Страница 3 из 16
– Ну а ты что думаешь, Дейзи? В чем я ошиблась? – спросила Бетси.
Девушка только встряхнула черными волосами, затенявшими ее глаза.
Бетси обернулась.
– А вы, Джейн?
Та начала теребить свои наманикюренные ногти. До Бетси донесся аромат дорогих духов.
– Я не знаю, почему она вам не говорит. Черт возьми, это случилось снова!
– Что именно?
Джейн оглянулась на дверь, словно раздумывая, как поскорее убраться отсюда. Потом решительно открыла рот:
– В выходные она едва не задохнулась. Чуть не захлебнулась собственной слюной…
– Доктор сказал НЕ ТАК! – вмешалась Дейзи. – Ты всегда все понимаешь не так, как надо!
Бетси старалась сохранять спокойствие. Наконец хоть что-то прорвалось, что-то заставило ее пациентку проявить истинные эмоции.
– Почему вы не позвонили мне?
Джейн в отчаянии взглянула на Бетси, и в ее глазах мелькнул ужас. Психоаналитик восприняла это как настоящий страх, не притворство.
– Мне пришлось отвезти ее в отделение экстренной медицинской помощи. Ей дали средство для мышечной релаксации, чтобы она перестала давиться. Она ведь не могла дышать!
– Что за препарат ей дали?
– Не помню. Но могу выяснить.
Бетси обратилась к Дейзи:
– Это помогло?
Девушка насмешливо фыркнула.
– И они что же, не нашли никаких закупорок у тебя в горле? – спросила Бетси, пытаясь добиться хоть какого-то ответа. – Может быть, это какой-нибудь раздражитель? Горький перец или уксус? Моющие жидкости? Нашатырный спирт?
Дейзи лишь смотрела, злобно поигрывая амулетом на запястье.
– Дейзи, не будь такой невежей! Ответь. Ничего такого не было, – сказала Джейн. – Вы сами знаете. В этом-то все и дело.
– И что же они решили, в чем причина? – спросила Бетси.
Джейн снова стала рассматривать свои ногти. На этот раз ей удалось отколупнуть крапинку лака.
– Сказали, что нервы. Какая-то психологическая проблема. Потому мы и пришли к вам.
– Чушь! Чушь! – закричала Дейзи, топая тяжелым башмаком по паркету. – Мы здесь только потому, что ты считаешь меня странной. И ненавидишь меня и весь готический мир.
«А девочка, оказывается, может говорить, – подумала Бетси. – И еще как».
Джейн судорожно вдохнула, потом выдохнула, ее изящные ноздри раздулись. Гневно взглянув на Дейзи, она обратилась к Бетси:
– До того как мы переехали в Аспен, она была совершенно нормальным ребенком. Румяным и здоровым, отличной наездницей. Абсолютно нормальной. И у нее было множество друзей. Из того же… социального класса.
Бетси снова посмотрела на мать девушки.
– Джейн, что вы называете нормальным?
– Ну, во всяком случае… не такое! Посмотрите на нее! Черная помада, драная одежда, белила, как на покойнике… У нее должен быть румянец от горных походов, она должна общаться с друзьями – нормальными друзьями.
– Мама!..
– И не должна выглядеть как долбаный вампир! Да, да, вот именно!
– Я не долбаный вампир. Я – гот!
– Какая разница – вампир, гот… в Аспене и где угодно. Это ненормально. И так… так outré![5]
У Дейзи в глазах вспыхнул огонь. Бетси слышала позвякивание серебряного браслета – амулета у нее на запястье.
– Какого черта! Мне нужно, чтобы я могла ходить с ней в гости без содрогания!
– Хорошо, – прервала ее Бетси. – Джейн считает, что у тебя какая-то проблема. А что думаешь ты, Дейзи? Лечение касается тебя, и никого другого. Чего ты хочешь здесь добиться?
Дейзи посмотрела на мать, потом перевела взгляд на психоаналитика и заправила волосы за уши.
Бетси была готова услышать от девушки, что все это – пустая трата времени, что ничего она «добиться» не хочет, что вполне счастлива и так. Может быть, она просто пошлет психоаналитика к черту. И после этого, наверное, не произнесет ни звука в ее присутствии.
Но она ошибалась.
Дейзи уставилась на своего психоаналитика. Врач и пациент смотрели друг на друга в золотистом свете низкого осеннего солнца.
Потом девушка крепко зажмурилась и глотнула.
– Эти удушья меня задолбали.
