Страница 50 из 58
– Они всегда голодные. Ты что, спала во время инструктажа?
Мешкорот захлопывает пасть и проплывает мимо. Он огибает людей по большой змеящейся дуге и снова поворачивает голову в их сторону. Рот открывается.
– Да пошло оно на хер, – говорит Баллард и атакует.
Ее первый удар прорезает метровую рану в боку создания. Мешкорот таращится на нее, словно в изумлении. А потом начинает тяжеловесно биться в конвульсиях.
Кларк наблюдает, не двигаясь. «Почему она просто не может отпустить его? Почему ей всегда надо доказывать, что она лучше всех?»
Баллард ударяет снова, в этот раз вспарывая массивное вздутие, похожее на опухоль, – желудок твари.
Оттуда вываливается его содержимое. Они проскальзывают сквозь рану: две большие гигантуры и какое-то уродливое создание, которое Кларк даже узнать не может. Одна из гигантур еще жива и находится в скверном расположении духа, потому смыкает зубы вокруг первой попавшейся вещи.
На Баллард. Сзади.
– Лени!! – Та бешено размахивает ножом, который сверкает, разрезая воду отрывистыми дугами. Рыба начинает распадаться, но челюсти не разжимает. Мешкорот, трясясь от спазмов, врезается в Баллард, и та, крутясь, летит ко дну.
Наконец Кларк двигается с места.
Гигант снова сталкивается со своей убийцей. Лени плывет понизу, держась за каменистую поверхность, и вытягивает напарницу вверх.
Нож Баллард продолжает протыкать и проворачиваться. От гигантуры ниже жабр остались лишь изувеченные останки, но она не открывает пасть, а Баллард не может извернуться, чтобы до нее достать. Кларк заходит сзади и обхватывает голову рыбы руками.
Та неподвижно глазеет на нее, злобная и абсолютно безмозглая.
– Убей ее! – кричит Баллард. – Господи, да чего же ты ждешь?
Лени закрывает глаза и сжимает кулак. Череп в руке раскалывается, словно сделанный из дешевого пластика.
Наступает тишина.
Через какое-то время Кларк открывает глаза. Мешкорота нет, сбежал во тьму – то ли выжить, то ли умереть. Но Баллард все еще тут, и она очень зла:
– Да что с тобой такое?
Кларк разжимает кулак. Кусочки костей и желеобразной плоти всплывают над пальцами.
– Ты должна была меня прикрывать! Какого черта ты постоянно такая… пассивная?
– Извини.
«Иногда это срабатывает».
Баллард ощупывает спину.
– Мне холодно. Похоже, она прокусила костюм…
Лени подплывает сзади и осматривает повреждения.
– Пара дырок. А еще что-нибудь чувствуешь? Ничего не сломано?
– Она пробила костюм, – Баллард говорит словно про себя. – А когда мешкорот ударил меня, то мог… – Она поворачивается к Кларк, и ее голос, даже искаженный, кажется испуганным: – Меня могли убить. Меня могли убить!
На мгновение кажется, что костюм, линзы и самоуверенность Баллард исчезли. Лени в первый раз видит ее слабость, словно глубоко внутри напарницы ширится изящная сетка трещин толщиной с волос.
«А ведь ты тоже можешь облажаться, Баллард. Тут тебе не игрушки. Все всерьез. Теперь ты это знаешь, и тебе больно, правда?»
Где-то внутри рождается еле заметное сочувствие.
– Все в порядке, – говорит Кларк. – Дженет, все…
– Да ты дура! – шипит та и сейчас походит на какую-то злую и слепую старуху. – Ты там просто плавала! Смотрела! Позволила им на меня напасть!
Лени чувствует, как ее защита возвращается в строй. «А ведь это не просто страх. Не просто слова, выпаленные в горячке. Я ей не нравлюсь. Совсем не нравлюсь».
А потом, даже немного удивившись от того, что не заметила этого раньше, она понимает: «И никогда не нравилась».
Станция «Биб» парит, привязанная, над морским дном, серой, цвета оружейной стали, планетой, окруженной кольцом расположившихся по ее экватору прожекторов. На южном полюсе воздушный шлюз для ныряльщиков, на северном – стыковочный узел для батискафов. А между ними пояса металлоконструкций, якорные концы, трубы, кабели, металлический панцирь и Лени Кларк.
