Еще одна помолвка

Очень многие этому удивлялись. Но Нихил не сказал этого вслух. Он несколько раз видел отца Шуэты, поскольку тот был членом школьного совета и председательствовал на том собрании, которое привело к исключению Нихила из школы.

Нихил не затаил против него зла, потому что и без того его пребывание в школе было под вопросом. История с курением последовала за другой, когда он «позаимствовал» мопед у учителя хинди и катал на нем лучших приятелей. Но ему очень не понравилось, что доктор Матер запретил Шуэте общаться с ним.

Принесли еду, и Мариамма сама положила огромные порции на их тарелки.

– Приятного аппетита, – пожелала она Шуэте. – Вы такая худенькая – нынешние девушки то и дело сидят на диетах.

– Я не могу сидеть на диете даже ради спасения собственной жизни, – заверила Шуэта. – Я худая, потому что много плаваю.

Мариамма неодобрительно шмыгнула носом, но Нихил нашел весьма забавным общество женщины, которая не помешана на своей фигуре. По работе он часто сталкивался с моделями и актрисами, и все они боялись дышать, на случай если воздух содержит калории. По его мнению, фигура Шуэты была лучше, чем у любой из них: стройная, но не тощая, с приятными глазу изгибами в нужных местах.

– Нравится еда? – спросил он, наблюдая, как она обмакивает рисовый блинчик в карри и ест с видимым удовольствием. Несколько секунд он не мог оторвать взгляда от ее аппетитных губ, по которым она провела языком: этакий невинно-сексуальный жест.

Он отвел глаза от ее лица, чтобы сосредоточиться на собственной нетронутой еде, прежде чем она успеет поймать его за подглядыванием.

– Все приготовлено на кокосовом масле, верно? Добавляет еде пикантный привкус.

Нихил вспомнил, когда в последний раз водил девушку на свидание в ресторан в Мумбаи, специализировавшийся на настоящей керальской кух не. Она почти ничего не ела, заявив, что от еды пахнет маслом для волос. Ее вообще многое раздражало. Грубила официантам, отказывалась пройти несколько метров до машины, потому что тротуар выглядел слишком грязным. Он тогда задавался вопросом, почему предпочитает тратить время на пустоголовых особ вроде нее, вместо того чтобы встречаться с такими, как Шуэта? Впрочем, он не хотел слишком углубляться в причины: самоанализ никогда не был его сильной стороной.

– Могу я кое-что у тебя спросить? – оживилась Шуэта, доедая последний блинчик. – Почему ты так доставал меня в школе? В детстве мы были хорошими друзьями, пока ты не начал общаться только с мальчиками, а меня стал полностью игнорировать. А когда нам было по двенадцать или что-то около того, ты стал настоящим кошмаром. Грубо высмеивал мою одежду, прическу, словом, все.

– Неужели я был таким паршивцем?

Нихил, похоже, был искренне озадачен.

– Я помню, что немного дразнил тебя, но все это было таким несерьезным. Я не хотел тебя расстраивать. Может, это потому, что ты была такой хорошей девочкой, во всем слушалась учителей, вовремя делала домашние задания, никогда не сбегала с уроков. Учиться с тобой – это такой стресс! Ты устанавливала непомерно высокие стандарты…

Он вовремя увернулся, когда Шуэта замахнулась на него салатной ложкой.

– Осторожнее, – со смехом предупредил он, когда во все стороны полетели брызги карри. – Мне еще придется возвращаться. Не хочу, чтобы все подумали, будто мы швыряли друг в друга едой.

– О боже, а твоя одежда, должно быть, стоит целое состояние!

Испытывая угрызения совести, Шуэта положила ложку.

– Я тебя запачкала?

Нихил покачал головой:

– Не думаю. Если я найду пятна, пошлю тебе счет из химчистки.

Она взглянула на Нихила, желая проверить, серь езен ли он, но улыбка, затаившаяся в глазах, выдала его.

– Ах ты, бессовестный – упрекнула она. – У меня руки чешутся швырнуть в тебя полным блюдом.

– Мариамма будет очень оскорблена, – торжественно провозгласил он. – А если будешь швырять в меня едой, я не закажу тебе десерт.

– О, тогда я смиряюсь. И буду очень вежлива с тобой.

Он так и не ответил на ее вопрос, но она не хотела уничтожить беспечную атмосферу, установившуюся за их столом, и не стала настаивать.

