Страница 8 из 86
- И что они собираются? - осведомилась белка.
- Много чего, но для этого нужны лапы. Йа в общем в этом ключе и цокаю, что хотел отправиться туда. Ну и тебя пригласить, чисто если будет в пух.
- А тебя с литейки отпустят? - не подумавши ляпнула Ситрик.
- А кто меня задержит? - удивился Бронька, - Грызи у нас не самоубийцы, вроде бы. Да и не будет ничего, если отбегу ненадолго. В конце концов, зверьков надо выручать, а всё остальное может и подождать.
- Мм... - почесала ухо серая, - Тогда в пушнину, пшли!
- Превосходно, - счастливо улыбнулся грызь, - Думаю, завтра выходим, день на путь, ну и там как получится.
- Может, ещё кого возьмём?
- Да ладно, не на крокодилов облаву устраиваем, обойдёмся. Да и вообще, чтоб не скучиваться.
Скучиваться грызи действительно не уважали. Ситриковская мать Кулифа, как было обцокано позже, собирается в одну пушу за мороженой крапивой, каковая зимой крайне полезна для здоровья, а брат Раждак - никуда не собирается, потому как опушнел на работе и намерен сурковать, аки овощ.
Бронька взял на себя всякую возню в плане запастись кормом и тёплыми платками на случай посидеть, так что Ситрик, что называется, повела ухом: стоило повести им, как вокруг обнаруживалась Возня. Не особенно заметив, как это случилось, белка прокрутилась до самого вечера, переделав пухову тучу незаметных, но необходимых операций типа подкормки цветов в ящиках и мытья котлов в кормоблоке. Мыть приходилось именно общие большие кастрюли и котлы, потому как тарелки и ложки грызи всегда мыли сами - а скорее просто вылизывали так, что оставалось ополоснуть.
К вечеру в избу завалился Милдак, ситриковский самец; не то чтобы согрызун, а самец - она так и цокала прямо, "самец". По количеству пуха на единицу площади тушки и прочим экстерьерным показателям он соответствовал среднему грызю, но вот головой думал не настолько часто, как этого хотелось бы. Милдак состоял в вооружённой трясине, имевшейся в Щенкове на Всякий Случай - короче цокнуть, выполнял роль дуболома, а вслуху вышецокнутых отношений с головой, командовать грызями и матчастью ему не доверяли ни разу.
Ситрик была просто рада его слышать и наверняка не отказалась бы потискаться, но как оказалось, грызо было совсем не просто. Стоило белке упомянуть, что она завтра собирается на Мучной, как самец взорвался - в переносном смысле, конечно - и стал придурковато трясти хохолом и ушами, оглушительно вереща.
- Ты опушнела чтоли, Сит?! Я пол-года в отпуск не ходил, чтобы с тобой побольше побыть!
- Прости, - цокнула Ситрик, - Но это твой косяк, йа не слышу на весь Мир и не знаю, что ты там собирался. Надо было взять и цокнуть, и всё было бы опушненчик.
- Но сейчас-то ты не пойдёшь туда? - уставился на неё Милдак.
- Пойду. Единственное что могу предложить, это пойти с нами. кстати, будет весело.
- Ну да, три дня зимой по лесу - веселее нет ничего, - процедил тот, - Ты знаешь, сколько грызей каждую зиму проваливаются под лёд и тонут?
- Прилично, - прикинула белка, - А что?
- А ничего! - передразнил самец, - Никуда ты не пойдёшь!
Хотя хохол его стоял дыбом и глаза были бешенные, Ситрик рассмеялась:
- Ты меня остановишь, чтоли?
Тупак был основателен, и если бы дело происходило где в другом месте, пришлось бы просто своими лапами бить ему морду, что применительно к крупному туловищу довольно тяжело выполнить. Ситрик с удивлением поняла, что он сейчас на волосок от того, чтобы ударить её, и удерживает его вовсе не совесть и рассудок, а страх за свою шкуру. Попробуй ударить белку из Треожисхултов в промдворе Треожисхултов - и дальнейшей альтернативой будет только суицид... это цокнуто утрированно, но недалеко от истины. На самом деле, это относилось к любой белке, а не только из семьи, и даже не только к белке, но Милдаку этого было явно не понять. На его морде выступила какая-то совершенно незвериная, тупая злоба, делавшая нисколько непохожим на белкача. Серая перестала смеяться и прижала уши:
- Иди-ка ты отсюда, Мил. Может, слишком сильно балдой приложился в последний раз.
