Страница 6 из 11
— В вашем смысле, вероятно, нет, — спокойно ответил он. — Барнардцам вообще довольно сложно понять этот феномен. Хотя в любом случае непонятно, как решать проблему с бассейном.
— С бассейном? — Лика не сразу поняла, о чём он. — Вы про отель, что ли?
— С вас брали в отеле расписку, что вы не возражаете против отдельного бассейна для землян?
— Ну, брали, — удивлённо отозвался Коннолли. — Я думал, это из гигиенических соображений — грибок и прочее. А что там за история?
— Глупая, — вздохнул Лаи. — Это всё из-за вашего туриста, который устроил здесь скандал в прошлом году. Он увидел надпись: "Бассейн для гостей с Земли", — и разбушевался. Кричал, что это расизм. При чём тут расизм, этого у нас никто не знал, но на всякий случай администрация отеля решила предупреждать всех землян насчёт бассейна. Правда, даже я не вполне понимаю, из-за чего он так взъелся.
— И не надо, — отмахнулся Коннолли. — А кроме шуток, почему бассейн-то раздельный?
— Ну, во-первых, из-за роста, — не раздумывая, ответил Лаи, — всё-таки вы в среднем выше нас... И потом, вы нуждаетесь в более прохладной воде. Но в основном — чтобы вас не смущать. У нас нет обычая пользоваться купальными костюмами, а наше строение всё же немного отличается от земного. Администрация отеля всего лишь хотела избежать психологического дискомфорта для обеих сторон.
Лика почувствовала, что краснеет, и ничего не могла поделать. К счастью, Лаи в этот момент отвлёкся — у него зазвонил телефон, и он торопливо отсоединил капсулу от пояса и сунул в ухо.
Отвечая невидимому абоненту, он отчаянно гримасничал; его и без того подвижное лицо беспрестанно меняло выражения. Лика и Патрик не понимали ничего из того, что он говорит, но раз или два в его голосе проскользнули сердитые нотки, а порой он как будто сдерживал смех. Наконец он выключил капсулу, с размаху всадил её обратно в выемку пояса и откинулся на спинку стула.
— Ну всё, конец миру и спокойствию, — с многозначительной ухмылкой сказал он. — Сюда едет Доран.
— Кто? — переспросил Коннолли.
— Мой племянник. Студент. Учится на историческом и почему-то забрал себе в голову, будто я должен быть его кумиром. Он узнал, что я вернулся на планету, и вечером приезжает сюда. Планирует остановиться у друзей.
Подошедший официант что-то спросил у Лаи — вероятно, пора ли выписывать счёт. Лаи кивнул ему и снова обратился к своим друзьям с Земли:
— Доран немного... я бы сказал, без тормозов. Будьте к нему снисходительнее, ведь ему всего четырнадцать.
4. КАЗАК
Марс, экспедиция D-12. 30-31 октября 2309 года по земному календарю (56 августа — 1 сентября 189 года по марсианскому).
— Кто такой вообще этот Виктор Лаи? — спросил Мэлори вечером за ужином. — Кто-нибудь о нём что-нибудь знает?
В столовой в этот момент находилась лишь часть состава экспедиции, из барнардцев — только Айена Иху. Презрев станционный этикет, Мэлори говорил по-английски. За Айену он не беспокоился: с её языковыми способностями, близкими к нулевой точке, она вряд ли распознала бы на слух даже имена в английском произношении.
Айена насупилась, но Мэлори сделал вид, что не заметил этого. Ему ответил Джеффри Флендерс.
— Насколько мне известно, это один из ведущих специалистов по инопланетной археологии. Он бывал на Земле, мне встречалось его имя в прессе.
— Имя? — недоверчиво повторил Мэлори. — Или псевдоним?
— Кто бы допустил псевдоним в академическую печать? — возразил Симон Лагранж. — Для барнардцев исключений не делают.
— Но это не барнардское имя, — заупрямился Мэлори. — Виктор! У него что, кто-то из родителей с Земли?
По взглядам, брошенным на него, он догадался, что сморозил что-то не то. На лице Патрика Коннолли промелькнула плохо скрытая жалость. Да они тут считают меня невеждой, подумал Мэлори.
