Мое проклятие

Целитель прочистил горло и закончил твердым голосом:

— Ответ дадите немедленно. До того, как вернется Мори.

Ну и какие у меня варианты?

Отказываюсь.

Мэтр открывает Фисе глаза на мое коварство. Та, разумеется, в гневе. Трудно даже представить, как она захочет, а главное, как сможет на мне отыграться. Единственный плюс — перед главой рода оправдываться не придется. Хотя… Если слух о том, что ночью я пила отвар корня линиха, все-таки какими-то неведомыми путями просочится в массы, что помешает «доброй» родственнице заставить целителя оболгать меня?

Альфииса безмерно дорджит собственной репутацией и до последнего будет настаивать, что снадобье мужчина передал не ей, а мне. Думаю, Циольфа уговорить она сумеет. Отвечать ему при подобном раскладе так и так придется, но Альфиису мэтр опасается, она имеет на него некий компромат, а я целителю никто. Да и зол он на меня будет за то, что не приняла его предложения.

Два свидетельства против одного. Глупо даже сомневаться в том, кому поверят. Я мало знаю пока о бедняжке Катэль, но то, что она по влиянию и степени доверия к ней никогда даже не стояла рядом с Альфиисой — однозначно.

Да уж, выгоды от подобного решения никакой. А вот проблем я огребу столько, что теперешнее положение буду вспоминать с ностальгией и искренними слезами умиления.

Стоит мне открыть рот, все тут же заметят, что между мною и Кэти, как говорится, две большие разницы. Одно дело прикидываться несчастной больной, никуда не выходить, с трудом отвечать, причем лишь на самые важные вопросы, еле слышно задавать свои. Другое — полностью заменить в повседневной жизни абсолютно постороннего человека. Да и не только в Кэти дело. Я знаю об этом мире не больше новорожденного младенца, и мой первый прокол — лишь вопрос времени.

Разыграть амнезию? А причины? Прикинуться сумасшедшей? Неизвестно, как здесь с безумцами поступают. Может, со скалы сбрасывают.

Короче, куда ни кинь, в этом случае везде клин.

Соглашаюсь.

Главная гадость здесь — обвинение в воровстве вдобавок ко всем моим неприятностям. Но, судя по словам Циольфа, это просто детская шалость по сравнению с тем, что Кэти уже наворотила. Проступком меньше, проступком больше… Боржоми пить все равно уже поздно. А так — куплю молчание мэтра, да и еще кое-что стребую. По крайней мере, попытаюсь.

Итак, лгунья или воровка?

Замечательная альтернатива, даже дух захватывает.

Целитель нетерпеливо кашлянул, давая понять, что больше ждать не намерен, и я рискнула.

— Мэтр Циольф, — после долгого молчания голос был странно низким и сиплым, — я готова подтвердить, что украла отвар. Но взамен прошу помощи. — Мужчина иронично вскинул брови, и я жалобно добавила, стараясь, чтобы звучало поубедительней: — Мне не к кому больше обратиться, поверьте!

— Охотно верю, милая сирра. Никто из рода Эктар не окажет вам поддержки. Особенно после событий прошедшей ночи. А что от меня-то хотите? Разве того, что я скрою вашу ложь перед сиррой Альфиисой, недостаточно?

— Вы очень добры ко мне, мэтр. Больше, чем кто бы то ни был в этом доме, — пылко заверила мужчину, гадая, не переборщила ли.

Но целитель не возражал, даже кивнул слегка. Значит, Катэль здесь и в самом деле не особо жаловали. О слугах, разумеется, речи не шло.

— Именно поэтому остается уповать только на вас, помогите мне, умоляю, — я даже руки заломила для наглядности, — мне так необходимо хоть чье-нибудь участие.

К глазам подступили слезы, и это уже не было просто игрой. Меня слегка потряхивало, я отчаянно нервничала, соображая, правильно ли просчитала то впечатление, что Кэти производила на окружающих. Доверчивая, покорная чужой воле, не очень умная девочка.

— Пожалуйста! — А вот и пресловутая одинокая слезинка.

— Бедное дитя! — Ну, слава богу, хоть какой-то отклик. — Но что я могу сделать? Спасти вас не способен никто. Облегчить участь — только сиятельный саэр Крэаз. Надеюсь, вы не ждете от меня чего-то сверхъестественного? Положение ужасно, и сами ведь это понимаете.

