Изобретатель красной машины

Инт. Тренировка. На льду Третьяк во вратарской амуниции и два хоккеиста. На катке появляется Тарасов. Толстенный и немного комичный. В стеганых штанах, заправленных в валенки, телогрейку, пальто. На голове огромная меховая шапка с ушами.

1-й . - Удочки забыли, Анатолий Владимирович.

Тарасов. - Отставить зубоскальство. На синюю линию.

2-й. - Не боитесь, Анатолий Владимирович. Заденем ненароком.

Тарасов. - Я заговор знаю. Шайба меня не берет. Заодно посмотрим какие вы Робин Гуды. Владик.

Третьяк. - Да, Анатолий Владимирович.

Тарасов. - Старайся, предвидеть, откуда последует удар. Уцепишься глазами за шайбу, второго пропустишь. Глазам не верь. Почувствуй момент удара и его направление.

Инт. Тарасов ложится на лед за воротами.

Инт. С разных дистанций начинается прямо-таки автоматная пальба по воротам. Действиями хоккеистов руководит Тарасов.

Тарасов (Третьяку). - Влево. Вправо. Ногой. Клюшкой. Выкатывайся. Сократи угол обстрела. Не сметь отбивать перед собой. Мешает? Щекотни его клюшкой. Не падать. Лежачего бьют.

Тарасов (хоккеистам).- Бросать с ходу. Верхом. В угол. Не жалеть. Не жалеть вратаря. Сериями. Закройте ему видимость. Ты проехал мимо и не потревожил вратаря, зачем такая роскошь?

Инт. Кулагин в тренерской. Вваливается Тарасов. Устало отдуваясь, начинает раздеваться. Снимает пальто, валенки и шапку.

Кулагин. - Я тренировку сам проведу.

Тарасов. - Еще чего? Третьяка видел?

Кулагин. - Концовку застал.

Тарасов. - Зря, батенька, зря. А я словно в молодость вернулся, а то совсем расслабился и жиреть стал... Владик будет лучшим вратарем в мире.

Кулагин. - Молод еще. Рано судить.

Тарасов. - В самый раз. И ты знаешь. Он ведь шайбу интуитивно чувствует. Такого я еще не видел. Вот уж действительно 21 век .

Инт. На трибунах болельщики ЦСКА обнимаются. На табло счет: Спартак-ЦСКА 0:3.

Инт. Выпуск Боевого Листка. Большая карикатура. Дедушка в валенках и телогрейке на фоне покосившейся избушки, чешет недоуменно в затылке. В руке его большой конверт, на котором написано: от Петрова.

Инт. Тарасов у бортика. Быстро и яростно что-то выговаривает Харламову, Петрову и Михайлову.

Инт. На табло : ЦСКА-Динамо. 2:1. Невозмутимый Чернышев и клокочущий Тарасов. Тройка Харламова. Атакует. Динамовцы перехватывают шайбу. Удар. Ромишевский грудью встречает шайбу. Звучит сирена. Хоккеисты ЦСКА бросаются обнимать друг друга.

Инт. Тарасов провожает радостных хоккеистов в раздевалку. Останавливает Федорова.

Тарасов. - Федоров, погоди. Такое дело. У тебя два дня назад сын родился.

Федоров. - Сын. А что делать Анатолий Владимирович.

Тарасов. - Там машина ждет. Я распорядился. Переодевайся и дуй в роддом.

Федоров. - А меня пустят?

Тарасов. - Ты чемпион Советского Союза. Для тебя все двери открыты, и сыну теперь на глаза показаться не стыдно.

Таня едет в Саппоро .

Инт. Квартира Тарасовых. По всей квартире, где есть место, расставлены горшки с фиалками. Таня держит в руках еще один горшок. Замерла у двери. Слушает.

Инт. За закрытой дверью Тарсов и Нина.

Нина. - Не понимаю тебя, Толя. Другой бы радовался.

Тарасов. - Чему радоваться? Пигалица. Без году неделя, а туда же тренер. На Олимпиаду едет. А ей не в Саппоро ехать надо...

Тарасов подходит к запертой двери и намеренно повышает голос.

Тарасов. - А в Рязань. Детишек учить и самой опыта набираться. Не дай бог, еще скажут, папа помог.

Нина. - Что ты, Толя. Тебя же все знают.

