Се - человек

- У них нет повода арестовать тебя, господин, - сказал он пророку.

- Я дам им повод, - ответил пророк.

Другого способа организовать это не было.

Он и не думал, что каждая подробность будет иметь значение.

Пилат был полным человеком несмотря на то, что мало ел и пил. Рот его капризно кривился, а большие, неглубоко сидящие глаза неприязненно смотрели на еврея.

- Мы не платим тем доносчикам, чья информация оказывается недоброкачественной, - предупредил он.

- Мне не нужны деньги, господин, - сказал Иуда, стараясь держаться подобострастно, как того ожидали от евреев римляне. - Я - лояльный подданный императора.

- Кто этот бунтовщик?

- Иисус из Назарета, господин. Он прибыл в город сегодня...

- Я знаю, видел его. Но я слышал, что он проповедует мир и подчиняется закону.

- Чтобы обмануть тебя, господин. Но сегодня от выдал себя, обманув фарисеев, и говорил против римлян. Он открыл истинные намерения.

Пилат нахмурился. Заявление походило на обман, столь характерный для этого скользкого народа.

- У тебя есть доказательства?

- Найдется сотня свидетелей.

- У свидетелей плохая память, - заметил Пилат. - Как мы отыщем их?

- Тогда я засвидетельствую его вину. Я - один из его учеников.

Это казалось слишком убедительным, чтобы быть правдой. Пилат поджал губы. Он не мог позволить себе обидеть фарисеев. Они уже и так доставили ему достаточно неприятностей. Кайфас, в особенности, сразу же закричит: "Несправедливость!", если он арестует этого пророка.

- Ты говоришь, он обидел священников?

- Он говорит, что является законным королем Иудеи, потомком Давида, сказал Иуда, повторив то, что велел ему сказать пророк.

- Неужели? - Пилат задумчиво взглянул в окно.

- Что же касается фарисеев, господин...

- Что еще?

- Они хотели бы видеть его мертвым. Я знаю это из достоверного источника. Хотя некоторые из фарисеев, несогласные с большинством, пытались предупредить пророка, чтобы тот бежал из города. Но пророк отказался.

Пилат кивнул. Прикрыв глаза, он обдумал эту информацию. Фарисеи могут ненавидеть пророка, но они не откажутся сделать политический капитал на его аресте.

- Фарисеи хотят, чтобы пророк был арестован, - продолжал Иуда. - Люди хотят слушать пророка, и сегодня многие уже бунтовали в Храме от его имени.

- Это были его люди? - Действительно, полдюжины каких-то негодяев напали в Храме на менял и пытались ограбить их.

- Спроси арестованных, кто вдохновлял их на преступление, - сказал Иуда. - Это были люди Назарянина.

Пилат пожевал губу.

- Я не могу арестовать его, - сказал он.

Ситуация в Иерусалиме становилась взрывоопасной, и если арестовать этого "короля", то можно спровоцировать большое восстание, с которым Пилату не справиться. Он хотел беспорядков, но не хотел оказаться их причиной. Тиберий обвинит его, а не евреев. Тем не менее, если арест совершат евреи, это отвлечет гнев жителей от римлян настолько, что войска смогут контролировать положение. Надо убедить фарисеев, чтобы они совершили арест.

- Подожди здесь, - сказал он Иуде. - Я отправлю сообщение Кайфасу.

Пришли в селение, называемое Гефсимания;

и Он сказал ученикам Своим; посидите здесь,

пока я помолюсь.

И взял с собою Петра, Иакова и Иоанна; и

начал ужасаться и тосковать.

И сказал им: душа Моя скорбит смятенно,

побудьте здесь, и бодрствуйте.

От Марка, гл. 14: 32-34.

Глогер видел, как приближается толпа. Впервые после Назарета он почувствовал себя физически слабым и изможденным.

Они собираются убить его. Он должен умереть, он смирился с этим, но боялся грядущей боли. Глогер сел на землю, наблюдая за приближающимися факелами.

