Я

- А, теперь понятно. Ну а сейчас смотрите внимательно, я покажу вам видеозапись, замедленно. Сейчас… вот, тут как раз пуля попадает вам в голову… пошли брызги… как вы только такую гадость снимаете?

- Это не я снимаю, я тут всего лишь манекен, правильно дрыгающий ногами.

- Я не об этом… извините. Вот сюда смотрите…

- Что это? Нож?

- Вроде того… он пытался вас ударить этим… скажем, ножом, но тут вы его толкаете рукой… Интересно, почему он так далеко отлетает?

- Рука скелета бьет с силой почти в полтонны, удар очень резкий. Все же имитируется реакция на винтовочную пулю.

- Понятно. И поэтому он сам натыкается на острие ножа, упершегося, скорее всего, в боковину скамейки. Это-то все понятно… по технике. Но я вот что хочу спросить: почему он хотел убить именно вас?

- Наверное, ему очень не понравилось, что такого обаяшку я проигнорировала.

- Нет, он точно хотел убить вас, причем заранее хотел. Это не нож, это что-то вроде штыка, причем штыка, на котором - обратите внимание - нанесено множество продольных бороздок. Заполненных, между прочим, весьма недешевым ядом - столбнячным токсином. Так что здесь мы имеем дело явно с предумышленным убийством - к счастью, несостоявшимся.

- Тогда вам нужно не меня спрашивать, а Лесину - ну, ту актрису, чья морда была на меня надета. Морда-то ее, значит и убить хотели именно ее.

- Еще раз извините… убить хотели именно вас - и с этими словами капитан, отодвинув ноутбук, вытащил из папки фотографию, упакованную в прозрачный пакетик. Мою фотографию.

- Эту фотографию обнаружили у покойника. Вы ее узнаете?

- Свое лицо?

- Нет, именно фотографию, она довольно старая.

Фотографию я помнила, ее я делала еще на четвертом курсе - снявшись по случаю собственного юбилея в каком-то салоне. Для родителей - и тогда же им ее и отослала, написав на обороте "Ваша дочка в двадцать лет". Но мне показалось, что что-то именно с этой карточкой не так… та вроде была с коричневатым оттенком, а эта серая…

Я взяла фото, перевернула. На обороте размашисто была написана всего одна буква.

Большая буква "Я".

.

Глава 2

Следствие - следствием, а съемки шли своим чередом. Мы-то снимали фильмы сугубо коммерческие, чтобы наши боссы смогли  получить прибыль с проката этого кинобреда, так что пришлось снова впрягаться в лямку. Неприятно, конечно, сознавать, что кто-то очень хочет тебя убить - но еще менее приятно оказаться без зарплаты. Ну и без премии тоже - а премии платились исключительно после сдачи очередной серии. Причем сдачи не начальству, а покупателю.

А покупатели были, хотя первое время я и удивлялась по этому поводу.

В группу я попала уже после того, как половина первого сезона была отснята и народ как раз активно обсуждал факт показа сериала по какому-то местному каналу в провинции. Причем обсуждался даже не сам факт попадания "фильмы" на телеэкраны, а то, что там успели показать целых четыре серии перед тем как выкинуть его из сетки вещания. Видно, в провинции народ закаленный - я бы такое перестала смотреть еще в середине первой серии.

Но по каким-то непонятным русскому человеку причинам наше творение обрело невероятную популярность в телевизорах братского Китая и не очень дружественной Японии. Про Китай не знаю, а японцы сроки по каждой серии сезона выставляли очень жесткие… в общем, сачкануть в связи с утратой душевного спокойствия не вышло. Впрочем, понервничать пришлось недолго.

Денег на требуемое (восточным зрителям) качество в компании не жалели: как только наметился первый успех, оператором тут же был взят Петер фон Кёстлин - довольно известный профессионал из Германии. И довольно капризный - ну, первое время. В группе мы оказались одновременно, и уже через три месяца Петька спокойно жрал шаурму и закусывал водку сухим "Дошираком", а к началу второго сезона на площадке орал так, что мама могла бы считать его лучшим учеником. Правда, тут ее влияние и сказалось: я Петюне дала почитать маменькину книжку… зато он, как и моя мама, при всей выразительности общения никогда не использовал вульгарной матерщины, хотя мужская половина группы и пыталась внести свою лепту в образование "дремучего германца". Все же фонское воспитание сказывается…

Платили Петьке как немцу, конечно - но, выяснив, что "монтажные сборки" германского оператора вполне удовлетворяют заказчика, из группы тут же выгнали отечественного режиссера (невзирая на его громкую фамилию) и монтажную группу целиком: если разницы не видно, то зачем платить больше? И не стали платить, да и вообще хозяева экономили на всем - если качество не страдало. А ведь сгонять двадцать человек в Калининградскую область, где нашлось подходящее кладбище, всяко дешевле чем это кладбище на компьютерах рисовать, так?