Ничего я не понимаю, — хотя и догадываюсь, к сожалению.

— Я ничего не требую, но даже малость в моем положении, — еще бы понять в каком, — значит очень много.

— Так чего же вы все-таки хотите, сирра Кателлина?

— Пусть все окружающие думают, что у меня плохо не только с речью, но и с памятью, — выпалила я. И торопливо добавила: — Так, ничего серьезного, временное помутнение и небольшие провалы, вызванные… Думаю, такому опытному целителю будет несложно придумать, чем это может быть вызвано… — И пока легкая тень подозрения в его глазах не переросла в нечто большее, постаралась объяснить: — Альфииса от меня слишком многого требует. Если бы она поверила, что под влиянием болезни я забыла о некоторых ее наставлениях, признательность моя была бы безграничной.

— А маленькая сирра не так проста и наивна, как казалась, — целитель понимающе усмехнулся, а у меня все внутри оборвалось: неужели переиграла?

Но лицо мэтра Циольфа оставалось спокойным. Успокоилась и я. Нет, обошлось.

— Хорошо, — решился наконец мужчина, и сердце наполнилось ликованием.

Получилось! Получилось! Пусть маленькая, но победа. Первая!

— Скажу, что вы утратили голос и заработали временное расстройство памяти из-за того, что по незнанию украли и выпили не чистый отвар корня линиха, а экспериментальный образец с добавлением некоторых других трав и нитей силы. Это, кстати, и с меня снимет все подозрения. Полностью и окончательно. Никому и в голову не придет, что я могу в своей лаборатории хоть что-то перепутать. А вот посторонний человек…

— Кстати, мэтр Циольф, — поспешила перебить, пока этот экспериментатор не надумал, какие еще бонусы можно извлечь из бедственного положения «маленькой сирры», — а вы не объясните, как я попала в вашу лабораторию? Мори вот-вот вернется, а у меня даже предположений пока нет, как это произошло.

Но служанка не вернулась ни «вот-вот», ни когда все разумные сроки давно уже вышли. Минуты текли за минутами. Мы успели тщательно распределить роли в грядущем спектакле. Детально обсудили вероломство злокозненной сирры Кателлины, которая хитростью втерлась в доверие к простодушному целителю и хладнокровно обокрала этого добряка при первой же возможности, тем самым подставив под удар. Вот уже Циольф стал удивленно поглядывать на дверь. А Мори по-прежнему не было.

В конце концов, когда все было уже не один раз оговорено и беседа потихоньку иссякла, сменившись напряженно-выжидательным молчанием, за дверью раздались торопливые шаги, и в комнату даже не вбежала, а практически ворвалась Мори. Бледная, растрепанная, с самым несчастным выражением лица, она с порога прямо-таки впилась в меня взглядом и больше не отводила его ни на мгновение. Не произнеся ни слова, поставила заказанную целителем мазь на ближайший столик и продолжила с каким-то скорбным любопытством изучать меня.

— Мори, почему так долго?

— А? — Казалось, слова мужчины просто проскользнули мимо ее сознания, заполненного чем-то неизмеримо более важным.

— Мори! — добавил металла в голос целитель, и женщина, слава богу, очнулась.

Впрочем, на Циольфа она так и не посмотрела. И спокойнее не стала, скорее наоборот.

— Ох, мэтр, там… саэр Эктар… а сирра Кателлина… — служанка задыхалась от переполнявших ее эмоций, — несчастное дитя… — Она вдруг тихо заплакала, закрыв лицо руками, и наконец-то отвернулась.

— Понятно, — скривил губы мужчина, — что ж, не буду больше задерживаться. Обследование я провел и лечение госпоже назначил. О твоих обязанностях расскажу позже, сейчас вам обеим совсем не до этого. Зайдешь вечером, после того как глава рода озвучит решение. Ну а я постараюсь навестить сирру завтра. — Помолчал и нехотя добавил: — Если не будет наложен запрет на общение.

После чего, не сказав мне ни единого слова, даже не посмотрев в сторону кровати, мэтр Циольф вышел.

И сразу же меня припечатало к постели праведно возмущенным и до боли узнаваемым: