Владычный полк

Сбросили швартовы, оттолкнулись веслом от причала, отошли на центр реки, а уж потом уселись за весла. Ветер был легкий, но встречный.

Андрей обозревал берега, отмечая про себя происшедшие изменения. На левом берегу роща выросла, на противоположном деревня появилась – все-таки столетие прошло, сколько воды с тех пор утекло!

Часа через три пристали к берегу, видимо, не торопился хозяин. Развели костер на берегу, сварили неизменный кулеш. Андрей уговаривался на перевоз с харчами, потому к котлу пригласили и его. Черпали варево по очереди, как издавна велось. Первым пробовал хозяин. Пообедав, снова тронулись в путь. И все как-то неспешно.

Андрей понял, что хозяин лодьи тянет время – или попутчиков ждет, или не хочет на ночевку становиться в опасном месте. Были на реке места для ночевок, где было безопасно. А были и такие, где грабили часто. Купцы на стоянках пересказывали друг другу, где именно на них нападение было – так и разбойники места меняли. Лихих людей было много: беглые крестьяне, бежавшие каторжники, просто авантюристы. Взять в руки дубину и крушить ею головы – чего проще, чем пахать и сеять! Да и князья охраной дорог не были озабочены.

Каждый заботился о себе сам. Купцы, идущие с обозами, вооружали ездовых и нанимали охрану. Корабельщики тоже имели оружие для защиты и, не раздумывая, пускали его в ход. И чем непонятней была ситуация в княжестве, тем все больше появлялось воров, грабителей, конокрадов и прочего людского мусора – впрочем, как во времена любой смуты.

Кромешники царю Ивану помощниками в борьбе с разбойниками не были, люди их боялись больше, чем татей.

Андрей понял, что за сто лет ничего в плане безопасности не изменилось.

Судно пристало у берега к вечеру. Пока еще было видно, собрали хворост, нарубили сухостоя, развели костер.

Когда закипела вода в котле, рядом пристало еще одно судно. Вместе отбиваться от непрошенных гостей проще. Команды судов совместные стоянки приветствовали и вели себя доброжелательно.

После ужина люди улеглись спать, выставив у костров караульных.

Ночь прошла спокойно, к утру только зябко стало, сыростью тянуло от воды.

После завтрака подняли паруса. Ветер дул попутный и ровный. Но когда вошли в Ладогу, ветер окреп до сильного, и волны поднялись не меньше, чем на море. Суденышко швыряло, переваливая с борта на борта, Андрея периодически окатывало брызгами – низкие борта лодьи были плохой защитой от воды.

Хозяин судна, он же купец, с тревогой поглядывал на север, оттуда шли тяжелые тучи.

– Как бы урагана не случилось, – сказал он, проходя по палубе.

На корме у рулевого весла стоял кормчий, он удерживал судно недалеко от берега. Случись налететь шквалу – надо успеть пристать к бухточке, укрыться.

Каждый год озеро, известное своим бурным нравом, топило несколько кораблей. Причем бури налетали внезапно и так же быстро прекращались.

Но Бог был милостив, суденышко успело войти в реку прежде, чем разбушевался шторм.

Они отошли от озера версты три и пристали к берегу. Здесь ветер почти не ощущался, только трепал верхушки деревьев. Дело шло к вечеру, и купец решил не рисковать судном. Может паруса или снасти порвать, а то и вовсе на берег выбросить. Ладно, если еще без пробоины в борту обойдется.

Добирался Андрей до Москвы две недели, но в целом плавание было благополучно. Судно пристало к причалу на Яузе-реке.

Андрей расплатился, вскинул на плечо короб. С ним оказалось неудобно. Короб был плетеный из ивовых прутьев, легкий, но объемистый, и потому мешался. Зато маскировка. Каждый видит – офеня перед ним.

Для начала он зашел на постоялый двор, пообедал в трапезной. На пустое брюхо по Москве бродить – так и сил никаких не хватит.

После еды взбодрился и, припомнив инструкции отца Гермогена, направился по указанному адресу. Конечно, ни о какой нумерации домов и речи быть не могло, поскольку самих номеров не было. Местоположение указывалось так: «От церкви Святой Матрены на Куличках по переулку, третий дом от угла».