Тарасов. - Скажут. Обязательно скажут.

Таня не выдерживает. Открывает дверь.

Таня. - Пусть скажут. Мне все равно.

Тарасов. - Все равно ей. А мне нет. Замарать имя легко. Отмывать потом... Гляди, Танька. Да поставь ты этот горшок. На подоконник. К солнцу. Ты теперь тоже Тарасова. С тебя вдвойне спрос. Не подведи.

Таня. - Не подведу.

Тарасов. - Хорошо... Коллега.

Саппоро.

Инт. Олимпийский стадион в Саппоро. Михайлов в жаркой схватке у борта получает травму ноги. Прихрамывая, исказив от боли лицо, идет к скамейке запасных

Инт. Раздевалка. Тарасов, доктор и Михайлов. Доктор обрабатывает лодыжку Михайлова. Михайлов морщится от боли.

Тарасов. - Как?

Доктор. - Ничего серьезного, Анатолий Владимирович. Но поберечься стоит. Одно неверное движение и сухожилие, как нитка. Раз и нет.

Тарасов. - Боря . Михайлов. Встань.

Михайлов поднимается, подгибая ногу.

Тарасов. - Пройдись.

Михайлов делает несколько тяжелых шагов.

Михайлов. - Больно, Анатолий Владимирович.

Доктор. -Боль я уберу. Обколем. Без проблем.

Тарасов. - Завтра с Польшей играешь Борис .

Михайлов. - Анатолий Владимирович. Пожалейте. Ведь калекой могу остаться. А с Польшей. Что такое Польша?

Тарасов. - Завтра с Польшей, Михайлов. Иди. Отдыхай.

Слезы закипают в уголках глаз. Михайлов резко поворачивается и ковыляет к двери.

Инт. Тарасов и доктор.

Доктор. - Он действительно может остаться инвалидом.

Тарасов. - Он советский хоккеист . Мужик в конце концов. Он должен показать, что даже в таком состоянии готов выйти на лед.

Доктор. - Он молодой. У него вся жизнь впереди.

Тарасов. - Что вы понимаете. Какая жизнь без этого. Так пожизненное заключение.

Инт. Отель олимпийцев. Михайлов по узкому коридору хромает в столовую. К нему подходит Ирина Роднина.

Роднина. - Боря, что с тобой, Боря ?

Михайлов. - Ир. Ходить не могу. Нога болит. А это тиран играть заставляет.

Роднина. - Давай помогу.

Михайлов. - Ведь ему все равно. Ир, что со мной будет. Выходи и играй. Несправедливый человек.

Инт. СССР играет с Польшей. Михайлов играет превозмогая боль. Смена.

Инт. На скамейке запасных доктор быстро расшнуровывает ботинок, открывая опухшую синюю лодыжку. Быстро делает укол. За этим молча наблюдают Тарасов и хоккеисты.

Тарасов. - Что смотрите? Не на меня на Борьку смотрите. Вот так всем играть надо. Всем с него пример брать. Как ты, капитан? Играть можешь?

Михайлов. - Я не капитан.

Тарасов. - Ты им будешь. Теперь я точно уверен.

Инт. Награждение олимпийских чемпионов. Медали вручают Михайлову. Он улыбается. Голос по стадиону объявляет, что сейчас прозвучит гимн страны победительницы. Все поворачиваются. Звучит гимн. Поднимается флаг. По лицу Михайлова струятся слезы.

Отставка.

КП. Лицо Павлова. Он говорит так, словно, с кем-то беседует, но собеседника не видно. В то же время Павлов говорит, словно, оправдывается за тот поступок, который намерен совершить.

Павлов. - Никто не умаляет достоинств тренеров сборной. В Саппоро мы снова первые. Но не желание считаться с авторитетом наших спортивных организаций, особенно у Тарасова. Самоуправство , анархия привели к тому, что сборная превратилась в независимую республику, существующую абсолютно самостоятельно и не признающую никаких правил.

Инт. Тарасов и Чернышев поднимаются по лестнице. Им улыбаются. Жмут руки.

КП. Павлов продолжает.

Павлов. - Нет. Здесь нет никаких причин личного характера. Хотя, что греха таить, меня несколько обижает такое откровенное пренебрежение руководством федерации. Но, в первую очередь, меня заботит престиж партии и советского государства