Центр

— Вы, конечно, в силу своей профессии имеете доступ даже к самым крупным фигурам, но о нас с Петером, например, тоже уже писали.

— Нет, пусть он мне скажет, почему он не хочет назвать мне настоящее имя Марины? Я, может, хочу познакомиться. У меня статья может не получиться, если я с ней не познакомлюсь.

— Ее зовут Марина, — бесстрастно произнес Петер.

— Темнишь, Петя, ой темнишь, — как бы уличая Петра в неискренности, настаивал Карданов. — Марина значит Морская, а она земная, и ты мне ответь, почему вы ее законспирировали? И потом, смотри что получается, Вячеслав просто хочет подвести меня под монастырь. Я, например, напишу о применении теории игр, а потом выяснится, что ее придумали мошенники, которые просто не умели разыгрывать защиту Филидора. С кого тогда рубль?

Раздалась магнитофонная музыка. Карданов пригласил Марину, и они пошли на пятачок, свободный от столиков, но Марина первая сообразила, что здесь не танцуют, она и сама казалась разочарованной этим, Виктор уже успел положить ей руку на талию, но она сказала, что здесь, наверное, не танцуют, а танцевать вдвоем неудобно. Тогда они подошли к стойке и взяли два по пятьдесят мартеля, и Марина сказала, что коньяк «восхитительный», аж по нёбу звездочками кольнуло, и тут к ним подошла Наташа.

Виктор спросил у нее, где же Кюрленис, но Наташа ответила, откуда же ей знать, а Марина спросила:

— Здесь не танцуют, да? Вы не знаете?

— Нет, танцуют в ресторане, — ответила Наташа и рукой показала в том направлении, куда они должны были отправиться, чтобы рука Карданова могла уже на законном основании покоиться на Марининой талии.

— Нет, — определил Виктор, — моей даме нравится только мартель, поэтому мы никуда отсюда не уйдем.

— Карданов, ты только в свой журнал пишешь? — спросила Наташа.

— Да, — ответил он, — да и то не пишу.

— Но у тебя есть хоть какие-нибудь заметки с заседаний секций?

— Конечно, есть. Я готовлю сенсационный материал о применении теории игр в бракоразводных процессах.

— Какие процессы, опомнись! Я смотрю, у тебя появились деньги. Разводят по заявлению одной из сторон — уж, кажется, это ты должен бы знать.

— Ну и что? — сказал Карданов, кладя Марине руку на плечо. — Теории игр тоже нет, но о ней написано множество книг.

Марина сказала, обращаясь к Наташе:

— Правда, здесь хорошо?

— Она не знает. Кюрленис этот вопрос еще не осветил.

— Ты что, пить разучился? — спросила Наташа.

— Ну, ты же знаешь, Натали, Марина мой друг, и мы можем при ней ничего не скрывать. Ты же знаешь, что казаться на подпитии — профессиональное качество журналиста. Слушай, оставайся с нами. Вот и Мариночка тебе скажет, она мой друг и плохого мне не пожелает, если ты останешься с нами, то нам будет хорошо.

— Карданов, и как это ты надумал в свое время жениться? Более нелепой ситуации трудно себе представить: чудовище, вознамерившееся вступить в брак.

— Брак не есть целостная форма. Спроси у Кюрлениса, ему Калниньш подтвердит.

— Калниньш — очень авторитетный ученый в своей области, — пролепетала Марина.

— А я что говорил? Калниньш сказал, что только искусство сохранилось как целостная форма. А кстати, как живешь, Натали? Нам бы надо с тобой поговорить. Вот ключ, возьми, это от моего номера. В большом коричневом блокноте, он прямо на столе, посмотри, там заметки. Одну, на выбор, дарю тебе.

— А куда вернуть ключ? Ты будешь здесь?

— Зачем вернуть? Сиди и читай.

— Хорошо. Я буду ждать тебя тридцать минут. Надеюсь, ты через тридцать минут не придешь. Ключ оставлю у дежурной по этажу. Всего хорошего, Мариночка, очень рада была ближе с вами познакомиться.

— Куда же вы? — спросила недоумевающим голосом Марина. — Виктор не хочет отсюда уходить. И здесь ведь тоже хорошо, правда?

— Здесь просто чудесно. Но я должна уйти.

