Страница 5 из 27
Правление первых Романовых (Михаил, Алексей, Федор Алексеевич) характеризуется массовым сжиганием книг, уничтожением архивов, церковным расколом, борьбой с казачеством (= Ордой). Более или менее хорошо освещенная, документированная русская история начинается, к сожалению, лишь с Петра I Романова. До этого была борьба, смута, гражданская война, где основным противником выступало казачество = Орда, сосредоточившаяся к этому времени на Дону. К этому времени относится вынужденное начало земледелия в казачьих областях. До этого оно было запрещено казакам. Отметим, кстати, что специальные усилия Романовых в Санкт-Петербурге в XVIII веке были посвящены тому, чтобы доказать Западу, что распространенная там точка зрения, будто бы Степан Разин был знатного происхождения (западные источники называли его Rex = царь), «абсолютно неверна». Однако известно, что при Разине находился некий «царевич Алексей». По-видимому, время Разина (и вообще, XVII век) — это была эпоха борьбы за престол между Романовыми и старой ордынской династией (казачеством).
После падения Романовых в 1917 году, пресс умолчания был снят. И действительно, в русской эмиграции, за рубежом появились прекрасные работы по древней русской истории, в которых начали открываться многочисленные и долго скрывавшиеся странности. Например, часто цитируемая нами книга А.А. Гордеева была опубликована сначала на Западе, в эмиграции и вышла в России лишь недавно. Конечно, сегодня не принято высказывать какие-либо критические замечания в адрес Романовых. Однако научный поиск не может сдерживаться политическими соображениями. Со временем штукатурка стала осыпаться. Из трещин появляются фрагменты подлинной древней картины.
Глава 1
Русские летописи и традиционная русская история
Первые попытки написания древнерусской истории
Хороший обзор истории написания русской истории дает В.О. Ключевский, см. [1], с. 187–196. Эта история мало кому известна и очень интересна. Мы приведем ее здесь, следуя Ключевскому.
XVI–XVII века и указ Алексея Михайловича
Известно, что современная версия русской истории восходит к XVIII веку и ее авторами являются Татищев, Миллер и Шлецер. Что же было известно о Киевской Руси до них? Оказывается, — ничего.
Между тем, в XVI–XVII веках на Руси уже интересовались своей древней историей.
«Мысль о коллективной разработке нашей истории возникла задолго до Шлецера. В этом отношении особенно выдается у нас XVI век: это была эпоха оживленного летописания. Тогда составлялись обширные летописные своды, с подробными оглавлениями, генеалогическими таблицами русских и литовских государей. В летописном повествовании становятся заметными проблески исторической критики; в него пытаются внести методический план, даже провести в нем известную политическую идею. Предпринимается обширный летописный свод, начинающийся легендой о венчании Владимира Мономаха венцом византийского императора» [1], с. 188.
Видимо, в это время была создана версия русской истории, начинающаяся с Владимира Мономаха. К тому, как создавалась эта версия, мы еще вернемся в главе 8. Здесь же отметим, что в эту версию, по-видимому, еще не входила ранняя Киевская Русь (т. е. история ДО Владимира Мономаха).
Затем наступает перерыв до середины XVII века, когда: «Указом 3 ноября 1657 года царь Алексей Михайлович повелел учредить особое присутственное место, Записной приказ, а в нем сидеть дьяку Кудрявцеву и „записывать степени и грани царственные с великого государя царя Федора Ивановича“, т. е. продолжать Степенную книгу, прерывающуюся на царствовании Иоанна Грозного. Начальник нового приказа должен был вести это дело с помощью двух старших и шести младших подьячих.
Эта, как бы сказать, историографическая комиссия устроилась трудно и далеко не по царскому указу. Ей отведено было помещение в тесной и гнилой „избенке“, где притом рядом с историографами сидели арестанты со сторожившими их стрельцами. Младшие подьячие совсем не были назначены, а в выдаче бумаги Посольский приказ решительно отказал. С большими хлопотами были сопряжены поиски источников. [Кудрявцев] обращался в один, в другой приказ, но получал ответ, что никаких книг, кроме приказных дел, нет, хотя после там оказались очень пригодные для дела рукописи и документы.
