолкая ни на секунду, снова ринулась к картонной коробке:
– Портфолио у тебя с собой? Ты уже снимался для рекламных кампаний? Тьфу ты, черт!
Зазвонил ее телефон. Она проверила входящий номер и, гримасой извинившись за то, что должна ответить на звонок, нажала кнопку.
– Что? Беременна? Опять? О, черт! Секунду. – Женщина зажала рукой трубку. – Извини, дорогой, это моя сестра. Можешь подождать минутку в коридоре? – Она схватила меня за локоть и увлекла к двери. – И кто отец? – Телефонный разговор возобновился. – Черт, так, значит, он наврал про свое бесплодие? Паразит!
Я стоял в коридоре в мини-юбке и молил бога о том, чтобы никто не прошел мимо и не увидел меня.
– А, мистер Уэст, полагаю?
Меня так и подмывало сказать «нет».
4
Толстячок в сером костюме уставился на меня поверх очков для чтения в золотой оправе. Ему было лет пятьдесят, не меньше, но его богатой седой шевелюре можно было позавидовать. Он скалил зубы, но не в улыбке, а чтобы елозить по ним языком, как будто прочищая после завтрака.
– Джек Тайлер, – представился он, протягивая мне руку. Он явно решил, что было бы невежливо сразу цепляться к моим голым ногам. Чиновник старой школы.
– Пол Уэст, – признался я. – Э… видите ли… насчет юб…
– Проходите. – Он жестом указал на соседнюю дверь.
Кабинет Тайлера был точно таким, как у полоумной стриптизерши, разве что полки были наполовину заставлены папками и книгами формата кофейного столика. На столе стоял компьютер. Судя по всему, этот парень заселился сюда на день раньше, чем соседка, и успел слегка обжиться.
Мы сели за стол друг против друга.
– Я должен объяснить, – начал я.
– Вы шотландец? – снова перебил он. Голос у него был ровный, я бы даже сказал, аристократический.
– Нет.
– Вы ведь не трансвестит? Только не подумайте, мы не имеем ничего против них. Британское правительство как работодатель предоставляет всем равные права на трудоустройство. – Он произнес это прямо как цитату из учебного пособия.
– Нет-нет, просто ваша коллега из соседнего офиса забрала мои брюки.
– Я понимаю. – Он посмотрел на меня снисходительно, как психиатр, которому пациент только что объяснил, что на самом деле он гигантский томат.
– Ну, не то чтобы она взяла их поносить, разумеется. Мы не обменивались одеждой.
– Нет?
– Нет. Она попросила меня снять брюки, чтобы сделать какие-то фотографии.
– В самом деле? – Он вперил взгляд в стену, как будто мог увидеть все странности, творящиеся в соседнем кабинете.
– Я хочу сказать, что ей нужен был кто-то, кто смог бы позировать в килте, – для туристической брошюры, как она объяснила, – а ее модель не пришла, а я был в коридоре, поэтому она попросила меня зайти.
7
Заболевание, характеризующееся множественными тиками, а также спонтанным высказыванием эмоционально окрашенных слов и выражений.