Страница 4 из 56
Бенуа пытается, как может, утешить самого себя…
От неподвижного лежания на твердом полу у него затекли ноги. Ему хочется встать и размяться, но он твердо решил, что не пошевелится и не заговорит первым.
Сейчас его освещает падающий из подвального окошка тусклый свет. Она сидит в темноте. Он смотрит на нее, но почти ничего не видит. Он различает лишь ее силуэт.
«Мне уже осточертело лежать на этом бетоне! Я хочу пить. И есть. Хотя как можно думать о еде, когда не знаешь, удастся ли пережить ближайшую ночь?.. Врожденные инстинкты… Тело продолжает жить, хотя сознание постепенно привыкает к мысли о смерти…»
Лидия закуривает еще одну сигарету. Слабое пламя зажигалки на секунду освещает ее лицо.
«Довольно красивое личико, — думает Бен, — хотя, конечно, не идеальное. Но притягивающее. Ни один взгляд — ни мужской, ни женский — не смог бы равнодушно скользнуть по этому лицу и не остановиться. Да, любой взгляд непременно остановился бы на этой скульптуре изо льда и огня, чтобы рассмотреть ее черты — одновременно и притягивающие, и отталкивающие, — которые так сильно контрастируют с кротостью, угадывающейся в глубине красивых глаз женщины… Удивительное творение природы. Красивое лицо. Лицо чудовища…»
Именно так он ее теперь воспринимает: чудовище, принявшее облик очаровательной женщины.
Весьма подходящая внешность для того, чтобы приманивать к себе свои жертвы — беспечных мужчин.
— О чем вы сейчас думаете, майор?
Бенуа еле заметно вздрагивает. Он выиграл: она заговорила первой!
Он ничего не отвечает, а лишь слегка улыбается. С самоуверенным видом.
— Так о чем же вы сейчас думаете, Бенуа?
— Конечно же, о вас… О ком еще я могу сейчас думать?
— Вы задаете себе множество вопросов, не так ли?
— Всего лишь несколько.
— И какие?
Он встает и начинает ходить туда-сюда вдоль решетки.
— Я спрашиваю себя, какому же это придурку психиатру могло прийти в голову выпустить вас из психиатрической больницы!
В ответ на этот оскорбительный выпад Лидия смеется: тихо, но зловеще.
— Вы полагаете, что я сумасшедшая?
— Я в этом уверен!
— Вы ошибаетесь.
— Рад это слышать!
— А еще какими вопросами вы задаетесь?
— Я спрашиваю себя, что я с вами сделаю, когда выберусь отсюда…
— Вы мне угрожаете?
— Еще как!
— Вы и в самом деле думаете, что вам сейчас можно разговаривать со мной с позиции силы, майор? Я бы на вашем месте вела себя поскромнее!
— Это, дорогуша, не в моем стиле! Вы уж извините!
Лидия снова смеется. Она по-прежнему пристально смотрит на него, машинально теребя пальцами прядь своих великолепных рыжих волос. Эту привычку нервно теребить волосы Бенуа заметил у нее еще тогда, когда увидел ее в первый раз.
— Я вам так сильно нравлюсь, что вы готовы смотреть на меня часами?! — ухмыляется он. — Это, конечно, льстит, но…
Она не удосуживается что-либо ответить ему.
— Если это действительно так, то я обещаю прислать вам свою фотографию, когда вы будете сидеть в тюрьме, — продолжает Бенуа. — Или в сумасшедшем доме. Вы сможете разглядывать ее столько, сколько вам вздумается, тем более что свободного времени у вас там будет хоть отбавляй…
На лице женщины — никаких эмоций.
— Послушайте, Лидия… Если я вам нравлюсь, то, возможно, я мог бы кое-что для вас сделать… Если вы хотите именно этого, то у вас нет необходимости запирать меня в подвале! Для нас, поверьте, гораздо лучше подошла бы ваша спальня.
Лидия встает со стула, и у Бенуа в душе вспыхивает огонек надежды. Однако женщина поворачивается и идет в сторону лестницы.
— Эй, Лидия, куда вы? Не уходите! Что произошло? Вы вдруг стали меня бояться? Вернитесь!
Дверь в верхней части лестницы захлопывается. Бенуа тяжело вздыхает. Он только что потерпел полное поражение.