Вот и у Андрея адрес был указан так же. Найти Гостиный двор, от него по Рыбному переулку – направо, четвертый дом.

Подвод и телег у Гостиного двора было сонмище – там велась оптовая торговля. Продавали на десятки, а то и на сотни пудов любого товара – рыбы, тканей, зерна. Наиболее почетными и серьезными покупателями были царский двор и патриархия.

Андрей пробрался через узкий и запруженный переулок. Толчея, крики грузчиков, ржание лошадей – прямо вавилонское столпотворение.

Он прошел первый дом, второй. А у третьего остановился, поскольку следующий дом был его целью, но во дворе творилось нечто непонятное. Оттуда раздавались крики, звуки ударов, плач женщин.

Вдруг ворота распахнулись, и со двора вывели связанного человека в разорванной рубахе. Андрей сразу узнал этого человека по описанию – это был тот, кому предназначалось письмо, находящееся у него в сапоге.

Следом за связанным человеком шли два кромешника с саблями наголо. За ними, цепляясь за кафтаны, бежали простоволосые и босые женщины. Они кричали, что хозяин их перед царем-батюшкой ни в чем не виноват.

Один из кромешников, не глядя, полоснул саблей одну из женщин, но в последний момент повернул кисть, и удар пришелся плашмя. Женщина упала.

За арестованным выехала телега, груженная разнообразными узлами, на ее облучке восседал опричник. За телегой верхом на лошади выезжал еще один, видимо, старший. Рожа его была самодовольной, посадка горделивой.

Андрей опустил глаза – как бы не выдать себя ненавистным взглядом.

Опричники погнали арестованного в центр.

Андрей приотстал от процессии на полквартала, но продолжал идти следом – ему необходимо было знать, куда поместят этого человека.

Шли они недолго. Немного не доходя до Ивановской площади, завели арестованного в каменный дом.

Андрей остановил случайного прохожего:

– Мил-человек, подскажи – что за дом такой?

– Вот тот? Лучше обходи его стороной – это Пыточный приказ. А хозяином в нем – Малюта Скуратов, слыхал про такого?

Андрей пожал плечами – не ведаю, мол, а сам задумался. Что теперь делать? Ведь Гермоген не дал ему других адресов и других людей, к которым можно было бы обратиться. И это было неосмотрительно! Вдруг человек заболел или хуже того – помер естественной смертью? Или в узилище помещен – вот как сейчас? Возвращаться в Новгород несолоно хлебавши? Обидно. Сюда путь в две недели, назад… А ради чего? Доложить Гермогену об аресте? Первое поручение – и такая неудача. Не бывать такому!

Андрей задумался. Что можно предпринять? Во-первых, надо узнать, за что арестован боярин и где он содержится. В принципе, это не так сложно.

Находившихся в узилище не кормили и давали только воду, чтобы узники не померли от жажды раньше срока. А еду приносила родня. Хуже всего было тем, у кого в городе не было родных: им приходилось рассчитывать на милосердие сокамерников – вдруг поделятся куском хлеба? Да еще на священников. Те посещали узников, отпуская грехи и передавая им еду, собранную сердобольной паствой.

Андрей зашел в ближайшую харчевню, заказал курицу, сала и хлеба на вынос в берестяном туеске. Заказ выполнили быстро.

– Не возьмешь ли мой короб на сохранение? Я вернусь скоро, еще до заката.

– Пусть стоит, хлеба не просит, – с этими словами хозяин взял короб и поставил его в угол.

Андрей направился к Пыточному приказу.

Само название этого заведения внушало обывателю страх и ужас. Прохожие, проходя мимо, ускоряли шаг и крестились.

Андрей забарабанил кулаком в дверь. Тяжелая дубовая дверь, могущая выдержать осаду, отворилась, и появился красномордый кромешник.

– Чего тебе?

– Родичу покушать принес.

– Фамилия?

– Боярин Родин.

– Есть такой, сегодня доставлен. Давай передачу.

– Сам-то не сожрешь?

– Царева слугу недоверием обижаешь?

– Прости, коли обидел.

Привратник заглянул в туесок, понюхал. Курица, жаренная на вертеле, пахла восхитительно, даже у сытого слюни бы потекли.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.