Страница 4 из 16
– Кто такие? – спросил Василий Пелепелицын.
– А ты кто таков, добрый человек? – с вызовом спросил рыжий.
– Не дерзи, мужик, пожалеешь, – грозно сказал посол.
У рыжего, скуластого, с хитрым взглядом, в ухе сверкала золотая серьга. Рыбак, да не простой! Чернявый легонько цыкнул на товарища: мол, не лезь в бочку! Но лица мужиков быстро успокоились: свои глядели на них – русские. Только юнец всё ещё беспокойно оглядывал вооружённых гостей.
– Кто вы и откуда? – задал вопрос Пелепелицын.
– Господа Бога мы, добрый человек, и будем! – откликнулся огненно-рыжий, скуластый и лукавый взглядом. – Чьи ж ещё?
– Все мы под Богом ходим, – кивнул Пелепелицын. – Хозяин-то есть у вас?
Те озадаченно переглянулись.
– Так мы сами себе хозяева, добрый человек! – откликнулся рыжий мужик с серьгой в ухе. – Живём-можем, никого не тревожим!
– Только с рыбкой и разговариваем! – поддакнул ему смуглый и чернявый. – Мы ей шепотком, мол: поди сюда, а она нам ещё тише: как рак на горе свистнет, так сразу! Смирные мы! Смирнёхонькие!
– Шутники, – покачал головой Пелепелицын. – Ой, шутники…
– Да так жить веселее, добрый человек, – поддержал товарища первый, рыжий. – С прибауткой-то. Верно, Стёпка? – спросил он у юнца.
– Ага, – кивнул тот.
– Ну, коли Стёпка Пчёлкин согласен, стало быть, так оно и есть, – подтвердил чернявый.
– Кто часто шутит, того черт не забудет, – мрачно отозвался царский посол. – Для кого рыбку ловите? Куда вам пять вёдер? Ну?
Рыжий поскрёб скулу.
– Так мы её подсолим да подвялим – про запас!
Василий Пелепелицын внимательнее оглядел мужиков, особенно рыжего.
– Беглые, видать? – усмехнулся он. – Коли так далеко забрались! Ну да мне дела до того нет! Говорите – ловить не буду!
– Не наводи напраслину, барин! – обиженно возмутился всё тот же огненно-рыжий. – Мы с Севера – свободные мы! – На Русском Севере и впрямь все были свободными. Скажешь: с Севера я, и вопросов к тебе нет. – А тут теплее! – пояснил мужик. – Вольготнее! Верно, Стёпка?
– Ага, – вновь кивнул тот.
Рыжий хитрец пожал плечами:
– Ну, коли Стёпка Пчёлкин согласен…
– Стало быть, так оно и есть, – серьёзно договорил за него Пелепелицын.
Царёва посла Василия Пелепелицына беспокоило вот что: в этих местах, где Самара впадала в Волгу, никто не селился. Ногайцы проникали сюда редко и только большим числом, вот как сейчас, потому что люто боялись казаков; казаки бывали чаще, но осторожно, потому что опасались ногайцев. Казаки вырезали степняков, не мешкая, а ногайцы, попадись им вольный казак, и шкуру могли с живого снять. Чтобы помучился, чтобы смерть медом показалась! Река Самара славилась ещё и тем, что отсюда в раздольную Волгу вылетали на быстрых стругах казаки-разбойники, если увидят какой караван, ползущий вверх по великой реке на торг или вниз, к Каспию, домой.
– Казачков тут не видели? – оглядывая холмы, подступавшие к реке, и саму реку, золотую на солнце, спросил Пелепелицын. – Нет здесь вольных птиц наших окраин? Государевых пасынков?
– Да никого тут нет, – ответил рыжий. – Тишь да гладь! Райский уголок! Господь глядит с небес да умиляется!
– Хочешь, рыбкой тебя угостим, добрый человек? – спросил чернявый. – Хочешь, щукой, хошь, судаком, а хочешь, и стерлядью?
– Только о том и мечтаю! – усмехнулся сын боярский. – Будет шутить, мужики. Я царёв посланник, человек серьёзный. У меня к вам дело. Мне надобно на ту сторону караван бухарский перевести и целое войско. Конное войско! Как это сделать?
Мужики и юнец вновь переглянулись.
– А как? – пожал плечами рыжий. – Богатырей твоих в лодки посадить надо. А лошадок, коли их много, на плоты. Только так. А сколько богатырей-то?
– Людей полтысячи будет или около того.
– Мама родная, – пробормотал рыжий мужик.
– Войско! – вторил ему Стёпка Пчёлкин.
