Страница 62 из 96
Кроме этого, Константин произвел другой, еще более крутой поворот истории, а именно, обратил Империю из язычества в христианство. Диоклетиан и Галерий предприняли наиболее суровые за все время преследования христиан, но потерпели неудачу, и в 311 г. смертельно больной Галерий вместе с Константином и Лицинием выпустил сердикский указ, предоставивший всем христианам свободу вероисповедания. Затем Константин одержал победу у Мульвиева моста, а перед этим, как он впоследствии утверждал, он увидел светлый крест на фоне солнца, после того как велел начертать имя Христа на солдатских щитах. Через год после этой победы они с Лицинием вновь подтвердили терпимость к христианам в документе, известном под названием миланского эдикта (на самом деле это было соглашение, достигнутое в Медиолане и включенное в изданный в Никомедии указ). Константин испытывал постоянную, неодолимую потребность в божественном спутнике и покровителе. Поначалу эту роль играл бог-Солнце, которому широко поклонялись во всей Империи и которого с давних пор почитали предшественники Константина. Но сам он со времени Миланского эдикта уже не сомневался в своей личной склонности к христианству, которую называл «самой законопослушной и святой религией*, все больше отождествляя верховную власть с Иисусом Христом.
В течение нескольких лет Константин предпринял ряд благоприятных для христиан мер. Отныне церковь и государство были призваны действовать в тесной связи. У императора все более крепла уверенность в своей божественной миссии слуги Господа, одерживающего победы божьей милостью, а церковные соборы в Арелате (в 314 г.) и в Никее (в 325 г.) со всей ясностью показали, кто на самом деле их возглавляет. На Ни-кейском соборе, в котором участвовали двести двадцать епископов, был сформулирован никейский символ веры, доказывавший, что Сын единосущен Отцу. Собор осудил Ария и его сторонников, считавших, будто Бог-Отец более важен, чем Сын (см. Констанций П).
Решение Константина христианизировать Империю было исключительно его личным и на первый взгляд поразительным поступком. Ибо несмотря на давление, которое оказывали на него епископы, -и на быстрый рост христианских общин, более не подвергаемых непрерывным гонениям, церковь не обладала ни политическим, ни экономическим, ни общественным, ни культурным влиянием. Более того, хотя сам Константин проявлял глубокую набожность, он, по-видимому, разбирался лишь в самых основных теологических вопросах, а его религиозные чувства и взгляды несколько раз коренным образом менялись. Тем не менее он со своими советниками пришел к выводу, что лишь христианство способно дать разобщенному государству ясную цель и четкую организацию, способную в конечном счете сплотить раздираемые противоречиями различные слои населения в единое целое, что требовалось для успешного проведения политики Империи. И все же сам он, как и многие его единоверцы, крестился лишь под конец жизни, когда уже больше не мог грешить.
Приверженность Константина церкви послужила причиной того, что при нем началось самое масштабное строительство в римской и мировой истории: он произвел переворот в архитектуре, который был откликом на религиозные перемены и поощрялся щедрыми посулами властей. В целом все замечательные строения, во множестве выраставшие повсюду, принадлежали к двум основным типам: центрально-симметричному (круглые, многоугольные, крестообразные) и прямоугольному. Что касается центрально-симметричной планировки, то хорошим примером служит дворец Диоклетиана в Салонах, причем в ту пору стало ясно, что постройки такого рода годятся не только для церквей и баптистерий, но и для захоронений христианских мучеников. Так, в новой столице, Константинополе, император воздвиг церковь святых Апостолов, которая имела крестообразную форму и венчалась конической крышей. Эта церковь служила одновременно храмом памяти апостолов и собственным мавзолеем Константина (как бы тринадцатого апостола); здесь под центральной частью храма некоторое время покоились его останки. Еще одно крупное центрально-симметричное здание, также не сохранившееся до наших дней, было заложено и почти завершено Константином в Антиохии. Называлось оно Золотой Восьмиугольник и находилось неподалеку от центра города, рядом с дворцом, на острове посреди реки Оронт. Восьмиугольник был императорской церковью, посвященной Гармонии, божественной силе, связывающей воедино Вселенную, Церковь и Государство. Вокруг его центральной части, покрытой позолоченной деревянной крышей куполообразной или пирамидальной формы, располагался круглый двухъярусный придел с колоннадой.