— Вы будете завтра на банкете? Я вас, кажется, уже отметила.

— Спасибо. Обязательно буду.

Наташа ушла, и они вернулись к своему столику, но Петера и Вячеслава там уже не было. Карданов стал объяснять Марине, что они скрылись, чтобы по неосторожности не выболтать ему, Карданову, ее настоящее имя, но Марина сначала сказала, чтобы он не придумывал ничего о ее имени, и, что если уж ему это так важно, она даже может показать паспорт, он у нее в номере, но одна она может не найти Веру Леонидовну, у которой ключ от номера, а потом сказала, что это вообще не их столик.

Виктор сказал, что Вера Леонидовна — неидентифицированная личность, но что Калниньша будить сейчас неудобно, он хоть и специалист в этой области, но завтра утром должен улетать. Поэтому паспорт она покажет ему в Москве, он приглашает ее к себе, но он живет в коммунальной квартире и «должен знать, кого он к себе приглашает», как утверждает его сосед, мировой старик, которого почти никогда не видно, вот для этого случая паспорт и пригодится.

Они пошли к выходу и неожиданно набрели на свой столик, но они уже твердо решили уходить и присели, только чтобы сообщить об этом Вячеславу и Петеру. Ребята (ребятишки лет по тридцать с небольшим) казались огорченными, что коварный журналист опутал их доверчивого коллегу, но держались молодцами, особенно Вячеслав, который сообщил, что у него знакомый на Центрнаучфильме и Карданов должен написать научно-популярный сценарий о применении теории игр, все идеи они с Петером предоставили бы в его распоряжение бесплатно, потому что они уже открыли его бутылку коньяка, а жутко побледневший Петер спросил напрямик:

— Вы действительно не верите, что биология может стать точной наукой? Вы так и напишете об этом?

— Я боюсь, что Вера Леонидовна меня не найдет, — сказала Марина. — У меня списки на банкет и на озеро. И после мартеля я этот коньяк пить не могу.

— Мы вас проводим, — сказал Петер с каменным лицом.

— Ой, спасибо, — обрадовалась Марина. — Вы ей только передайте, что мы тут недалеко.

— Вы ей передайте, — закончил ее мысль Виктор, — что это здесь рядом, она поймет, там у них прекрасные бокалы, просто превосходные, я вам ручаюсь.

Вячеслав сказал:

— Я в вас верю. У вас получится отличный сценарий. Хотите, я занесу вам материалы? А то на последний день откладывать — примета плохая.

— Конечно. Мой номер четыреста двенадцатый. Через полчаса я должен там быть. Предстоит разговор наедине, но вы скажите, что вы от Центрнаучфильма.

— Я знаю, где может быть Вера Леонидовна, — сказал бледный, как Пьеро, Петер. — Я возьму у нее Маринин ключ и передам его с Вячеславом.

— У вас должно получиться со сценарием, — продолжал Вячеслав. — У меня глаз наметанный.

Карданов вышел с Мариной из гостиницы, она взяла его под руку и спросила:

— Ты всегда так пьешь?

— Нет, Мариночка, просто мне хочется, чтобы скорее кончилось дурацкое состояние, когда в кармане есть деньги. Для нормального человека это абсолютно противоестественно…

— Это ты-то нормальный? Мне-то можешь не говорить…

Карданов понял, что ей-то он может не говорить и даже как-то смирился с этим и не стал говорить, и они пошли вокруг площади. Марина отпустила его руку, и он обнял ее за плечи, это выглядело естественно, так как для позднего вечера она оказалась слишком легко одетой, в одно только легкое нарядное платье. Они свернули в переулок, и она сказала, что завтра все кончится, ни на какие озера она не поедет, с нее хватит, у нее от этих оргзабот ноги не свои, и голова не соображает.

— У меня через полчаса деловое свидание. Даже два.

— Прошло уже полтора часа, как твоя жена ушла из бара. Зачем ей твои заметки? Я же все время видела ее на заседаниях секций.

— Сколько тебе лет? — спросил Карданов.

— Двадцать восемь.

— Наверное, она не очень разобралась в том, что слышала. Она окончила журналистику, понимаешь? Человек без профессии. В том смысле, что в науке не работала. У тебя чудесный возраст, Марина. Восемнадцать плюс десять. Я не могу тебе это объяснить.