Страница 8 из 35
— Я приготовлю вам что-нибудь, — сказал Хайнц Маттек, после того как она вышла. Но Карстену уже расхотелось есть. Хайнц внимательно посмотрел на сына: личико у него стало вдруг совсем прозрачным.
Автомобиль все еще стоял внизу. Время от времени Маттек перегонял его на другую стоянку. Иногда подолгу неподвижно сидел в машине, просто сидел и глядел прямо перед собой.
Однажды вечером, сразу после телевизионных новостей, в дверь позвонили.
— Привет, соседи. Добрый вечер. Можно войти? Мы живем под вами слева. Ну вот видите, теперь вы меня узнали.
Жена безработного строительного подрядчика. В желтом брючном костюме, светловолосая, с высоко взбитой прической. Хайнц вынужден был уступить ей дорогу, она все равно оттеснила бы его от двери, такое у него было ощущение. Марион вышла из кухни, Дорис (гостья тем временем представилась) устремилась в гостиную.
— Надо же, как у вас уютно! — воскликнула Дорис. — И пока еще вполне прилично.
— Спасибо, с удовольствием, — снова воскликнула она, когда Хайнц направился к шкафчику, где стояли бутылки. — Коньяк, пожалуйста, если можно. Я, наверное, веду себя неприлично?
Прошло полчаса, а они по-прежнему не могли понять, что означает этот визит. Раз дался звонок. Дорис быстро допила коньяк и закурила еще одну сигарету.
— А, вот она где! — с порога закричал подрядчик. — Так просто ты от меня не отделаешься!
— И все же, — сказала Дорис, — в один прекрасный день мне повезет.
Подрядчик тоже предпочитал коньяк.
Он буквально измучился со своим автомобилем, это какой-то ужас. Но зато он навел блеск в своей мастерской и только потом пригласил клиента. Сейчас у него есть два предложения на крупные стройки — одна в Южной Африке, атомная электростанция, другая во Франции. Какое из них принять, он пока не решил. Марион вдруг вспомнила, где она видела эту женщину: в универсаме. Та предлагала покупателям отведать разные вина на выставке-продаже.
— Ну, пожалуй, нам пора, — сказал подрядчик и схватил Дорис за руку.
— Ах, я, как назло, только что закурила! — воскликнула она, показывая дымящуюся сигарету.
Хайнц еще подлил подрядчику.
— А вы что же ничего не пьете?
— Я лучше водку, — сказал Хайнц.
— В Германии больше не на что рассчитывать, — сказал подрядчик, опять усаживаясь в кресло. — У кого есть голова на плечах, тот отправляется за границу.
— Ну и как, автомобиль теперь снова в порядке? — спросил Хайнц. Он знал, конечно, что автомобиль подрядчика давным-давно продан, что на днях у них побывал судебный исполнитель — весь дом об этом судачил.
— Да нет, пока чинят, — сказал подрядчик. — Ну, мышка, пойдем?
— Сокровище мое, здесь так уютно! — воскликнула Дорис. — Не правда ли? Вы не находите?
Хайнц нашел.
— Господи, до чего же он милый, — сказала Дорис Марион.
Хайнц сходил на кухню за новой бутылкой водки, а пустую вынес. Он налил себе. Марион искоса взглянула на него.
— Так, а теперь ваше здоровье, — сказал он.
— Вот сейчас становится по-настоящему весело! — вскричала Дорис. — По-моему, надо выпить на брудершафт. Как тебя зовут?
Дорис заботилась о настроении. Дорис из кожи вон лезла.
— Мышка, нам пора.
— Не сейчас, — протянула Дорис. — Неужели у вас нет музыки?
Вместе с Хайнцем она подошла к проигрывателю, разыскала пластинку Джеймса Ласта, и они пошли танцевать. Хайнц смеялся и посматривал на Марион. Дорис что-то шептала ему на ухо.
Подрядчик уставился прямо перед собой. Марион налила ему еще. Вдруг он встал и схватил Дорис за руку.
— Хватит.
— Ну-ну, — сказал Хайнц, отвел подрядчика к столу и втиснул в кресло.
— Дело в том, что мне сегодня еще должны позвонить.
— Ой, насмешил до смерти. Что тебе должны?
— Я бы принял предложение в Южную Африку, — сказал Хайнц.
— Где у вас туалет? — спросила Дорис.
— Здесь, в Германии, больше не на что рассчитывать, — сказал подрядчик. — Профсоюзы все изгадили. На них не напасешься.
