Страница 1 из 9
Эдуард Асадов
Когда стихи улыбаются
Иначе жить на земле нельзя
Про будущую старость
Гоня хандру повсюду То шуткой, то пинком, Я, и состарясь, буду Веселым стариком. Не стану по приказу Тощать среди диет, А буду лопать сразу По множеству котлет. Всегда по строгой мере Пить соки. А тайком, Смеясь, вздымать фужеры С армянским коньяком. На молодость не стану Завистливо рычать, А музыку достану И буду с нею рьяно Ночь — за полночь гулять. Влюбленность же встречая, Не буду стрекозлить, Ну мне ли, ум теряя, Наивность обольщая, Посмешищем-то быть?! К чему мне мелочиться, Дробясь, как Дон Жуан, Ведь если уж разбиться, То вдрызг, как говорится, О дьявольский роман! С трагедией бездонной, Скандалами родни, Со «стружкою» месткомной И с кучей незаконной Горластой ребятни. И может, я не скрою, Вот тут придет за мной Старушечка с косою: — Пойдем-ка, брат, со мною, Бездельник озорной! На скидки не надейся, Суров мой вечный плен. Поди-ка вот, посмейся, Как прежде, старый хрен! Но там, где нету света, Придется ей забыть Про кофе и газеты. Не так-то просто это — Меня угомонить. Ну что мне мрак и стужа? Как будто в первый раз! Да я еще похуже Отведывал подчас. И разве же я струшу Порадовать порой Умолкнувшие души Беседою живой?! Уж будет ей потеха, Когда из темноты Начнут трястись от смеха Надгробья и кусты. Старуха взвоет малость И брякнет кулаком: — На кой я черт связалась С подобным чудаком! Откуда взять решенье: Взмахнуть косой, грозя? Но дважды, к сожаленью, Убить уже нельзя… Но бабка крикнет: — Это Нам даже ни к чему! — Зажжет мне хвост кометой И вышвырнет с планеты В космическую тьму. — Вернуться не надейся. Возмездье — первый сорт! А ну теперь посмейся, Как прежде, старый черт! Но и во тьме бездонной Я стану воевать. Ведь я неугомонный, Невзгодами крещенный, Так мне ли унывать?! Друзья! Потомки! Где бы Вам ни пришлось порой Смотреть в ночное небо Над вашей головой, — Вглядитесь осторожно В светлеющий восток И, как это ни сложно, Увидите, возможно, Мигнувший огонек. Хоть маленький, но ясный, Упрямый и живой, В веселье — буйно-красный, В мечтанье — голубой. Прошу меня заране В тщеславье не винить, То не звезды сиянье, А кроха мирозданья, Ну как и должно быть. Мигнет он и ракетой Толкнется к вам в сердца. И скажет вам, что нету Для радости и света Ни края, ни конца. И что, не остывая, Сквозь тьму и бездну лет, Душа моя живая Вам шлет, не унывая, Свой дружеский привет!1976
«Сатана»
Ей было двенадцать, тринадцать — ему, Им бы дружить всегда. Но люди понять не могли, почему Такая у них вражда?! Он звал ее «бомбою» и весной Обстреливал снегом талым. Она в ответ его «сатаной», «Скелетом» и «зубоскалом». Когда он стекло мячом разбивал, Она его уличала. А он ей на косы жуков сажал, Совал ей лягушек и хохотал, Когда она верещала. Ей было пятнадцать, шестнадцать — ему, Но он не менялся никак. И все уже знали давно, почему Он ей не сосед, а враг. Он «бомбой» ее по-прежнему звал, Вгонял насмешками в дрожь. И только снегом уже не швырял И диких не корчил рож. Выйдет порой из подъезда она, Привычно глянет на крышу, Где свист, где турманов кружит волна, И даже сморщится: — У, сатана! Как я тебя ненавижу! А если праздник приходит в дом, Она нет-нет и шепнет за столом: — Ах, как это славно, право, что он К нам в гости не приглашен! И мама, ставя на стол пироги, Скажет дочке своей: — Конечно! Ведь мы приглашаем друзей, Зачем нам твои враги! Ей — девятнадцать. Двадцать — ему, Они студенты уже. Но тот же холод на их этаже. Недругам мир ни к чему. Теперь он «бомбой» ее не звал, Не корчил, как в детстве, рожи. А «тетей Химией» величал И «тетей Колбою» тоже. Она же, гневом своим полна, Привычкам не изменяла И так же сердилась: — У, сатана! — И так же его презирала. Был вечер, и пахло в садах весной. Дрожала звезда, мигая… Шел паренек с девчонкой одной, Домой ее провожая. Он не был с ней даже знаком почти, Просто шумел карнавал, Просто было им по пути, Девчонка боялась домой идти, И он ее провожал. Потом, когда в полночь взошла луна, Свистя, возвращался назад. И вдруг возле дома: — Стой, сатана! Стой, тебе говорят! Все ясно, все ясно! Так вот ты какой?! Значит, встречаешься с ней?! С какой-то фитюлькой, пустой, дрянной! Не смей! Ты слышишь? Не смей! Даже не спрашивай почему! — Сердито шагнула ближе И вдруг, заплакав, прижалась к нему: — Мой! Не отдам, не отдам никому. Как я тебя ненавижу!