— Артур, — мягко сказал Лагранж, — между нами и барнардцами не бывает метисов. Геном различается на десять процентов.
— Десять процентов — это много?
Мэлори никогда особенно не разбирался в генетике.
— Это колоссальное значение. Между человеком и шимпанзе разница всего полтора процента.
— Проще было бы зачать потомство от гиббона, — хохотнул Коннолли. Айена подозрительно покосилась на него и снова взялась за спагетти.
— Никогда об этом не задумывался, — сказал Мэлори.
То, что по крайней мере часть инопланетной жизни должна быть сходна с земной генетически, было предсказано уже давно. Ещё во второй половине XX века в кометах и космической пыли были обнаружены аминокислоты, уже известные на Земле. Из этого логически вытекало заключение, что механизмы кодирования белков, а значит, и строение ДНК, должны в общих чертах повторяться в разных мирах — просто в силу типологического схождения. Наиболее полно прогностическая теория была разработана Паолой Альварес в 2080-е годы. Впоследствии встреча с обитателями Барнарды подтвердила "закон Альварес". Барнардцы не были родичами Homo Sapiens. Они лишь походили на землян — на девяносто процентов.
Художественная литература, однако, отставала от жизни, подумал Мэлори. Надо же, ведь генетика как научная дисциплина существовала ещё три с половиной столетия назад — а фантасты вплоть до недавнего времени продолжали исправно выдавать лав-стори о счастливых межпланетных семьях с энным количеством красивых (либо страшненьких, но гениальных) детёнышей. И я выставил себя идиотом, сердито подумал он — я-то не фантаст, я учёный, мне бы следовало знать такие вещи.
— Между нами и ними даже браков не бывает, — прибавил Коннолли. — По физиологическим причинам. Ничего не поделаешь. Я знал одного парня, в которого влюбилась барнардка. Это был кошмар для обоих. В конце концов им пришлось расстаться.
— А почему же он всё-таки Виктор? — с недоумением спросил Мэлори. Джеффри Флендерс засмеялся.
— Всё просто. Он не первый археолог в своей семье.
— То есть?
— Его отец получил вторую специальность по истории Земли. Был без ума от наших древних римлян. И ребёнка назвал Виктором. Ему это показалось красиво: Виктор — "победитель"...
— А вы откуда это знаете? — полюбопытствовал Мэлори.
— Пошарил на досуге в локальной сети. В одном из прошлогодних выпусков "Британской археологии" оказалось интервью с ним.
— Ну и осложнил же его папаша всем жизнь, — сказал Коннолли. — Ведь для барнардцев это так же сложно выговорить, как для нас — какой-нибудь "Кржижановский".
— Кржижановский — это фамилия, — сказала Лика Мальцева. Её не слушали.
— Сложно или не сложно его выговорить, — брюзгливо заметил Мэлори, — но он прилетает завтра, и нам нужно его встретить.
— Как — завтра? — изумился Флендерс.
— А вот так. Похоже, он вылетел другим рейсом. Так что завтра после обеда нам нужно быть в космопорту.
Последние слова он произнёс по-маорийски. Напряжённая складка между бровей Айены Иху тут же разгладилась. Речь шла всего-навсего о встрече приезжего специалиста. А не об апельсиновом соке, который она пролила вчера в лаборатории.
Через двадцать часов после этого разговора Мэлори стоял в зале единственного на Марсе межзвёздного космопорта в Ацидалии, сжимая в руках табличку с номером экспедиции. С ним были Джеффри Флендерс и Лика Мальцева, выбранные им в качестве сопровождающих. Все трое пытались высмотреть среди пассажиров, выходящих из контрольного шлюза, ожидаемого гостя. Это было непросто, так как космопорт принимал и земные рейсы, включая транзиты, и народу в этот день оказалось достаточно много.
— Уже почти пять, — сказал Мэлори, поглядывая на часы. — Хоть бы нам не пришлось торчать здесь до ночи.
— Погодите, — сказала Лика, — по-моему, это он.
Проследив за её взглядом, начальник экспедиции увидел, как от смешанной толпы землян и барнардцев отделилась невысокая фигурка. Пассажир целенаправленно двигался в их сторону.