Так что Петенька повесил на свое кресло табличку "Фошызд" - означающую, что ему лучше сейчас вообще не перчить, за оставшиеся два дня все эпизоды на этом кладбище, нужные для пяти следующих серий, были отсняты и мы отбыли обратно в Москву. Довольно неприятные для меня два дня, но во-первых "Фошызд", а во-вторых, милиция и нанятая Петькой местная охранная фирма в эти дни оберегали меня чуть ли не круглосуточно. Ну, не только меня - от Лесиной охрана вообще не отходила…

А в Москве охрану уже никто ко мне не приставлял. Правда, полиция меня и тут нашла: оказалось, что мое "дело" из Калининградской области тоже переправили в столицу. И районное отделение, в которое "дело" это попало, решило в максимально короткие сроки его закрыть - для чего им понадобилась моя персона.

- Здравствуйте… Оливия-Хлоя Устиновна… - как-то робко встретила меня молоденькая следовательница с двумя звездочками на плечах. - Присаживайтесь… Мы… извините, а можно вас как-то иначе называть? А то я все время сбиваюсь…

- Зовите меня просто Оля - согласилась я: все же последний раз меня полным именем называли лишь при вручении диплома в институте.

- Мы, Ольга Устиновна…

- Просто Оля. Я все же не Ольга, а Оливия-Хлоя…

- Извините… А я - Таня. Мы, Оля… мы сейчас закрываем ваше дело, поэтому я попрошу вас прочитать вот это постановление и вот здесь расписаться…

- Интересно… меня кто-то хочет убить, нанимает наемного убийцу - а вы закрываете?

- Да никто вас убить не хочет! - встрял сидящий в противоположном углу комнаты майор. - Этот бомж видимо хотел вас просто попугать, чтобы вы ему денег немного дали…

- А как же специально изготовленный штык, да еще редким ядом намазанный?

- Девушка, - каким-то усталым голосом поинтересовался майор, переставив стул поближе к Таниному столу и усевшись на него верхом. - Вы когда-нибудь сами еду готовили? Дома? Вам ножи кухонные точить приходилось?

- Конечно готовила! И ножи точила!

- Чем?

- Что - чем?

- Чем ножи точили?

- Станком точильным, конечно… в мастерской гарнизонной автороты…

Майор очень удивился. Нет, понятно, что выглядела я как Вандербильдиха, а в отечестве нашем этот бренд очень четко увязывается с определенным типом дам…

Это все Марион. Ну, жена Фрэнка. Замечательная женщина, и именно она, кстати, наглядно продемонстрировала мне, что значит "единство и борьба противоположностей". В отличие от Фрэнка - мужчины высокого и корпулентного, Марион была дамой миниатюрной (почти что моих габаритов). Кроме того, если Фрэнк был настоящим профессором-филологом, то Марион к филологии вообще ни малейшего отношения не имела. Она была как раз инженером-конструктором, основательницей и владелицей небольшой компании по выпуску высокоточных станков и мелких промышленных роботов - которые она сама же и проектировала. И еще на полставки работала профессором в университете соседнего графства, где читала курс робототехники. Понятно, что в такой семье чуть ли не ежедневно возникали дискуссии на тему "чей университет паршивее" - не в части качества преподавания, а в части "кому меньше денег от правительства достается"… но друг друга Фрэнк и Марион любили буквально до безумия. Виданное ли дело: они как тридцать пять лет назад поженились, так ни разу и не развелись! Правда, в остальном семья была все же типично американской: старший их сын за год один раз только к родителям заскочил - приехал в командировку в соседний городок и решил сэкономить на гостинице. А про дочь они знали, что она еще жива и вроде как вышла замуж: за два года до моего приезда она прислала родителям фотографию своего ребенка, а фамилия чада была указана уже другая…