Ему нужно было вести себя менее цинично и стараться быть более учтивым.
Он подходит к одеялу, ложится на него и укрывается своим пальто. Как же здесь холодно и сыро!
«Она все равно скоро вернется… Я изменю свою тактику. Я найду ее слабое место…»
Они находятся каждый со своей стороны решетки. Уже наступила ночь, но в подвале светло: Лидия включила освещение. Свет мерцает подобно отблескам костра.
На этот раз она подошла совсем близко к решетке… Бенуа просовывает руки между прутьями решетки, хватает свою мучительницу и грубо притягивает ее к себе.
— Ну так что, Лидия?.. Тебе нужна эта решетка, чтобы чувствовать себя уверенно, да?
Она прикасается своими губами к его губам. Ему хочется укусить ее, но он вынужден делать то, что хочет она, а иначе ему отсюда не выбраться. Он целует ее, затем запускает руки ей под юбку…
Им очень мешает эта дурацкая решетка, но в столь необычной ситуации есть и своя прелесть!
Раньше он думал, что в сфере интимных отношений познал уже все. Однако… однако об интимной близости через прутья решетки в «Камасутре» ничего не говорится! Нужно будет написать об этом в приложении…
Она сладострастно шепчет его имя, а затем начинает расстегивать его рубашку. Он терпеливо ждет. Ключи от двери — у нее, а потому ему приходится во всем ей подчиняться…
Он закрывает глаза и начинает невольно подрагивать.
Она расстегивает его ремень, стаскивает с него джинсы.
Да, что ни говори, а все складывается как-то по-дурацки…
Она полностью владеет ситуацией, а он даже не пытается взять инициативу на себя. Ему, правда, никогда не нравилось подчиняться женщинам. Скорее наоборот…
…Бенуа вздрагивает и открывает глаза.
Он лежит в полной темноте, прислонившись спиной к ледяной стене.
Ощущение удовольствия все еще разливается теплом по его телу, но это был всего лишь сон, пусть даже и более чем реалистичный.
«Вот черт! К чему этот дурацкий сон? Не могу же я хотеть трахнуть эту шизофреничку!»
Он пытается пройти в темноте к санузлу, но, потеряв ориентацию, наталкивается на стену и бьется об нее головой.
— Черт побери!
— Что-то не так, майор?
Бенуа вздрагивает. Его точно рано или поздно хватит сердечный удар!
Голос Лидии донесся из темноты с той стороны решетки. Она наверняка опять сидит на своем стуле. Сидит и наблюдает за ним. Она наблюдала за ним и тогда, когда он спал.
«Хотя нет, что за глупости! — думает Бенуа. — Разве она может видеть меня в темноте?..»
Тем не менее он чувствует, что его разглядывают. Разглядывают очень внимательно. Буквально пронизывают взглядом.
— Боитесь темноты, Бенуа?
Он молчит. Притаился и ждет продолжения странной игры. Ведь эта рыжеволосая женщина, судя по всему, затеяла с ним какую-то игру.
Он слышит, как она встает и куда-то идет. Через окошко в подвал проникает совсем немного тусклого лунного света, но его глаза постепенно привыкают к темноте. Мелькает искра: Лидия нажала на выключатель, — и тут же зажигается тусклая лампочка, висящая на потолке подвала.
Лидия подходит к решетке — почти так же, как в его сне.
Главное — не отпугнуть ее. Чтобы она не убежала. Бенуа делает шаг и осторожно приближается к решетке. Лидия стоит неподвижно.
— Лидия… Я, по правде говоря, совсем ничего не понимаю. Вы вполне могли бы объяснить мне…
Он делает еще один шаг. Она по-прежнему стоит возле самой решетки, превратившей его в узника. Стоит так же, как в его сне. А может, она и в самом деле провоцирует его на… Внезапно он осознает, что был бы отнюдь не прочь…
— Знаете, Лидия, меня уже начинает мучить голод…
— Еще бы! Вы ведь больше суток ничего не ели. Однако, насколько мне известно, человек способен протянуть на одной воде целый месяц.
Его горло сжимается, желудок — тоже.
— Именно это вы и затеяли? Хотите посмотреть, как я буду умирать от голода?
Он медленно продвигается вперед. Он уже совсем близко к своей цели.
— Очень скоро вы узнаете, что я затеяла, — усмехается Лидия.