— По-настоящему никто не работает, — сказал Хайнц Маттек.
— Именно, — согласился подрядчик. Язык у него уже заплетался.
Хайнц опять долил ему. Вернулась Дорис.
— Не был ты в моей шкуре! Попробуй заставь этих типов работать, — сказал подрядчик. — Тогда поймешь, что здесь происходит. Турки — вот кто меня всегда устраивал.
Марион пошла на кухню и обнаружила за дверью два чемодана.
— И немецкий рабочий уже не тот, что раньше, — сказал Хайнц, подмигивая Марион, которая вернулась в комнату и уже готова была задать вопрос.
— Если рассчитывать только на немецкую рабочую силу, нипочем не составишь разумной сметы.
— Я бы поехал в Южную Африку, к сборщикам бананов.
— Черномазые пока любой работе рады.
— Может, пойдем, а? — сказала Дорис.
Подрядчик встал. Он пошатывался.
— Еще по одной на прощанье. Я провожу вас вниз, мне все равно надо к машине.
— Идите вперед, — крикнула Дорис у самых дверей. — Я должна еще сказать кое-что фрау Маттек.
— Можно я быстро закажу такси? — сказала она.
Между тем лифт снова пошел вверх. Она поспешно выволокла свои чемоданы из кухни.
— Извините меня и большое спасибо.
Пришел Хайнц.
— Сейчас я тебе все объясню. Сначала вызови полицию и скажи, что у нас скандалит пьяный. Он вот-вот появится. Держи номер. Звони.
Когда все осталось позади: крики, легкая потасовка, нашествие соседей, — когда полицейские наконец-то удалились, уводя с собой беснующегося подрядчика, и они снова сидели в гостиной, Хайнц рассказал ей, что произошло.
Дорис уже сложила чемоданы и хотела смыться, когда подрядчик ее застукал. Вот она и прибежала сюда. От квартиры им отказали, завтра отключили бы газ, электричество и воду. Большая часть вещей у них заложена, а им самим прямая дорога в ночлежку. Он уже два года сидел без работы, с печенью, отравленной алкоголем, и без малейшей надежды на будущее. Только долги — почти тридцать тысяч марок.
— Он избил бы ее до смерти — сказал Хайнц.
— А с чего это ты вдруг такой трезвый?
— У меня в бутылке была вода, — объяснил он.
— Сколько, ты говоришь, он был без работы? — Она подсела к нему. — Обними меня.
— Но почему она пришла именно к нам?
Позже, в постели, она сама захотела его обнять. Чтобы инициатива исходила от нее — такого в их теперешней супружеской жизни не бывало. От изумления он смутился, застеснялся, и в конце концов в нем поднялось глухое раздражение. Так ничего и не получилось.
— Подожди, я принесу то белье, — сказала она.
— Я его выбросил.
Это ее тронуло, она крепко прижалась к нему, и сразу все стало как прежде.
Но с отпуском до сих пор не решено.
Он: Сейчас это невозможно.
Она: Пусть даже мы займем денег.
Карстен: Вот именно!
Рита: Ну пожалуйста, папочка!
Пока еще можно было отказаться от забронированного летнего домика, но срок этот все сокращался.
И до сих пор не решено, когда пригласить к себе Курта и Ингу.
— Я знаю, почему ты не хочешь, — сказала она. — Строишь из себя тяжелобольного.
— Ведь все будет, как обычно, — пробурчал он.
Но не все было, как обычно. Курт отрастил бороду.
— Слушай, у тебя такой солидный вид. Можно мне потрогать? Инга, расскажи, какое это ощущение? Будто целуешься со щеткой, да? Что, теперь у вас там все носят бороды? И скажи, пожалуйста, Куртхен, почему вы опять подняли нам квартирную плату?
Курт был бухгалтером и, как выяснилось, не имел никакого отношения к тому, что в принадлежащем социал-демократам жилищно-строительном кооперативе снова подняли квартирную плату.
— В общем, дела у меня сейчас идут хорошо. Есть человек, который постоянно меня опекает, именно меня, и это на работе, вы только представьте себе. Чуть что — иду к господину Кремеру. Господин Кремер спрашивает: "Ну, что нас сегодня тревожит, господин Маттек?" У него двое детей, примерно того же возраста, как Карстен и Рита. У мальчика хромает английский, приходится заниматься дополнительно. У девочки трудности с математикой. Теперь, правда, дело пошло на лад. А недавно у господина Кремера полетел в машине поршень. Но к счастью, гарантия еще не кончилась.