Страница 28 из 39
Понимаешь, Владимир, к матери Анастасии, как и к любому человеку, живущему так, как она жила, Природа окружающая её, большие и маленькие звери относились как к другу, мудрому и доброму Божеству, сотворившему вокруг себя мир Любви. Родители Анастасии были весёлыми и добрыми людьми, они очень любили друг друга, любили землю, и окружающее их Пространство отвечало им Любовью. В Пространстве этой Любви родилась и стала центром его маленькая Анастасия. Многие звери не трогают новорождённых. Кошка может выкармливать щенка собаки и наоборот. Многие дикие звери способны выкормить и вынянчить человеческого детёныша. Но эти звери стали дикими для вас. Для матери и отца Анастасии они являлись в ином своём предназначении. Звери относились по-иному к ним. Мать рожала Анастасию на полянке, и многие звери наблюдали за родами. Они видели, как ими почитаемый человек-женщина становится матерью, рожает ещё одного человека. Когда они наблюдали за родами, их чувства к человеку-другу, их любовь к нему переплеталась с собственным материнским инстинктом, рождая новое возвышенное и светлое. Всё, абсолютно всё окружающее Пространство, от маленькой букашки и травинки до внешне грозного зверя, готово отдать, не задумываясь, жизнь за это маленькое существо. И ничто не может угрожать ему в этом окружающем Пространстве Родины, сотворённой и подаренной матерью его. Все будут нянчить и лелеять это человеческое существо.
Маленькая полянка для Анастасии - словно материнская утроба. Маленькая полянка - её живая Родина. Могущественная и добрая. И неразрывно связанная живой нерукотворной нитью со Вселенной. Со всем творением Великого Творца.
Полянка маленькая - живая Родина её. От матери она и от отца. И от Единого от Первого Отца. Мы не смогли бы заменить её. Потому, похоронив родителей Анастасии, мы ушли. Через три дня на подходе к полянке, мы почувствовали напряжение в воздухе, услышали подвывание волков. Потом увидели...
Маленькая Анастасия тихо сидела на могильном холмике. Одна щека её была запачкана в земле. Мы поняли: она и спала на могилке. Из её глаз скатывались слезинки и падали на холмик. Плакала она беззвучно, лишь всхлипывала иногда. И всё гладила и гладила своими ручками могильный холмик.
Не умеющая говорить, она произнесла свои первые слова у этого холмика. Мы услышали их. Сначала она выговорила по слогам: "Ма-ма", потом: "Па-па". Она повторила их несколько раз. Потом сложнее слова произнесла: "Ма-моч-ка, па-по-чка, ма-мо-чка, па-по-чка. Я Анастасия. Я теперь без вас буду. Да? Только с дедушками буду? Да?"
Отец первым понял: маленькая Анастасия, ещё когда мы закапывали её родителей, сидя на поляне и рассматривая букашку, понимала всю глубину постигшего её горя. Она усилием воли не показывала своих чувств, чтобы нас тем самым не расстраивать. С молоком матери вошли в неё мудрость и сила Первоистоков. Есть такая возможность у кормящих матерей, Владимир. Передавать младенцу при кормлении грудью вместе с молоком материнским и осознанность, и мудрость веков, вплоть до Первоистоков.
Мать Анастасии знала, как это делается, и воспользовалась этим способом в полной мере. В самой полной мере воспользовалась.
Раз Анастасия не хотела, чтобы мы видели её плачущей, мы и не выходили на полянку, не подходили к могилке, но и с места сдвинуться не смогли. Так и стояли, наблюдая за происходящим.
Маленькая Анастасия, опираясь на могильный холмик ручками, пыталась встать на ножки. Не с первого раза у неё это получилось, но она всё же смогла встать на ножки. Она стояла покачиваясь, расставив ручки чуть в стороны, и наконец сделала свой первый, робкий шажок от могилы своих родителей, потом ещё один. Маленькие ножки запутались в траве, и тельце, потеряв равновесие, стало падать. Но падение... оно было необычным.
В момент падения вдруг едва видимое голубоватое свечение разлилось по поляне, локально изменив гравитацию Земли. Какой-то благодатной истомой коснулось оно и нас. Тельце Анастасии не падало, а медленно и плавно опускалось на землю. Когда она снова встала на ножки, голубоватый свет исчез, и гравитация стала прежней.
