Трясина.Год Тысячный ч.1-2

Гуринович Влада

Гуринович Влада

Трясина.Год Тысячный ч.1-2

Пролог

"Бежать, бежать! Не останавливаться!" Равнину окутывает туман, желтовато-белёсый, как дым пожарищ, жухлая трава мокра от росы, почва напиталась влагой - ноги скользят, из-под подошв летят брызги холодной грязи, - а в небе за тучами теплится хмурый рассвет. "Не останавливаться!" Аннеке бежит, пытаясь одновременно смотреть себе под ноги, чтобы, упаси Боже, не оступиться и не выронить дитя, - и вперёд, чтобы не потерять из виду Альбина. Он бежит впереди, то исчезая в тумане, то появляясь снова, и ей кажется, будто она гонится за призраком. Следом бежит Алаис, она слышит у себя за спиной его прерывистое дыхание. До Тёрна остаётся совсем немного.

Аннеке уже видит его - череда бетонных столбов с натянутыми между ними рядами колючей проволоки. Тёрн мёртв. В тумане виден металлический корпус генератора - он чёрен от копоти и слегка оплавлен. Столбы ограды возле генератора повалены, проволока разорвана и впечатана в землю. "Сюда!", - кричит Альбин, не оборачиваясь. Ещё немного. Последний рывок. На ничейную землю наймиты Августы не сунутся...

Где-то совсем рядом слышится гул двигателя, и луч прожектора прорезает туман. Резкий окрик: "Зъхог-сааг! (Стоять!) Йимн окхам! (Назад!)". Ксайлахские наёмники. Их язык, как крик хищной птицы. Альбин резко оборачивается, и, рванув из-за пояса парабеллум, делает несколько хаотичных выстрелов в туман. Прожектор гаснет, но в серой дымке уже маячат бортовые огни машин, и шум двигателей теперь слышится со всех сторон. "Зъхог-сааг!" Альбин грязно ругается, перезаряжая парабеллум. Аннеке наблюдает, как Алаис медленно снимает с плеча винтовку и вбивает патрон в ствол.

- Беги, Аннеке, - говорит он очень спокойно.

Аннеке. Ни разу в жизни он не назвал её 'Феофано' - именем, полученным ею после принятия Закона Праведников. Это было обязательным условием, без которого Архипастырь не признал бы их союз. Теперь всё по закону. Августе, однако, плевать и на Архипастыря, и на Закон, и на всех Праведников. Своего благоверного она уж сжила со свету, и теперь она скорее выкорчует свой собственный род до последнего потомка, чем выпустит из рук венец и порфиру Самодержицы...

- Алаис, нет!

- Беги, - повторяет он мягко, но настойчиво. - Марна-Сигёл в полумиле отсюда. Там ты будешь в безопасности.

Она хочет возразить, но тут начинается беспорядочная стрельба - зеленоватые светящиеся полосы расчерчивают туман. Альбин внезапно выпускает оружие из рук и падает лицом на землю.

- Ребёнок, Аннеке, - говорит Алаис. - Наше дитя должно жить. Спаси его, Аннеке.

И тогда она бросается бежать. Перескочив через узкий ров, пропаханный вдоль линии заграждения, Аннеке несётся к пролому. Над её головой свистят пули. Впереди лежит пустошь, окутанная туманом. Маленькая Зойи заходится в крике. 'Тише, тише, дитя, - шепчет Аннеке, прижимая к груди хрупкое тельце, завёрнутое в обрывок порфирового плаща. - Добраться бы только до монастыря...'

Почувствовав резкий толчок в спину, Аннеке едва не падает, но упершись коленом в землю, заставляет себя подняться на ноги. Боли она не чувствует. Зойи кричит. Слава Богу, хоть не выронила. Подняв глаза, она видит впереди высокую серую стену, которая вначале кажется ей крепостью, стоящей прямо посреди равнины. Марна-Сигёл. Еловая роща, которую потомки ксайлахских лучников прозвали 'Чёрной'. Марна-Сигёл - это на их языке...