- Идеал мученичества существовал только в умах немногочисленных аскетов, - говорила Моника. - Иначе он превращается в мрачный мазохизм, легкий путь отказаться от обычной ответственности, метод удержать под контролем угнетенный народ...

- Не так все просто...

- Это так, Карл.

Теперь он мог доказать Монике.

Он сожалел только о том, что она вряд ли когда узнает.

Глогер намеревался описать все и положить записи в машину времени, надеясь, что ее когда-нибудь найдут. Странно. Он не являлся религиозным фанатиком в обычном смысле этого слова. Скорее, он агностик. Не убеждение заставляло его защищать религию от циничного презрения Моники, а скорее отсутствие убеждения в идеале, в который она помещала свою веру: идеал науки, как решение всех проблем. Глогер не мог разделить ее веру, и не оставалось ничего, кроме религии, хотя он и не верил в Бога христиан.

Бог, рассматриваемый, как мистическая сила, любой религией, не был для него достаточно персонифицирован. Рациональный ум Глогера говорил, что Бог не существует ни в какой физической форме. Подсознание же утверждало, что одной веры в науку недостаточно. Глогер вспомнил отвращение к себе, которое когда-то чувствовал, и удивился ему.

- Наука фундаментально противоположна религии, - сказала как-то Моника. - Как бы иезуиты не сплачивались и не рационализировали свои взгляды на науку, все равно религия не может признать основные позиции науки, а науке присуще атаковать основные позиции религии. Единственная область, где нет различий и необходимости противоборствовать - это безоговорочное допущение. Человек не может допускать существование Бога. Как только он начинает защищать свое допущение, неизбежна стычка.

- Ты говоришь об организованной официальной религии...

- Я говорю о религии, как противостоянии вере. Кому нужны ритуалы религии, когда вместо них мы имеем более веские ритуалы науки? И не нужно искать им замену, Карл. Наука предлагает солидный базис для формирования систем мысли и этики. И уже не нужна морковка небесного царства и большая палка ада, когда наука может показать последствия поступков и действий; и человек может легко судить сам, правильны или нет эти действия.

- Я не могу принять это.

- Потому что ты болен. Я тоже больна, но, по крайней мере, могу видеть обещание здоровья.

- А я могу видеть только угрозу смерти.

Иуда, как было договорено, поцеловал его в щеку, и их окружили храмовые стражники и римские солдаты.

Римлянам он сказал с некоторым усилием:

- Я король Иудеев.

Слугам фарисеев он сказал:

- Я мессия, который пришел уничтожить ваших хозяев.

Теперь он был обречен, и начинался последний ритуал.

Глава  19

Суд был пестрым - смесь римлян и еврейских законников, в целом не удовлетворяющая никого. Согласия достигли с трудом - после нескольких совещаний Понтия Пилата с Кайфасом и трех попыток приспособить и слить воедино различные системы законов для того, чтобы удовлетворить требования ситуации. Но обоим требовал козел отпущения, и поэтому, в конце концов, результат был достигнут, и безумца осудили с одной стороны за восстание против Рима, с другой - за ересь.

Особенностью суда было то, что свидетели оказались приверженцами пророка. И все же они стремились увидеть его осужденным.

- О, эти мрачные фанатики, - сказал Пилат. Он был доволен.

Фарисеи согласились, что римский метод казни лучше подходит времени и ситуации, и безумца решено было распять. Однако, человек этот обладал влиянием, поэтому появилась необходимость использовать некоторые из испытанных римских методов унижения для того, чтобы показать верующим, насколько он жалок и смешон.

Пилат заверил фарисеев, что проследит за этим, но потребовал, чтобы те подписали документы, одобряющие его действия.

Приговоренный казался почти довольным, хотя и выглядел отрешенно. Он достаточно наговорил во время суда, чтобы погубить себя, но очень мало сказал в свою защиту.

Дело сделано.

Моя жизнь оправдана.

А воины отвели Его внутрь двора, то есть в

преторию, и собрали весь полк, и одели Его в