Страница 2 из 62
Его последователю Томасу Джефферсону враги были не нужны. Для создания захватывающей речи ему было достаточно сесть за стол и взять чистый лист бумаги. Однако в отличие от Адамса он настолько боялся выступать на публике, что внес изменение в протокол, согласно которому все его обращения составлялись в письменной форме и доставлялись в Конгресс специальным помощником.
Джеймс Мэдисон также отличался от своих предшественников. Это был невысокий человек с невыразительным голосом, полностью лишенный ораторских способностей. Однако это не помешало ему выбрать прагматичный подход к политике, основанный на личном общении с конгрессменами и завоевании сторонников, необходимых для осуществления его планов.
Несмотря на все очевидные различия и недостатки, каждый из этих людей представляет собой образец превосходного лидера. В связи с этим в главе об эффективном лидерстве главное место занимает вопрос: «Можно ли, изучая примеры великих лидеров – живущих 250 лет назад или в наши дни, – выявить не только особенности их поведения, но и определенную последовательность действий, позволившую им добиться столь блистательных успехов?»
Вторая часть книги посвящена стабильному личному успеху.
На протяжении всей жизни перед нами открывается масса возможностей, и мы неизбежно сталкиваемся с необходимостью выбора, а также давлением со стороны других людей и окружения. В таких условиях залогом стабильного успеха служит умение сделать правильный выбор и воспользоваться теми возможностями, которые позволят максимально проявить себя. Но как это сделать? Следует ли активно искать новые области деятельности, расширяющие ваши знания и опыт, чтобы прибегнуть к ним в случае, если придется заняться чем-то новым? Или стоит держаться за привычную, но мало подходящую вам роль, чтобы доказать начальству свою готовность заниматься чем угодно ради благополучия компании? Нужно ли делить свою карьеру на определенные этапы и по мере ее развития заменять старые стратегии достижения успеха новыми? А может быть, все зависит от того, какую работу вы выбрали изначально, или от особенностей вашего характера?
В главах 5, 6 и 7 мы рассмотрим эти вопросы и постараемся дать на них ответы, а также поговорим о концепции создания «детерминирующего представления о явлении», на которое мы должны опираться на пути к стабильному личному успеху.
Время вопросов
«Что лежит в основе этой книги?»
Прежде чем мы начнем, позвольте сказать несколько слов о себе. Мы проведем в обществе друг друга следующие несколько часов (дней? недель?), так что, думаю, вам хотелось бы знать, с кем вы имеете дело. Я уже говорил о том, что толчком к созданию этой книги послужил мой разговор с Кэрри Толстедт, однако, с другой стороны, рано или поздно я неизбежно осознал бы, что она должна быть написана.
У меня всегда вызывал некоторое разочарование фильм «Городские пижоны». Не то чтобы он мне не нравился – история трех типичных жителей Нью-Йорка, отправившихся на американский Запад в поисках смысла жизни, дружбы и верности, достаточно увлекательна, а Билли Кристал в главной роли, как всегда, неотразим. Однако меня всегда раздражало то, что фильм ставит перед зрителем множество вопросов, но не дает на них никаких ответов. Примерно через 30 минут после начала действия герой Билли пытается вовлечь управляющего ранчо, который в исполнении Джека Пеленса выглядит мрачным нелюдимом, в дискуссию о смысле жизни. Герой Пеленса, Керли, устав от надоедливой болтовни городского парнишки, поворачивается в седле, смотрит на Билли и поднимает палец.
«Я раскрою тебе секрет жизни. Это одна вещь. Всего одна. Следуй ей, и все остальное не будет иметь значения».
«А что это за вещь?» – спрашивает герой Билли.
«Вот это ты и должен понять», – отвечает Керли.
Такой ответ меня не удовлетворил, поэтому на протяжении всего фильма я надеялся, что в конце концов смогу узнать, что же это за вещь. И даже после того, как час спустя Керли умер, я все еще был уверен в том, что создатели голливудской мелодрамы не могут так подставить зрителя, оставив его без ответа на главный вопрос. Но именно так и произошло. В конце фильма, когда все три приятеля стоят на вершине горы, вспоминая полученные ими уроки жизни философа-управляющего Керли, Билли заявляет, что теперь он четко видит лежащий перед ним путь.