Столь же примечательными были прямоугольные здания, являвшие новый тип строений: христианскую базилику. Эти величественные преемники скромных молельных домов представляли собой вытянутые в длину сооружения, перед входом в которые имелся обширный внутренний двор, а боковые приделы отделялись от более высокого нефа колоннадами с арочными проходами. Неф обычно имел плоскую крышу и деревянный потолок; огромные изогнутые перекрестные своды, вроде тех, что имелись на недавно построенной базилике Мак-сенция, считались слишком земными и языческими, и взгляд в них недостаточно притягивался к востоку, где восходящее солнце бросало свои лучи на священника, стоявшего у алтаря лицом к прихожанам. И все же при строительстве христианских базилик обращались к языческим образцам. Например, их восточная часть, где в больших округлых апсидах стоял престол епископа, очень напоминала залы приемов в Тревирах и Спалате: алтарь под балдахином напоминал трон императора, а триумфальная алтарная арка лишь усиливала это впечатление.
Однако от многочисленных величественных базилик Константина, изобилующих цветной позолотой и иными роскошными украшениями, почти не осталось следов. Например, ничего не сохранилось от церкви святой Ирины (Святого Мира) в Константинополе (впоследствии вновь отстроенной Юсти-1.ианом I) или от базилики святого Петра в Риме; ее сломали в шестнадцатом столетии, чтобы расчистить место для нового храма. В этом здании между вытянутым высоким нефом и башенкой апсиды в обе стороны тянулся поперечный неф, который позволял вместить огромное количество людей, приходивших почтить принявшего мученическую смерть святого Петра. Прямоугольная базилика Константина в Риме, поначалу посвященная Спасителю, а впоследствии получившая имя святого Иоанна Латеранского, вместо поперечного нефа имела два боковых крыла, или ризницы, но в ней все блистало благодаря алтарной перегородке из массивного серебра и желтым, красным и зеленым мраморным колоннам. Гораздо реже встречались сочетания двух основных типов центрально-симметричных и прямоугольных церквей. Например, Константинов грот Рождества в Вифлееме представляет собой восьмиугольник, примыкающий к восточному концу продолговатого сооружения, а первоначальный вариант храма Гроба Господня в Иерусалиме включал круглую усыпальницу мучеников (на месте иудейской раки) посреди базилики с апсидами.
9 План Константинополя
1000
• Стена Феодосия I 1 Стена Константина
В 326 г. правление Константина омрачилось семейной трагедией, когда по подозрению в предательстве (неизвестно, насколько справедливому) он приказал казнить свою жену Фаусту и старшего сына Криспа, родившегося от Минервины, на которой он, вероятно, ранее был женат. Криспа задушили в банях города Полы в Истрии, а вскоре после этого встретила смерть в Тревирах и Фауста. Остальным трем сыновьям Константина (Константину II, Констанцию II и Константу I) был присвоен титул цезаря в 317, 323 и 333 гг. соответственно. Это означало, что их готовили в преемники. Кроме того, два племянника императора, Делмаций и Ганнибалиан, с той же целью получили продвижение по службе. Однако такая политика выглядит до странности недальновидной, поскольку вряд ли можно было рассчитывать, что все пятеро молодых людей станут после его смерти править в согласии друг с другом.
Константин был человеком, способным на глубокие чувства и неожиданные поступки. Кроме того, он был сумасброден, жаждал популярности, легко поддавался лести и к тому же был обескураживающе капризен и жесток. Он страдал от своего вспыльчивого характера, но его зачастую можно было успокоить. Он обладал безграничным честолюбием и неиссякаемой энергией. Он был превосходным полководцем, а два важнейших решения его жизни — основание Константинополя и обращение к христианству — оказали влияние на многие последующие века, так что его правление имело первостепенное значение для будущего Империи, Церкви и западной цивилизации.