Юность Барона. Потери

Андрей Константинов

Юность Барона. Потери

Светлой памяти Кирилла Юрьевича Лаврова

Авторское предисловие

Как-то раз я прочел в подводке к одному из интервью с вашим покорным слугой, что Константинов, по художественным книгам которого снимался сериал «Бандитский Петербург», торжественно объявил, что более к этому материалу возвращаться не станет. Якобы я дал на сей счет нечто вроде аннибаловой клятвы.

На самом деле это полная ерунда. Я никогда не говорил, что окончательно и бесповоротно расстался со своими былыми героями. И с теми, что сюжетно остались живы (навроде Андрея Обнорского), и с теми, чьи истории и судьбы, в принципе, могли заслуживать более обстоятельного рассказа. Взять, к примеру, Юрку Барона, роль которого в сериале блестяще исполнил Кирилл Юрьевич Лавров. Мне этот персонаж очень симпатичен, хотя, конечно, это есть преувеличенно-романтизированный, опригоженный, далекий от реального прототипа образ. А поскольку и в книге, и в фильме совсем мельком говорилось о детстве и юности Барона, о том, почему именно так, а не иначе сложилась жизнь у мальчика из приличной семьи, у меня порой мелькали мысли в какой-то форме вернуться к этому персонажу.

Параллельно разные продюсеры, памятуя об успехе сериала «Бандитский Петербург», периодически подкатывались ко мне, намекая, что эту «корову» можно еще немножечко подоить. Это вообще такой тренд нашего времени: если народ, скажем, любит «Иронию судьбы, или С легким паром», то обязательно надо снять продолжение. При этом кинодеятели как-то забывают, что продолжения крайне редко дотягивают хотя бы до уровня первого, завоевавшего сердца зрителей фильма. А уж случаи «переплюнуть» крайне редки: что у нас, что в западном кино. Так что на предложения создания прямого продолжения «Бандитского Петербурга» я всегда отвечал отказом. Но, опять-таки, не потому, что некогда зарекся, а просто не хотелось участвовать в создании машины по зарабатыванию денег за счет надежд телезрителей.

Но вот однажды генпродюсер кинокомпании «Фаворит-фильм» Анатолий Чижиков, с которым мы в свое время плотно сотрудничали, и итогом той работы стали сериал «Защита свидетелей» и книжка «Гоблины», увидел на каком-то телеканале мое интервью в программе, посвященной ретрокриминалу В данном случае речь шла о Юрии Алексееве, он же – вор в законе по прозвищу Горбатый. То бишь тот самый человек, с материала о котором, по сути, начиналась моя журналистская карьера и который позднее был выведен в моей книге «Вор» в образе Юрки Барона.

Чижиков книги не читал, но вот мой телерассказ его заинтересовал. Мы встретились, и, когда я поведал некие дополнительные подробности, он загорелся идеей снять про Барона отдельный художественный фильм в стилистике «судьба человека». Как ни странно, эта идея не показалось мне привнесенной извне. По-видимому, и во мне самом нечто подобное вызревало и было настроено на схожую волну Так или иначе, я согласился, и мы, с моим давним соавтором Игорем Шушариным написали сценарий для 12-серийного сериала с рабочим названием «Экспроприатор».

Как мне кажется, история получилась. А потому было бы глупо оставлять ее только лишь сценарным материалом, потому что любая нормальная сценарная работа предполагает литературную основу. Даже если эта основа изначально была зафиксирована не на бумаге, а в голове. Опять же – в кино всего не расскажешь, да само кино еще неизвестно когда выйдет.

То, что у нас начало получаться, – это не вполне кинороман. Я бы сказал, это своего рода литературная версия сериального сценария, живущая самостоятельной жизнью. Тем более что по ходу работы какие-то мотивировки героев оказалось более уместным и логичным изменить, в каких-то выписанных характерах пришлось сместить акценты, добавить разные «вкусности», характеризующие время, в котором развивается сюжетная линия.

В общем, «не думали – не гадали», а в результате – у собрания моих художественных книг, которое многие читатели условно именуют циклом «Бандитский Петербург», неожиданно появился приквел. И сейчас я с удовольствием представляю читателям первую книгу из трилогии «Юность Барона».