– А лошадок и того больше. Ну, советуйте! Где столько лодок взять и плотов?
В третий раз переглянулись мужики.
– Десятью лодками обойтись можно будет, – предположил рыжий, – коли целый день возить. А вот плоты срубить ещё надо. Да и лодочки достать по округе. Друзей-товарищей покликать. Тут одним днём не обойдёшься…
– А кто друзья-товарищи? – поинтересовался Василий Пелепелицын. – Такие же шутники, как и вы? – Он подозрительно усмехнулся. – Тоже с Севера?
– И с севера есть, и с юга, – цепко глядя в глаза послу, ответил огненно-рыжий рыбак. – Волга – она всем мать, всех приютит, никого не обидит! Ну так что, скликать нам друзей-товарищей? У Стёпки ноги быстрые – всю округу обежит! Верно, Стёпка?
– Ага, – весело кивнул тот.
– Так что, подождёшь, добрый человек? – спросил рыжий.
Василий Пелепелицын взглянул на своих воинов.
– Мы подождём, сколько будет надо, – сказал он. – Другого-то всё равно нет. За двое суток управитесь? – Он кивнул мужикам. – Поможете – награжу!
Те пожали плечами, что означало: очень может быть.
– По рублю на брата! – кивнул Пелепелицын.
– Ого! – воскликнул рыжий. – Хорош будет улов!
– А как зовут-то вас, работники? – спросил посол.
– Меня – Соловей, – хлопнул по сухой груди рыжий, – его – Вороной. Так и кличут! Ну а третьего – сам знаешь!
В эту минуту на холме показались несколько ногайцев во главе с послом Хасим-беком. Ногаец с прокопчённым лицом, в длинном кафтане, расшитом золотом, недобро поглядел на рыбаков.
– Кто такие?
– Рыбаки, господин посол, – откликнулся Василий Пелепелицын. – Мирные люди. Вроде как…
Опасливо озирая ногайцев, рыбаки поклонились. Степняки волжским рыбакам нравились ещё меньше! Мужики-то сдержали неприязнь, а вот юнец не успел: так и вспыхнули ненавистью глаза! Тёмное дело, могли решить мужики, коли царские люди, русские воины, вместе с ордынцами путешествуют! Дело, ничего хорошего им не сулящее.
– Ну так что, два дня? – спросил Василий Пелепелицын. – Со мной ногайский посол – мне его как можно скорее в Москву доставить надобно! Только на вас и надежда!
Мужики в который раз пересеклись взглядами.
– Всё будет, барин, – кивнул рыжий. – Только три дня нам дай. Нам и товарищей скликать надо, и лодки найти, и плоты для лошадок друзей ваших соорудить. Три дня, барин, и всё будет! – Он хитро осклабился. – Головой ручаюсь!
3
Три дня стучали топоры. Ватага рыбаков-корабельщиков собралась знатная. Откуда пришли на берега Самары и Волги эти люди? Василий Пелепелицын только качал головой, когда смотрел на своих наёмных работников. Все ловкими были, хваткими, умелыми! Да мало ли людей бродило по волжским просторам? Вольным, ничейным берегам!
– Откуда вы все? – спрашивал у них посол.
– Да оттуда, – отвечали крепкие бородатые мужики, по пояс голые, и показывали кто куда: влево и вправо, назад и вперёд.
Соловей как-то поинтересовался у посла:
– Это как же ты, государев человек, с нерусью-то схлестнулся, а?
– Царь велел, вот и схлестнулся, – усмехнулся Пелепелицын.
– А не горько было?
– Горько, Соловей, горько. Да дело важнее наших печалей!
– Извести бы всех ногайцев да под корень, – под стук топоров молвил рыжий. – Признайся: чешутся руки? Хочет того сердце?
Посол только посмеивался:
– А с ними бы и поляков, и черемисов, и шведов, и литву, и татар крымских, и хана сибирского, и султана турецкого! Вот бы вольготно было!
– Вот и я говорю, – оживился Соловей, – на середину Волги отвезти всех да утопить, как щенят безродных! А с этих-то и начать…
– Цыц! – тихонько бросил в его сторону Пелепелицын. – Разговорился! Работайте, мудрецы, царь сам разберётся, как ему быть со своими недругами! Без вашего ума!
Мужики снисходительно пожимали плечами. И впрямь, не их это дело! Бухарский караван привлекал внимание. Набитые тюки манили глаз.
– А скажи, государев человек, чего персы-то везут? – спрашивал Соловей, бывший за старшего меж строителями, у Пелепелицына. – Парчу да шелка небось? Пряности? Караван-то какой нарядный! А то и золотишко? А, барин?