«Почему ты так решил?» – спрашивает один из его приятелей.
«Потому что я знаю, что он имел в виду».
«Кто?»
«Керли, – Билли поднимает вверх палец. – Я знаю, что он хотел этим сказать».
«Что?»
И тут Билли слово в слово повторяет то, что сказал Керли в начале фильма: «Вот это ты и должен понять».
«Убить бы тебя за это», – говорит его друг. Та же самая мысль приходит и мне в голову.
«Вот это ты и должен понять». Что это за ответ? Я ждал чего-то глубокомысленного и значительного. Я хотел услышать короткую фразу, что-то вроде афоризма, который можно было бы процитировать на следующий день в беседе с коллегами, наподобие слов героя Богарта в «Касабланке»: «В этом безумном мире проблемы троих людишек не стоят и выеденного яйца» или героя Лоренса Фишберна в «Матрице»: «Добро пожаловать в реальный мир» (произносится очень медленно). Я бы даже согласился на что-нибудь типа «Любовь означает, что никогда не нужно говорить “прости”» Эли Макгро. Но нет, все, что смогли мне дать «Городские пижоны», – фраза «Вот это ты и должен понять».
Думаю, мне следует винить только самого себя за то, что я ожидал от нашумевшего фильма каких-то глубоких истин. Честно говоря, меня всегда привлекала мысль, что за каждым сложным явлением, таким как преданность, продуктивность, успешная карьера или даже счастливый брак, скрывается какой-то основной принцип. И что, зная этот принцип, вы можете правильно ориентировать себя, более четко видеть причины явлений, ставить перед собой точные цели и добиваться их достижения. Сама мысль о существовании таких принципов наполняет меня восторгом.
Многие из моих самых ярких воспоминаний связаны с моментами осознания какой-либо важной закономерности, способной прояснить то, что минуту назад казалось непостижимо сложным.
Я помню, как однажды утром, сидя в церкви (все хорошие английские мальчики, посещающие привилегированные частные школы, начинают свой день с молитвы), я впервые услышал Первое послание Святого апостола Павла к Коринфянам. 13:13: «А теперь пребывают сии три: вера, надежда и любовь; но любовь из них больше».
Тогда я до конца не понял смысл этих слов, да и сегодня, наверное, не могу понять их во всей полноте, но я хорошо помню сильное волнение, охватившее меня после слов Святого апостола Павла о величии любви.
С тех пор мой пантеон основных понятий, объясняющих мир, заметно расширился. Некоторые из них были важны, потому что касались лично меня. С трех до двенадцати лет я страдал сильным заиканием. Я сильно смущался при общении с людьми и внутренне недоумевал. Почему я заикаюсь? Почему не могу произнести свое имя, не превратив его при этом в беспорядочное нагромождение нечленораздельных согласных и неестественно длинных гласных? Ведь я знаю свое имя очень хорошо. Я даже могу его пропеть. Но никак не могу выговорить его. Мое заикание не поддавалось рациональному объяснению, поэтому казалось ребенку еще более заметным и опасным.
Но однажды в приемной врача я случайно нашел журнал, в котором прочитал, что мальчики, получившие в утробе матери повышенную дозу тестостерона, более подвержены риску развития аутизма, дислексии и, как ни странно, заикания. Избыточный тестостерон в организме ребенка проявляется в том, что его безымянный палец длиннее указательного. Прочитав это, я сразу же посмотрел на свои руки и заметил (думаю, первый раз в жизни), что мой безымянный палец намного длиннее указательного.
Я до сих пор помню чувство безграничного счастья, охватившего меня после этого открытия. У моего заикания была причина. Оно стало казаться мне отчасти понятным и предсказуемым, что давало возможность его контролировать. Случайно или нет, но через пару дней после визита к врачу я почувствовал, что заикание исчезает. Сегодня оно прошло практически полностью и проявляется только в редких случаях, когда я переутомляюсь или испытываю сильное волнение.