Леденящая жажда

И вдруг, выходя из защитной стойки и резво отпрыгивая в сторону, он с удивлением обнаружил, что амбал, вытаращив глаза, задумчиво оседает наземь, а когда следом за ним рухнул и кикбоксер, для него наконец со всей очевидностью стало ясно, что к нему откуда-то подоспела помощь. Ну и уж никаких сомнений у него не осталось, когда до боли знакомый, можно сказать, родной голос прохрипел над самым его ухом:

— Здорово, Сережа! Вижу, по- прежнему интересная у тебя жизнь.

— Трубач! — ахнул Пастухов, ощущая сразу и радость, и непередаваемое спокойствие от того, что спину надежно прикрыла широкая спина друга. — Коля! Господи, как ты здесь?! Откуда?!

Все еще стоя у него за спиной и с интересом наблюдая, как противник, забирая поверженных, позорно ретируется с поля боя, Трубач ответил:

— Считай, опять с того света. — И крикнул в ответ на бессильные угрозы бандюганов: — Давайте, давайте, уносите жопы, пока целы. А еще сунетесь — вот этим встречу самолично. — И, торжествующе гогоча, продемонстрировал придуркам свой страшенный кольт.

Нет большего удовольствия для человека, попадающего в такой переплет, в какой попал Пастух, чем видеть, как позорно бегут посрамленные враги. Он еще не успел помечтать о подмоге, а она уже вот она, словно по мановению волшебника.

Вот он, его волшебник, второй раз явившийся с того света. Стоит со своей страшенной пушкой, словно олицетворение справедливости и мужского благородства. Да и просто мужской красоты: узкий таз, широкие плечи, сила и хищная целесообразность каждого движения, ну и, конечно, шрам на роже, который для мужчин, как известно, всего дороже. Картинка… «А все-таки замечательные у меня в команде ребята! Одно слово — спецназ!» — с удовольствием подумал Пастух.

Они наконец обнялись.

— Как я рад, что ты снова с нами, Колька, а главное, что ты живой!

— А уж я-то как рад, — рассмеялся Трубач. — Ты и поверить не можешь.

— Ну давай, давай рассказывай, что там с тобой приключилось-то. — Пастуху не терпелось. — Я ведь, знаешь, всполошился — нету от тебя звонка и нету. Мало ли что в дороге могло произойти! Ну позвонил сам. Домой, между прочим, позвонил, сестре твоей. А ответил мне, чтоб ты знал, капитан МЧС!

— Все правильно, — кивнул Трубач. — Там у них что-то вроде военного положения и все звонки прослушиваются, а междугородные — так те вообще на центральный пункт приходят.

— О как! — восхитился Пастух. — А знаешь, между прочим, что он мне сказал, этот капитан?

— Догадываюсь.

— Он сказал, что и ты, и сестра умерли от причин, которые он разглашать не имеет права…

— Вот сволочь! — выругался Трубач. — Хотя, в общем-то, по существу, так оно и есть…

— Так что мы уже тебя снова хоронить собрались.

— Стало быть, долго жить буду. Примета такая.

— Ладно, все хорошо, что хорошо кончается. Давай рассказывай, что там за секретные причины? Светка-то тоже живая, как ты, да?

Трубач изменился в лице.

— Светка правда умерла. И еще тысячи людей… Так что ты давай со мной поаккуратнее, — не дай бог, приволок я с собой эту заразу… Хотя, как я уже знаю, капельным путем она не передается. Сам проверял…

— Ты что, Коля? Ты это серьезно? Я-то надеялся, что это что-нибудь незначительное или какой-нибудь розыгрыш…

— Какой, к чертовой матери, розыгрыш! Самая что ни на есть эпидемия, и страшенная! Люди мрут как мухи. А я знаешь почему уцелел? Смеяться будешь — гастрит спас, спасибо родной армии. Я воду из-под крана или там из колодца совсем не могу… Только из бутылок, минералку… Но все же давай пока поостережемся. Уж нам ли с тобой, командир, не знать, что береженого и вправду боженька бережет!..

— Чего мы тут торчим-то? Может, пойдем к нам?

— Не. Я же говорю, давай пока поостережемся. Знаешь что… А давай возьмем пузырек, закуси да где-нибудь тут, хоть у тебя в конторе, и поговорим. Годится?