Шатаясь, она входит в рощу, как под своды пещеры. Почва под её ногами рыжевато-бурая от опавшей хвои, вершины елей тонут в тумане, с ветвей срываются капли воды. Чувствуя, что ноги её слабеют, Аннеке осторожно кладёт ребёнка на землю и сама в изнеможении валится рядом. Хвоя кажется ей мягкой, как перина. Зойи кричит. Тише, тише, дитя. Мама сейчас поднимется и подойдёт к тебе. Дай только отдышаться. Хоть чуточку. Нам идти ещё три мили, через лес. Дорога ровная, но в конце придётся подниматься в гору. "Вы видели когда-нибудь этот монастырь? - слышит она голос Альбина. - Ничего такой, стоит на вершине скалы. Она поднимается над лесом, как утёс над морем. Что-то в этом есть".

"Альбин!.."

"Однако в Семгалене вам лучше не задерживаться. Тут и так межусобица, а старушенция наверняка полезет в драку за своего Ахмистринчика. Я б вам так посоветовал - отдохните пару дней в монастыре, а потом двигайте в Эверон и Антраум. Дуумвират не выдаст вас Августе, это не в их интересах..."

"Подожди, Альбин, подожди. Дай отдышаться!.."

Аннеке открывает глаза и видит над собой мокрые еловые ветви с запутавшимися в них прядями тумана. Между елей мелькают огни. Слышен гул двигателей, сухие ветки хрустят под чьими-то шагами. Голоса. Говорят на ромейском, языке Империи. Они зашли на ничейную землю, нарушая все правила. Аннеке хочет подняться на ноги, но понимает, что не может сдвинуться с места. В ногах холод, по спине под платьем сбегают струйки чего-то клейкого и горячего, дышать тяжко, будто в горле увяз ком земли. Потом она видит фигуры в униформе защитного цвета. Они выплывают из тумана, как привидения. Мелькают огни, бряцает оружие. Кто-то склоняется над ней. Блёклые глаза, белёсые волосы. Лицо с оспинками. Тонкие губы кривятся в ухмылке. Аннеке знает этого человека. Августа пообещала ему корону Семгалена в обмен на определенную услугу...

- Мика. Мика, ты не ведаешь, что творишь, - шепчет она на семгальском языке. - Остановись, Мика ...

Он ухмыляется.

- Не "Мика", а Его Превосходительство, господин Наместник. А ты - все вы - по-прежнему - никто.

Её подхватывают с земли и волокут к машине. Зойи кричит - где-то очень далеко. 'Не убивайте её. Не убивайте', - молит Аннеке, но голос её уже слишком слаб. Ещё некоторое время слышатся окрики команд и гул двигателей. Потом свет прожекторов гаснет, и делается очень тихо.

Интермедия первая

'...Была Пустота, извечное несотворённое Ничто, что не имеет ни конца, ни края, и обретался в Пустоте тысячеликий Хаос, подобный клокочущему океану.

И был Тот, Кто Грезит. Он пребывал в Пустоте, созерцая Хаос, и видел сны о мирах, которым ещё предстояло родиться. Тени его снов, бесформенные и зыбкие, носились в Пустоте над океаном Хаоса, и таились в них начала всех вещей, пока ещё безымянных.

И пожелал Тот, Кто Грезит сотворить Мир в Пустоте. Из снов своих создал он Море Теней - внутреннее море в океане Пустоты, и Грот Тишины в сердце Моря. В центре Грота поместил он Мир - туманное мерцающее облако, сотканное из его снов, и были в нём звезды и луны, солнца и планеты, и мириады душ живых.

И возвёл он престолы в Гроте своём, и призвал Сновидцев из небытия. И явились они, услышав его зов, и воссели на троны, сделавшись хранителями Мира и заступниками смертных.

А Тот, Кто Грезит, полюбовавшись творением рук своих, возвратился назад в Пустоту и вновь обратил взор свой на Хаос.

А Хаос, подобный клокочущей бездне, воззавидовал Творцу и пожелал обратить в ничто всё, что было создано им.

И тогда из Хаоса вышел Странник, безликий и безымянный, и вошёл в Мир, воплотившись в народах, что населяли его.

С той поры незримо бродит он по земле, ловя души в свои тенета, и суть его - несотворённый Хаос.