Она проводит визуальную проверку корпуса; рутина, стандартная процедура раз в неделю. Баллард внутри, тестирует какое-то оборудование в рубке. Работой в паре тут и не пахнет. Но Кларк это нравится. Последние несколько дней отношения между ними были вполне нормальными – напарница периодически даже выдает свое фирменное дружелюбие, – но, чем больше времени они проводят вместе, тем больше нарастает напряжение между ними. Лени знает: в конце концов что-нибудь да сломается.
К тому же здесь так естественно быть одной.
Она проверяет зажим кабеля, когда на свет приплывает явно голодный саблезуб длиной под два метра. Он атакует ближайший прожектор, широко раскрыв пасть. Несколько зубов разбиваются о хрустальную линзу. Рыба выворачивается в другую сторону, хвостом ударив корпус «Биб», и уплывает прочь, почти исчезнув на границе тьмы.
Кларк наблюдает за ней, завороженная. Саблезуб мечется туда-сюда, туда-сюда, а потом нападает снова.
Прожектор легко переживает натиск, атакующий больше вреда наносит самому себе, нежели мертвой конструкции. Снова и снова существо бьется о свет и, наконец, истощенное, падает, извиваясь, к илистому дну.
– Лени? Ты там как?
Кларк чувствует, как слова жужжат в нижней челюсти, и включает передатчик в костюме.
– В порядке.
– Я тут слышала что-то. Просто хотела убедиться, что у тебя…
– Я в порядке. Это рыба.
– Они, похоже, никогда не научатся.
– Нет. Похоже на то. Увидимся позже.
– Уви…
Кларк отключает приемник. «Бедная глупая рыба».
Сколько тысячелетий им понадобилось, чтобы выучить – биолюминесценция означает еду? Сколько «Биб» придется здесь висеть, чтобы они уяснили – электрический свет бесполезен?
«Мы бы могли отключить прожекторы. Может, тогда они бы оставили нас в покое».
Лени смотрит сквозь электрический ореол станции. Там столько мрака. На него почти больно смотреть. Без света, без сонара как далеко она сможет заплыть в этот тягучий саван и вернуться?
Кларк выключает налобный фонарь. Ночь подступает немного ближе, но огни станции держат ее на расстоянии.
Лени отталкивается от корпуса.
Ее обнимает тьма. Она плывет, не оглядываясь, пока не устают ноги. Не знает, как далеко забралась.
Могли пройти световые годы. Океан полон звезд.
Позади ярко сверкает станция грубыми желтыми лучами. В противоположной стороне еле различимо пустяковым закатом на горизонте мерцает Жерло.
А вокруг живые созвездия пронизывают мрак. Нить жемчужин мигает с двухсекундным интервалом, призывая сексуальных партнеров. От неожиданной вспышки перед глазами Кларк роем клубятся несуществующие пятна; что-то бросается прочь, воспользовавшись ее мгновенной слепотой. В течении лениво извивается ложный червь, невидимо связанный с нёбом чьей-то хищной пасти.
Здесь столько жизни.
Лени чувствует неожиданный толчок от волны, словно что-то большое проплыло рядом. Ее тело пронизывает восхитительный трепет.
«Оно почти коснулось меня. Интересно, кто это был?»
Рифт полон монстров, которые не знают, когда отступить. Неважно, сколько они едят. Ненасытность – их неотъемлемая часть, так же как эластичные желудки, всегда открытые челюсти. Прожорливые карлики нападают на гигантов в два раза больше их и иногда побеждают. Бездна – это пустыня; никто не может позволить себе роскошь – ждать вариантов получше.
Но даже в пустыне есть оазисы, и иногда глубоководные охотники находят их. Они сталкиваются с малопитательным изобилием рифта и жрут, пока не начнут давиться; их потомки вырастают огромными, с раздутой плотью, покоящейся на таких хрупких костях…
«Я отключила фонарь, и оно оставило меня в покое. Интересно…»
Лени снова включает свет. Картинка перед глазами меркнет от неожиданного сияния, потом все проясняется. Океан снова становится беспросветным мраком. Но никакие кошмары к ней не устремляются. Луч тыкается в пустую воду, обступающую его со всех сторон.
Кларк выключает фонарь. Ее обволакивает абсолютная чернота, пока линзы адаптируются к пониженному освещению. А потом звезды появляются снова.