Скажи ее имя

Возможно, молодые писатели вроде Ауры, наряду с читателями, а также некоторыми более опытными авторами — теми, кто не научился распознавать тупиковые ходы, даже уперевшись в них лбом, — порой преувеличивают способность вымысла обнаруживать скрытые истины. Но если две вещи в чем-то очевидно схожи — грязная штанина и отказ от жены и ребенка определенным образом характеризуют одного и того же человека, — то должна ли между ними существовать менее очевидная связь, более глубокая, разоблачительная или как минимум метафорическая? Аура была убеждена, что связь есть, и копала длинные глубокие туннели в поисках правды, не находя того, что искала. Однако это не означало, что ее поиски были обречены.

Или, может, иногда нам просто нужно, чтобы кто-то рассказал, что же случилось на самом деле.

В памятном альбоме, который она вела в первом классе, среди рисунков и страниц из словарей-раскрасок было вклеено это письмо к отцу:

Hector

Те ато papá по se porque se separaron.

Pero de todas formas te sigo

queriendo сото cuando estábamos

juntos.

¿

Oye tú me sigues queriendo

сото antes? espero que sí porque

Yo hasta te adoro adiós papá te

amo con todo mi

♥

[13]

.

Аура говорила, что у нее не осталось четких воспоминаний о разрыве родителей. Все детство и в более поздние годы, вероятно вплоть до своих последних дней — кое-что из сказанного Аурой незадолго до смерти заставляет меня думать, что это правда, — Аура регулярно расспрашивала мать об обстоятельствах их расставания с отцом. Хуанита не могла предположить, что любовь Ауры к отцу, вернее, ее одержимость им продлится так долго. Быстрое повторное замужество и появление другого отца взамен утраченного не только не излечили Ауру, но, скорее, даже возымели обратный эффект. Что же это была за любовь четырехлетней девочки к отцу, что все оставшееся детство, последовавшую юность и даже в двадцать пять лет продолжала сидеть в ее сердце, как застрявший в камне меч.

Примерно за две недели до смерти, в Мексике, Аура вернулась с затянувшегося обеда с матерью и сказала, что ей начинает казаться, будто «важные события» ее прошлой жизни произошли совсем не так, как ей всегда думалось или как ей рассказывали. Поднявшись по крутой лестнице к нашему спальному логову, она обнаружила меня вальяжно растянувшимся на постели, вместо того чтобы работать или читать лежавшую рядом книгу, и прежде чем она заговорила, я, с надеждой глядя на нее и подражая ее манере речи — словно у маленького, желающего повеселиться ребенка, — спросил: может, займемся любовью? Но она определенно была совсем не в том настроении.

Она сказала то, что сказала — про «важные события», ее голос прозвучал резко и раздраженно, и в ожидании продолжения я ответил: и?.. Но она просто забрала свои книги и бумаги с маленького пластикового столика, за которым работала, если хотела уединиться наверху, и спустилась с ними вниз. Что же такого рассказала мать про «важные события», чего Аура не знала раньше? Теперь легко найти себе оправдание, что Аура в тот момент не хотела ничего обсуждать, что я был уверен, что она все расскажет позже, когда будет готова. Но, возможно, я решил не настаивать из лени и незаинтересованности: честно говоря, я устал от выходок ее матери. Мне хотелось потрахаться, а не говорить снова о Хуаните! А еще я знал, как сильно Аура пеклась о матери. Если новая версия событий бросала тень на Хуаниту — теперь я представляю себе, как в пьяном угаре у нее вырывается спутанное признание, и как она тут же берет слова обратно, и, о чем бы ни шла речь, разговор теряет всякий смысл, — вряд ли Аура рассказала бы мне обо всем, по крайней мере точно не сразу. Не уверен, рассказала бы она мне вообще о чем-либо или нет. У Ауры и Хуаниты были свои секреты.

7

В грязи, на погибших клубничных всходах, продолжающих тянуть корни под слоем земли и удобрений, женщины, раздвинув и держа ее белые ноги, хором подбадривали: «Тужься, сеньора Primera Dama, тужься!» Сеньора Primera Dama, которая в соответствии с этим кратким изложением фактов, о которых я тоже, невзирая на скептицизм и насмешки не верящих в существование подобной пренатальной памяти, сохранила неизгладимые воспоминания, всплывающие в снах, к несчастью с завидным постоянством перерастающих в кошмары… Но вернемся к клубнике и истории моего рождения.

Фрагмент «Из клубники»,

незаконченного рассказа Ауры Эстрады

Прежде чем узнать о ней все (до того как узнать о ее стране происхождения и особенностях разведения), она обожала клубнику. Она ела ее все время. А когда не ела, ей нравилось думать о ней: со сливками, без сливок, свежей и фламбе. Не будет абсурдным предположить, что любовь к Rosaceae Fragaria подтолкнула ее к поспешному браку с будущим представителем и прокурором Клубничного штата. Кто бы мог подумать, что этот же союз породит в ней ненависть к земляной ягоде.

Фрагмент «Истории грязи»,

незаконченного рассказа Ауры Эстрады

Где он теряет дочь, где обретает ее вновь?

Чувство вины, которого избегаешь до тех пор, пока не оказываешься с ним лицом к лицу, пока не настигаешь его или пока оно не настигает тебя. Какова лучшая метафора для чувства вины? Грязь!

Из заметок Ауры Эстрады для «Посещения»,

незаконченного рассказа

8

До разрыва с отцом Ауры Хуанита не водила машину. В ходе пары воскресных вечеров на тихих улицах промышленной зоны Сан-Хосе-Такуая ее муж, устроившись рядом с ней в своем «форде-фолкэне», готовый в случае чего быстро перехватить руль, давал ей уроки вождения. Она собрала два чемодана, вместе с четырехлетней Аурой села в автобус, доехала через горы до Гуанахуато, и, не сказав, куда направляется, забрала «фольксваген-жук» Вики. Влившись в поток грузовиков на шоссе и проведя в дороге по меньшей мере пять часов, они с дочкой без остановок доехали до Мехико. Взрослея и вновь и вновь слушая пересказ этой истории, Аура так и не смогла вспомнить ни единого эпизода той легендарной поездки.

Аура помнила отца, его нос, пухлые щеки, сияющие темные глаза. Отец любил подхватывать ее на руки, подбрасывать в воздух, катать на плечах. Он пел и играл песни группы Cri-Cri на гитаре, учил ее французским и английским словам. Несметное количество раз в день он говорил, как сильно любит ее. У Ауры сохранилась старая фотография: она сидит верхом на мягком холме отцовского живота; отец растянулся на газоне их дворика, а рядом на задних лапах стоит их белоснежный маленький терьер, его пасть открыта, наверное, он лает. Когда она всматривалась в этот снимок, ее порой охватывало удивительно приятное чувство, сродни физиологической памяти: щекочущие пальцы, падение вперед, со смехом — прямо в его объятия, искорки, бегущие по щекам от прикосновения щетинистого подбородка. Это был единственный раз, когда ей довелось пожить в доме с двориком, за исключением года в Остине — там у ребят с нижнего этажа был собственный сад. Голубая мечта Ауры с ранних лет: домик с двориком. Эктор разлюбил меня, с усталым вздохом говорила Хуанита в ответ на расспросы Ауры об их разрыве. Я умоляла его взять нас обратно, детка, но он отказался. Нам оставалось лишь одно: уехать оттуда и начать все с чистого листа. У нас не было выбора, hija.