Анастасия, осторожно ступая и останавливаясь, подошла к лежащей на полянке маленькой веточке, сумела поднять её. Мы поняли: она решила убирать полянку, как делала её мама. Совсем ещё крохотная девочка несла сухую веточку к краю полянки. Но снова потеряла равновесие, стала падать и выронила веточку.
Во время её падения снова вспыхнул голубоватый свет, изменив гравитацию Земли, а веточка отлетела к кучке лежащих на краю поляны сухих веток. Анастасия, встав, искала глазами веточку и не могла найти её. Потом она, расставив ручки и покачиваясь, медленно подошла к другой веточке. Ещё не успела над ней наклониться, ветка стала подниматься, словно ветерок её отбросил. Отбросил сухую веточку к краю поляны. Но достаточного для такого действа ветра вокруг не было. Кто-то невидимый исполнил желаемое маленькой Анастасией.
Но она хотела делать всё сама, как делала её мама. И, наверное, протестуя против помощи невидимого союзника, подняла вверх свою маленькую ручку, слегка помахав ею.
Мы посмотрели вверх и увидели его. Над поляной висел, пульсируя и светясь голубоватым светом, небольшой шаровидный сгусток. Множество огненных разрядов, словно молний разноцветных, сплеталось внутри его прозрачной оболочки. Он был похож на большую шаровую молнию. Но он был разумен!
Непонятно было, из чего состоял его разум и что представлял собой. В нём ощущалась какая-то неведомая и невиданная мощь. Страха перед этой мощью не было. Наоборот, от него исходила приятная истомная Благодать, не хотелось двигаться. Хотелось только быть.
- А почему вы решили, что он обладает небывалой мощью?
- Мой папа заметил. Несмотря на то что день был ясным и светило солнышко, листочки деревьев и лепестки цветов поворачивались в его сторону. В его голубоватом свечении было больше силы, чем в лучах солнца. И гравитацию Земли он менял в момент падения тельца Анастасии локально и точно. Настолько точно менял, что падающее тельце плавно опускалось, но не отрывалась от Земли.
Анастасия долго убирала веточки, она то ползала, то, медленно ступая, ходила по полянке, пока сама не убрала всё. А огненный шар, пульсируя, метался над крохотным ребёнком. Но больше не помогал убирать веточки. Могущественный огненный шар словно понял жест маленькой детской ручки и подчинился ему.
Расширяясь и растворяясь в Пространстве, сжимаясь и производя внутри себя разряды, похожие на вспышки какой-то неведомо из чего производимой энергии и неведомо чем гасящейся, он на мгновение исчезал и снова появлялся, словно волновался, и от волнения метался во Вселенском Пространстве с немыслимой скоростью.
Подошло время, в которое обычно засыпала Анастасия. Мы никогда не заставляем детей спать, укачивая их до головокружения. В это время мама Анастасии просто ложилась на краю полянки в одном и том же месте и как бы засыпала, показывая пример.Маленькая Анастасия подползала к ней и, прижавшись к её тёплому телу, спокойно засыпала.
И в этот раз Анастасия подошла к тому месту, где обычно спала днём с матерью. Она стояла и смотрела на то место, на котором всегда в это время спала с мамой, но теперь её мамы не было.
Не известно, о чём думала в тот момент, только снова на щеке маленькой Анастасии блеснула в лучике солнышка слезинка. И сразу запульсировало по поляне, неравномерно мигая, голубоватое свечение.
Анастасия подняла головку вверх, увидела пульсирующий световой сгусток, села на травку и стала неотрывно смотреть на него. Он замер под её взглядом. Некоторое время она не отрываясь смотрела на него. Потом протянула в его сторону обе ручки, как делала, когда подзывала кого-нибудь из зверей. И тут огненный шар вспыхнул множеством мощных молний, вырвавшихся за пределы голубой оболочки, и... огненной кометой рванулся к маленьким ручкам. Казалось, имея возможность всё разнести на своём пути. Он, в одно мгновение оказавшись у лица Анастасии, завращался и сорвал своей молнией блестевшую на её щеке слезинку. И тут же загасил все разряды, став голубым, слегка светящимся шаром в руках маленького, сидящего на траве ребёнка.