– Но только до тех пор, пока мы не доедим десерт.

Глава 2

– Не хочешь что-то надеть под это платье? Ле-гинсы или чиридар?[2]

– Это платье, Сиддхарт, – терпеливо пояснила Шуэта. – Его следует носить именно так.

Платья вновь вошли в моду пару лет назад, но, очевидно, Сиддхарту об этом никто не сообщил.

– Ты мне больше нравишься в узких брюках. Или даже в джинсах. В этом ты выглядишь, не знаю, как-то странно, А туфли…

Шуэта оглядела себя в огромном зеркале фойе отеля. Простое светло-желтое хлопковое платье прекрасно оттеняло ее золотистую кожу и прелестные черные глаза. А эти белые босоножки без каблуков с огромными желтыми матерчатыми цветами на ремешках были ее любимыми, а цветы были точно такие, как на узоре ее платья, и пока она не спустилась вниз, была вполне довольна своим видом.

В детстве ее заставляли носить жуткую одежду: у тетки абсолютно не было чувства цвета и вкуса, кроме того, она обычно покупала Шуэте одежду в магазинах уцененных товаров или заказывала ее местному портному. Тому самому, кто шил рубашки доктору Матеру. Поэтому все ее платья были абсолютно прямыми с мужскими воротничками. Она пыталась пожаловаться отцу. Но тот сказал, что ее не должны волновать такие пустяки, как одежда, а она слишком благоговела перед ним, чтобы протестовать. Только когда она поступила в колледж, сама стала решать, что носить, и, хотя знала, что ее вкус не идеален, все же ненавидела, когда кто-то критиковал ее стиль.

– Это прекрасная обувь, – заявила она Сиддхарту. – И думаю, что в общем и целом я выгляжу хорошо.

– Согласен, – сказал кто-то за ее спиной.

Она круто развернулась и увидела улыбающегося Нихила. Великолепно! Теперь он, возможно, считает ее убогой, жалкой дурочкой, которой требуются разуверения или одобрение.

– Я не намеревался критиковать твою одежду, – ответил Сиддхант, сухо кивнув Нихилу. – Просто посчитал, что джинсы будут более практичными, учитывая, что мы едем осматривать достопримечательности.

Сам он был одет в брюки цвета хаки и свежую белую рубашку с короткими рукавами, но каким-то образом ухитрялся выглядеть скованным и консервативным, в сравнении с мужественной красотой Нихила.

Нихил беспечно улыбнулся:

– Мы едем к озеру, и следующие несколько часов проведем на лодках. Вряд ли это можно назвать походом по Гималаям. Шуэта, я пришел узнать кое-что. Ты сказала, что хочешь выбрать пряности для своей тети, я решил остаться еще на день и снова взял в аренду минивэн. Можешь поехать со мной. Остановимся в саду пряностей, там товар куда лучше, чем в магазинах.

Шуэта радостно кивнула. Если не ехать с Нихилом, значит, придется тесниться в автобусе, вместе со всеми сотрудниками, Сиддхант поедет вместе с другими партнерами в специально нанятой машине. Не то чтобы они пытались отгородиться от простых работников, поспешно пояснил он, но им нужно обсудить конфиденциально серьезное дело и жаль тратить зря время в пути.

Ему не слишком нравилось, что Шуэта едет с Нихилом. Но что он мог поделать?

– Увидимся на пароходе, – пообещал он.

– Да, мы будем там через пару часов, – заверил Нихил. – Пойдем, Шуэта, нам пора. Увидимся, Сиддхант. Кстати, я смотрел видео вчерашнего танца: совсем неплохо. Жаль, что не успел посмотреть представление вживую.

– Не издевайся над ним, – тихо сказала Шуэта, пока они ждали машину. – Ему и без того не по себе из-за всех этих танцев, но это была идея его босса, и он не сумел отвертеться.

На лице Нихила отразилось искреннее изумление.

– Я вовсе не издевался. Да, он не индийский ответ Майклу Джексону, но все же очень старался. Должно быть, много упражнялся.

– Он что-то вроде перфекциониста, – пробормотала Шуэта.

Она так и не поняла Нихила до конца. Может, вчера вечером он сказал правду и всего лишь дружески поддразнивал ее в школе, а она слишком горячо реагировала. Начальная стадия мании преследования – такой диагноз поставил бы отец.

2

Чиридар – узкие прямые брюки, которые в Индии носят мужчины и женщины. (Примеч. пер.)