Сразу оговорюсь: мы не собирались писать сугубо приключенческую, разворачивающуюся в разных временных пластах воровскую сагу. «Юность Барона» – это попытка рассказа о непростой судьбе интересного человека, который жил в невероятно сложный исторический период. Жил небезгрешно, но при этом, несмотря на злоключения и превратности судьбы, сохранил в душе благородство, остался патриотом, не превратился в закостеневшего злодея и человека, мстящего за свои жизненные трагедии. А насколько таковая попытка удалась – оставляем сие на суд читателя.

Эту работу мне хочется посвятить Кириллу Юрьевичу Лаврову, с которым в процессе съемок «Бандитского Петербурга» у нас сложились очень теплые, очень человеческие отношения. К слову, Лавров совершенно не стыдился своего участия в этом фильме, тогда как существует отдельная категория актеров, что нынче брезгливо морщатся: дескать, «нуда, был такой грех, снялся в свое время в бандитском». Короче, позиционируют себя так, словно бы не в кино сыграли, а с нацистами посотрудничали, на оккупированной территории.

А вот Кирилл Юрьевич наоборот – благодарил меня за своего героя. Притом что вплоть до самой смерти Лавров не был обижен ролями, он признавался мне, что в последние годы именно по Юрке Барону его узнавали люди. Подходили, говорили какие-то хорошие слова. Более того, выяснилось, что Кирилл Юрьевич, оказывается, некогда был мимолетно знаком с прототипом Барона – Горбатым… Так что хоть на самом деле и не вполне уместно писать посвящения человеку, который при всей своей неоднозначности, все-таки по жизни был вором, с толикой благодарности не вспомнить здесь и Горбатого, было бы в высшей степени несправедливо.

Книга первая

Потери

Пролог

– …Я скоро приеду и заберу тебя.

– А скоро – это когда? Завтра?

– Нет, не завтра. Скоро – это скоро. А пока слушайся во всем папу и маму. Поняла?

– Это никакой не папа, а дядька Женька противный. Тетя Люся – хорошая. А дядька Женька – противный!

– Оля! Мы же с тобой договорились?! Не тетя Люся – а мама. Не дядя Женя – а папа. Это игра такая, понимаешь?

– Как в дочки-матери? – Да.

– А НАША мама тоже приедет? Настоящая?

– Конечно. Я ее здесь, в Ленинграде, дождусь, и мы вместе к вам приедем.

– И папа?

– И папа.

– Прямо из Северного полюса?

– Да, прямо оттуда.

– А Лёля?

– Хм… И Лёля.

Стоящий на охраняемом милицией кордоне человек со списками зычно забасил в толпу:

– Граждане отъезжающие, поторопимся! Провожающие – сдайте назад, мешаете работать.

Реагируя на его призыв, в сцену прощания брата и сестры вклинилась Самарина:

– Всё, пора. Юрочка, храни тебя Господь! За Олю не волнуйся. Мы напишем сразу, как только доберемся.

Людмила торопливо чмокнула паренька в лоб, подхватила девочку на руки и… И… и Ольга заревела в голос.

– Всё будет хорошо. Слышишь, Оля? Честное слово! – Готовый и сам вот-вот разрыдаться, Юрий, мучительно сыскивая нужные, правильные слова, вдруг неожиданно даже для самого себя… запел:

– Протекала речка, через речку мост…

– …На мосту овечка, у овечки – хвост, – улыбаясь сквозь слезы, подхватила сестра.

Сторожащий узлы и чемоданы Самарин выразительно, с крайним неодобрением зыркнул на супругу. Та часто-часто закивала головой, и секунды спустя все трое уже протискивались к кордону, провожаемые полным отчаяния Юркиным взглядом и завистливыми глазами остающихся.

– Фамилия?

– Самарины.

– Документы!

Человек-шлагбаум долго и пристально изучал протянутые ему документы, поочередно сверяясь со списками. Он уже собирался было поставить напротив фамилий галочки, подтверждающие право на шанс остаться в живых, как вдруг…