Северус

Гриффиндорцы и Мальсибер насупились. Они относились к той очень немногочисленной группе студентов, которые искренне гордились своими факультетами и полагали, что если Основатели так хотели, то кто они такие, чтобы пытаться что-то менять в заведенном много лет назад порядке.

— Почему тогда такие изменения?

— Да это неважно, — дракон снова потянулся. – Давно это было. Какая сейчас разница, кто первым решил переселить слизеринцев в подвал, а два других факультета загнать в башни?

— Каков настоящий принцип деления по факультетам? – Ворон удивленно взглянул на закусившего губу Поттера, который напряженно смотрел на ящера, задавая этот сложный вопрос.

— Он был почти прав, — дракон кивнул на Ворона. – Только Хельга жизнючкой была, к земле никакого отношения не имела - так же, как Салазар к воде, — дракон снова хихикнул. Затем обвел пылающим взглядом мальчишек. – Странно и забавно. Такие разные во всем, и оказались здесь одновременно. Почему так получилось?

— Судьба? – Ворон перестал бояться и принялся рассматривать хозяина этой странной комнаты с любопытством.

— Возможно, — дракон задумался. – Вот что, раз вы все оказались здесь, я дарую вам право на исполнение одного желания…

— Какого желания? – перебил его Блэк. – Я, например, хочу…

— Хоти дальше, — хохотнул дракон. – Теперь условия. Во-первых, я дитя хаоса, поэтому не умею созидать. В моих силах только разрушать. Так что ваше желание должно быть связано с разрушением или уничтожением чего-либо. Во-вторых, ваше желание должно быть искренним. Оно должно быть эмоционально окрашено, оно должно превышать в этот момент все, о чем вы мечтали. В-третьих, ваше желание должно быть общим…

— Что значит общим? – азартно воскликнул Поттер.

— То и значит. Если вы все, такие разные, одновременно чего-то захотите - захотите сильно, страстно и выскажете это вслух в течение одного часа, ваше желание сбудется. Только так. Будьте осторожны в своих желаниях. А сейчас – прощайте, вы мне надоели, — дракон начал укладываться в ту же самую позу, в которой его застали гости.

Комната принялась вращаться. Перед глазами мальчишек замелькали светящиеся точки.

— Да, — приоткрыл один глаз дракон. – Ты мечтал артефактами заниматься? – он посмотрел на Ворона. Тот кивнул, пытаясь сдержать тошноту, которая накатывала на него от все увеличивающегося вращения комнаты. – Роксана поможет. Книжки покажет, принципы объяснит - только вот, она немая, так что не знаю, как вы будете понимать друг друга, — дракон закрыл глаз, и комната погрузилась во мрак.

Ворон открыл глаза и уставился на нависающий балдахин. Сердце бешено стучало, во рту было сухо. Он никак не мог понять, что это было.

— Ничего себе сон, — пробормотал он и закрыл глаза, собираясь спать дальше.

— Снейп, — в темноте спальни раздался дрожащий голос Мальсибера. – Ты спишь?

— Глупый вопрос, а если бы я сказал, что да?

— Мне такой странный сон приснился, — балдахин распахнулся, и трясущийся слизеринец сел на кровать Ворона. – Какой-то призрак, дракон, а еще… будто мы теперь должны по-хорошему общаться с этими грифами ненормальными, чтобы желание какое-то сбылось… чушь, да?

— Чушь, — согласился Ворон, понимая, что их ночное приключение не было сном. – Как мы можем с грифами дружить? Это нонсенс. Иди спать.

— Да, отличная идея. Хорошо, что завтра суббота, можно поспать подольше, — и Мальсибер нырнул под одеяло на своей кровати.

— Что за история, — пробормотал Ворон, задергивая полог и закрывая глаза. – Хорошо, что завтра суббота.

Глава 8

Ворон лежал на кровати и рассматривал потолок. В Малфой-мэноре потолки были расписаны не во всех комнатах, но в той, куда определили его, над головой резвились пухлощекие младенцы с луками и стрелами.

Три дня рождественских каникул он должен был провести именно здесь. Люциус каким-то удивительным образом сумел убедить отца, чтобы тот пригласил Снейпа, и даже соизволил отослать письмо матери Северуса, предупреждая ее, что сын прибудет позже.

Ворон же больше всего боялся как раз поездки домой и встречи с родителями Северуса. Чтобы не паниковать раньше времени, он принялся вспоминать события последних месяцев.

После отъезда пребывающей в расстроенных чувствах комиссии Ворон не удержался и спросил у старосты:

— И что они решили?

— Пока ничего. Сейчас подготовят отчет для совета попечителей. Затем совместный отчет в Министерство… Долгая это канитель. До начала следующего учебного года ничего не решится. Если и будут какие-нибудь изменения, то уже в следующем году.

Ворон тогда только кивнул, он еще не отошел от шока из-за того, как далеко зашла его шутка.

Учеба вошла в определенный ритм, но валет все еще предпочитал не пользоваться палочкой, отчего у него были проблемы с трансфигурацией. А еще у него никак не проходило чувство неудовлетворенности на уроках зелий. Он даже подошел к профессору Слагхорну, но не смог внятно сформулировать свои ощущения. В конце концов, Слагхорн решил, что не мешает позаниматься с настырным учеником дополнительно, но только после Нового года, когда на основных занятиях ученики пройдут всю положенную технику безопасности. Хотя многим студентам этого было недостаточно, и несчастные случаи происходили регулярно - вплоть до седьмого курса.

С Флитвиком Ворон занимался в прежнем режиме. Он хотел уговорить профессора давать уроки почаще, но маленький декан Равенкло был непреклонен: два дополнительных занятия в неделю для первокурсника было, по его мнению, достаточно. Мнение самого Ворона в этом вопросе не учитывалось.

Валет перевернулся на бок. Вид младенцев на потолке начал его раздражать.

Хотя комиссия уехала, не сообщив о результатах проверки, слухи про то, что факультетские помещения в следующем году упразднятся, и жить представителям всех четырех факультетов придется бок о бок, начали обрастать новыми подробностями. В связи с этим обстоятельством студенты ранее враждующих факультетов начали держаться друг с другом с подчеркнутым безразличием. Стычки свелись к нулю, зато усилились перешептывания по углам. Преподаватели не знали, как реагировать на все эти изменения: радоваться, или наоборот - опасаться.