В конце 1658 года сам царь обратил внимание своего историографа на важное хранилище исторических памятников, на Патриаршую библиотеку. Кудрявцев достал опись этого книгохранилища и по ней отметил надобные ему рукописи. Но царское повеление опять осталось неисполненным. Патриарший приказ ответил, что с требуемыми сведениями о патриархах, митрополитах и епископах, с царствования Федора Ивановича в том приказе „записки не сыскано“. Другие приказы, несмотря на настойчивые доклады Кудрявцева, не дали и такого ответа.
Сдавая свою должность в начале 1659 года, Кудрявцев не оставлял почти никаких ощутительных плодов своих 16-ти месячных историографических усилий, „по ся места в Записном приказе государеву делу и начала не учинено нисколько“, как выразился его преемник. В приказе даже НЕ ОКАЗАЛОСЬ СТАРОЙ СТЕПЕННОЙ КНИГИ, которую ему поручено было продолжать, И ТАМ НЕ ЗНАЛИ, ЧЕМ ОНА ОКАНЧИВАЛАСЬ И С ЧЕГО НАЧИНАТЬ ЕЕ ПРОДОЛЖЕНИЕ. Но и второй дьяк ничего не сделал» [1], с. 189–190.
Из всего этого ясно следует:
1) Алексей Михайлович — первый царь, от времен которого сохранились прямые указания «начать писать историю». Это было в середине XVII века.
2) Люди, исполнявшие его приказ, не нашли в столице источников по истории России ДАЖЕ ЗА ПОСЛЕДНИЕ СТО ЛЕТ.
3) Странно, что знаменитая Степенная книга исчезла.
4) Условия работы, созданные этой первой историографической комиссии загадочным образом не соответствовали ее статусу. Царский указ практически саботировался?
Видимо, прав был Ключевский, когда писал «в тогдашней Москве к такому делу не были готовы ни умы, НИ ДОКУМЕНТЫ» [1], с. 190. Значит, ДОКУМЕНТЫ ПОЯВИЛИСЬ (БЫЛИ ИЗГОТОВЛЕНЫ?) ПОЗЖЕ. Недаром Кудрявцев ничего не мог найти. По-видимому, указ Алексея Михайловича и был тем толчком, который побудил начать изготовление документов, и поэтому в конце XVII века они уже появились. Ключевский так и пишет (см. выше): «после там оказались очень пригодные для дела рукописи и документы».
Конечно, Ключевский здесь говорит вроде бы лишь об источниках конца XVI — начала XVII веков, т. е. эпохи непосредственно предшествующей Алексею Михайловичу. И приходит к выводу, что документы этой эпохи появились уже после Алексея Михайловича. Но естественно предположить, что если комиссия не могла найти документов XVI–XVII веков, то тем хуже обстояло дело с более ранними эпохами. Например, возникает закономерный вопрос: существовал ли в эпоху дьяка Кудрявцева упомянутый выше «обширный летописный свод», описывавший историю начиная от Владимира Мономаха, а также «Царственная Книга», описывающая время Грозного? Может быть, и они были написаны (или существенно отредактированы) уже после Кудрявцева?
По-видимому, здесь мы счастливым образом нащупываем самое НАЧАЛО СОЗДАНИЯ подавляющего большинства русских летописей. А «Повесть временных лет» в то время, вероятно, даже не была еще написана (см. ниже). Сегодня очень трудно сказать — какие подлинные исторические свидетельства легли в основу всех этих будущих «древнейших» летописей. Конечно, такие свидетельства были, но, по-видимому, большинство из них до нас не дошло. Сегодня мы судим о русской истории до-романовской эпохи, всматриваясь в нее сквозь призму хроник, написанных или отредактированных после дьяка Кудрявцева.
Забегая вперед, скажем, что до нас все же дошли кое-какие древние документы XV–XVI веков: акты, тексты договоров, печатные книги, церковные источники и т. п. Но из них встает совсем другая картина русской истории. Она сильно отличается от той, которая появилась на свет после указа Алексея Михайловича и работ историков XVIII века — Татищева, Байера, Миллера, Шлецера, и которая сегодня преподается в школах. Об этом — ниже.