Тот попытался сдать назад, совершенно неубедительно оправдываясь, но Ситрик твёрдо выставила его за дверь. Совершенно сдурел, подумала она, пущай прополощется, а там дальше слышно будет. Конечно, сразу забыть об этом ей не удалось, и грызунья мусолила мысли целых три минуты. Они приводили только к тому, что нужно дать животному время отстоя и послушать, как оно - был ли то спонтанный тупак, от какого мало кто гарантирован, или Милдак совсем в своей армии растерял орехи из балды. Подружки цокали, что долгое околачивание в организованных отрядах с необходимым подчинением может здорово подснести грызю крышу - от этого грызя становилось жалко, и Ситрик нисколько не злилась на него. Это однако не отменяло того, что его надо было выгнать напух - потому как в таком состоянии он ничегошеньки не соображал, а волшебными методами возвращения здравого ума Ситрик не владела.
Происшествие не особенно - если не цокнуть, что никак - выбило её из колеи, так что после основательного харча, суркования и снова харча, серая белка на две пуши с отцом вышла из дома. День обещал быть солнечным и при этом не особо морозным; тем не менее, за порогом грызи вспушились и помотали туда-сюда хвостами, вытряхивая пыль и линялый пух. Как успела заметить Ситрик, Шушки не было слышно в компании бельчат, носившихся всё по тем же местам и кидавших всё тот же снег - может быть, чем хвост не шутит, взял да и пошёл в школу. Грызям же приходилось не только идти, но и тащить на спине рюкзаки с кормом, водой, подстилками и всем прочим необходимым - зимой, когда нет-нет да и бьют по ушам морозы, отходить от гнёзд даже на день пути может оказаться достаточно чреватым.
- Паумммм... - разнеслось в воздухе среди относительной тишины, - Паумммм бээээ...
Звук был протяжный и явно исходил издалека, как оно и было - это сигналила колокольня на Козьей Горе. Стараясь соотвествовать названию, тамошние подобрали колокола таким образом, чтобы после низкого "пауммм" шёл дребезжащий звук, пух в пух напоминавший козье блеяние. Колокольня, она же каланча, служила для ориентирования в далёких окрестностях от себя - её было тупо видно за двадцать с пухом килошагов, а в безветренную погоду и слышно почти на таком же расстоянии. Кроме того, звон следовал строго по времени, заменяя пухову тучу часовых механизмов по всему радиусу действия - все щенковские знали, что если звонит пять раз - это полдень. Сейчас колокольня пробила второе утро - зимой светало только после первого, которое приходилось на темень. На деревьях в ответ на звук заорали птицы, обрушивая вниз лавины сухого сыпучего снега. Ситрик и Бронька, пырючись на это, довольно потрясли ушами.
Не особенно собираясь отмораживать хвосты, грызи без зазрения совести пошли не на Сухую дорогу, которая шла почти к цели, а на Сухенькую - и смотри не перепутай, как цокалось. При этом белки, как с ними часто и случается, ввалили в названия смеха: если Сухая натурально была сухая, потому как проходила поверху обрыва, имевшегося на границе поймы, то Сухенькая проходила как раз понизу и летом там можно было основательно усадить на оси телегу или паровик. Зимой же по этой дороге катались зимоходы, каковым и решили воспользоваться.
Состав из пяти платформ, покрытых навесами и с бортиками от выпадения предметов, прокатывался по дороге примерно раз в четыре килоцока*. При этом перевозил он отнюдь не только тушки грызей, но и много всякой всячины, которую те тащили с собой - ведь иначе для того, чтобы доставить за пару килошагов колоду или ещё что тяжёлое, каждому грызю потребовалась бы как минимум телега. А такого количества барахла в цокалище белки бы не потрепели ни разу. Вслуху этого, определить время прибытия поезда было непросто - одно дело если зайдут грызи с рюкзаками, и совсем другое если начнут грузить мешки. Впрочем, грузить тысячу мешков конечно никому бы не дали, а раз уж непременно хочется перевезти их на волокуше - будь бобр мотаться столько раз, сколько потребуется. Сейчас например на одной платформе две белки везли небольшое стадо коз, кстати цокнуть преуслышительно покрыв пол мешковиной, дабы не угваздать навозом. На остановке же ждали грызи в том числе с поленницами, и пришлось всё это закидывать в транспорт; Ситрик и Бронька, положив рюкзаки на скамейки, тоже помогали. Не помогать было просто глупо, потому как пока эти гуси не прекидают дрова, никто никуда не поедет. Следом за дровами вкатили две явно болные бочки на четыреста зобов** каждая.