Врач заметила, как во рту девушки блеснул и исчез выпирающий клык. Дейзи медленно открыла глаза и посмотрела на свои бледные руки. Когда она снова подняла взгляд, под глазами обозначились длинные черные тени. Бетси пришлось напрячься, чтобы расслышать то, что она произнесла.
– Не хочу умирать, – прошептала девушка. – Помогите мне.
Когда затих шум «Ауди», на которой уехала Джейн, Бетси заметила, как Дейзи в облегчении расправила плечи.
– Я бы хотела, чтобы ты завела тетрадь, – сказала Бетси, – и положила ее рядом с кроватью. Так ты сможешь записывать свои сны.
Пациентка заговорила. Теперь пора двигаться дальше.
– Зачем?
– Сны – это мост к твоему бессознательному. Твои самые сильные побуждения, надежды и страхи часто проявляются, когда сознание спит. Я говорила об этом на нашем первом сеансе, но…
– Но что?
– Ты была так… так закрыта. Теперь пора поработать на совесть. Улучшение начнется с твоего желания общаться. Теперь ты готова к этому.
Девушка пожала хрупкими плечиками и стала рассматривать носок своего башмака.
– Мне все равно, – пробормотала она.
Бетси попросила Дейзи записать прежние сны, какие та сможет вспомнить.
– А особенно эпические сновидения – те, что словно длятся и длятся, как фильм, а не просто отрывочные сцены.
– Зачем? Почему сны так важны?
– Толкование снов – основной принцип юнговской психологии. Твои сны дают ключ к твоему бессознательному.
Дейзи кивнула, слегка улыбнувшись, и на фоне улыбки снова мелькнул ее выпирающий клык.
– А кошмары? – тихо спросила она. – О них тоже писать?
– Особенно о кошмарах, Дейзи.
Девушка провела языком по губам.
– Интересный этот парень Юнг. Сны, кошмары… Жуть.
Бетси кивнула.
– Сны – это открытый портал в бессознательное.
– А… как насчет души?
– В общем, да. Юнг верил в это. Но моя цель – помочь тебе обрести психическое здоровье.
– И понять, что меня угнетает, верно?
– Да, твои бессознательные тревоги.
Дейзи медленно опустила голову, и волосы затенили ее лицо.
– Круто, – прошептала она.
Глава 2
Чахтицкий замок
Словацкая граница королевской Венгрии
31 октября 1610 года
Через стрельчатые бойницы каменной крепости скупо просачивался бледный-бледный свет. Зузана со свечой в руке поднималась по винтовой лестнице, зажигая погасшие факелы на обледеневших стенах. Неожиданный свет пламени вспугнул копошащихся в темноте крыс, и в морозном воздухе эхом отдалось их противное торопливое топанье.
Откуда-то выскочила кошка и схватила крысу за шею. Испуганный вскрик Зузаны произвел облачко пара, которое медленно растаяло над головой. Кошка, проворчав, потащила свою попискивающую добычу в темноту.
Повсюду кошки. Нашествие кошек! Но даже все они, приведенные ведьмой Дарвулией, никак не могут избавить замок от паразитов. Да и какая разница?
Зузана опаздывала к утреннему туалету своей госпожи. На рассвете было очень холодно, и девушка поежилась. Она поплотнее укуталась в свою грубую шерстяную шаль, ее ободранные руки озябли и болели.
Задняя дверь в туалетную комнату графини неохотно отворилась, и Зузана услышала шуршание покрывал и простыней из спальни позади. Девушка в душе обругала себя за то, что заснула после кошмарного сна, в котором давилась и задыхалась, хватая ртом воздух, как карп на берегу. Даже когда ее глаза распахнулись, она по-прежнему видела облитые кровью стены замка. Девушка с трудом обрела дыхание, и красная кровь постепенно поблекла и снова стала серым камнем.
Зузана поцеловала маленький крестик у себя на шее, и ее обветренные губы зашевелились в безмолвной молитве.
Она была единственной служанкой, которую графиня Эржебет Батори взяла с собою из Шарварского замка в Нижней Венгрии, но ей никогда не позволялось входить во внутреннюю спальню. Ей было предписано находиться в холодном коридоре и в туалетной комнате. Для Зузаны это было благословением, божьим заступничеством, избавившим от переступания порога зла, и каждую ночь она шептала благодарственные молитвы. Некоторые женщины-словачки дразнили ее за отлучение от спальни с оштукатуренными стенами и шелковыми гобеленами. Зузану не пускали туда, говорили они, потому что графиня, просыпаясь, терпеть не могла покрытого рубцами лица служанки.
5
Утрированно, преувеличенно, неестественно (фр.).