— Ладно, я согласен, раз по- другому не получается…

— Только вот Оле своей не говори, а то обидится она. Когда это было, чтобы Оля — и гостя в дом не пригласила, да не какого-нибудь, а мужниного воскресшего сослуживца…

— Не сослуживца, а друга, — поправил Пастух, снова отпирая замки. — Не волнуйся, Коля. Уж кому-кому, а Оле я найду что сказать, чтобы не обиделась… Давай рассказывай, начинай прямо здесь. А за бутылкой и ходить не надо — у меня в конторе запас на всякий случай всегда есть. Высоких гостей принимать. Так что ты заодно еще и в высокие гости попал. Ну не томи душу!

И вскоре Трубач уже рассказывал обо всем, что увидел в городе Глазове — с момента приезда до того самого часа, когда сбежал из охраняемого эпидемиологического блока, как потом, после разговора с двумя странными субъектами, на которых загадочная бацилла почему-то не подействовала, вернулся в сестрин дом, чтобы научно проверить кое-какие свои догадки.

Значит, выходит, сбылись твои предчувствия насчет сестры…

— Выходит, сбылись, — грустно подтвердил Трубач. — Представляешь, как мистика какая — ныло сердце и ныло. А мы ведь раньше в эту фигню совсем не верили, смеялись…

— Так что, ты всерьез думаешь, что это диверсия? Это что, борцы за свободную Ичкерию?

— Ручаться не могу, но похоже на то, Сережа…

— Ну вот что, Коля, пойдем-ка мы с тобой к ребятам, обрадуем их, что ты жив. Это во-первых… Я их так и так намеревался всех собрать, чтобы решить, когда мы едем выручать твое, извини, тело…

— Мое тело? Это зачем?

— А чтобы похоронить с почестями, вот зачем.

— Спасибо вам, ребята. Вот уж за что другое выматерил бы, а за это — большое человеческое спасибо!

— Да ладно тебе! Жив — и слава богу, все только рады, можешь не сомневаться… Но вот о том, с чем ты приехал… Надо же что-то со всем этим делать, верно? Не оставлять же этот ужас просто так. Давай поговорим с ребятами и, если сговоримся, пойдем к Голубкову. Сами. А что, может управление как раз ждет не дождется, чтобы кто-нибудь выручил страну в тяжелом положении…

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Москва

29–30 июня 200… года

Похоже, и тут Трубач поспел как нельзя кстати: едва они с Пастухом вошли в офис сыскного агентства «X», как увидели Муху, безнадежно прижатого к стене каким-то холеным типом в костюме от «Бриони». Мало того что тот загадочным способом ухитрился взять верх над Мухой, так еще и тыкал ему в затылок какой-то пижонской пукалкой — «береттой», кажется. Какого черта! Только этого им сегодня не хватало! Трубач, не раздумывая, так жестко заломил типу с «береттой» руку, что тот взвыл и рухнул на колени.

Надо сказать, что появление Трубача почему-то испугало Муху гораздо сильнее этой самой «беретгы».

— Ты… ты… — забормотал он, бледнея как полотно. — Это правда ты, Дудкин?

— Я тебе дам — Дудкин! Я, я это! Не волнуйся так, оттуда тоже возвращаются, как видишь. Тем более что слухи о моей смерти, как выясняется, были маленько преувеличены.

— Точно, точно, — весело поддержал его Пастух. — Ты лучше объясни, Олег, что это тут у тебя за махновский налет. Рэкет, что ли? Может, помощь нужна?

— А-а, какой там рэкет, — отмахнулся Муха. — Коля, ты бы отпустил гражданина-то, гражданин совершенно мирный! — И вместо того чтобы рассыпаться в благодарностях за свое счастливое спасение, немного даже заискивающе обратился к мужику с «береттой»: — Извините, Павел Семенович, мои товарищи нас неправильно поняли. Я думаю, можно их простить. Как вы считаете?.. Отпусти, отпусти моего клиента, — еще раз обратился он к Трубачу, видя, что тот хотя и ослабил хватку, однако человека с пистолетом все еще придерживает. — У нас, извини, практические занятия были, пока вас не принесло… — И наконец бросился Трубачу на шею: — Колька! Как же я рад, что ты опять живой!

Мужик в «Бриони», облегченно выдохнув, принялся с недовольным видом расправлять замявшиеся на пиджаке складки. Муха на мгновение отлип от Трубача.

— Ну что, Павел Семенович, довольны? Думаю, на сегодня хватит. Давайте продолжим завтра, да?.. Еще раз извините за недоразумение. Друзья, знаете ли… — Муха Посмотрел на Трубача и против своей воли счастливо улыбнулся, что мужику в «Бриони» явно не понравилось.