Призрак кургана

Возвращенец ждал его. С пистолетом за спиной. С пляжа по-прежнему доносились смех и женский радостный визг.

Пять шагов по камням, охранник встал рядом с Возвращенцем и протянул ему руку. Возможно, с удовольствием – почему не помочь немощному старцу?

– Держитесь за мое плечо.

– Спасибо за помощь, – поблагодарил Возвращенец, не сводя глаз с шеи охранника.

Вынул пистолет, снял с предохранителя и прицелился.

Охранник схватился за уоки-токи, но было уже поздно.

Старик нажал спусковой крючок.

Грохнул выстрел. Охранник покачнулся, дернул ногой, будто ища опору, и повалился в воду Каскад брызг, маленький пенный водоворотик, и все закончилось.

Возвращенец проследил, как тело исчезло в глубине и успокоилась вода.

Огляделся и прислушался. Пистолетный выстрел скрыть трудно, наверняка кто-то слышал. Но понял ли, что это? Короткий, упругий грохот, без эха. Деревья заглушают звук, он знал это. В лесу выстрел не так слышен, как, скажем, на берегу.

Пекка услышал выстрел. Поднялся из кустарника с открытым ртом и медленно пошел к берегу.

Секунд через десять тело всплыло на поверхность, лицом вверх. Из открытого рта пузырилась вода, руки подергивались.

– Он жив, – прошептал подошедший Пекка.

Возвращенец вытянул руку с пистолетом, опустил под воду и выстрелил охраннику в голову, на этот раз почти беззвучно.

Пузырьки исчезли.

Все стихло. Лаже крики на пляже прекратились.

– Надо достать его из воды.

– Что?

Возвращенец не ответил. Никого. Похоже, никто не слышал выстрела. Если он что и умел, так это обращаться с трупами.

Согнулся, уцепился за пояс охранника и потянул тело к берегу:

– Помоги же!

Пекка медленно, как лунатик, вошел в воду и взялся за руки трупа.

Они вытащили тело на берег и отволокли в лес, где их не было видно.

– О, черт… – пробормотал Пекка. – Черт, черт, черт…

Возвращенец не обращал на него внимания. Стянул с трупа мокрую рубаху и брюки. Под кустами шиповника, всего в нескольких метрах, была старая канава. Он приказал Пекке вытащить оттуда большие камни. Канава сразу стала глубже, и он закатил в нее обнаженный труп. Принес с берега большую охапку гниющих водорослей, забросал труп, чтобы заглушить запах, и завалил в несколько слоев камнями. Все это заняло довольно много времени.

Возвращенец отошел на шаг и постоял, оценивая свою работу. Могильный курган в лесу. Труба. Поменьше, чем на берегу в Стенвике, но все же курган.

– А ты… и раньше это делал?

– Не здесь, – спокойно сказал Возвращенец.

Он прекрасно знал, что будет происходить в могиле. Птицы не почувствуют запаха и не станут кружить над курганом, не будут привлекать внимание. Зато насекомые скоро обнаружат могилу. Может быть, уже обнаружили. Мухи проберутся между камнями и уже через несколько часов отложат свои яйца. Одежда им не помешает – не зря он ее снял. Из яичек вылупятся голодные личинки и тут же начнут жрать. Они быстро объедят труп, и тогда запах исчезнет. А через два месяца останется только скелет.

Но к тому времени его уже здесь не будет. Он посмотрел на море:

– Что с баржей?

Пекка вздрогнул – он не мог оторвать взгляд от кургана.

– Ее снимают с навигации. Будут там делать ресторан.

– Хорошо. Нам пора.

Возвращенец в последний раз посмотрел на свою работу и зашагал в сторону ограды – легким, пружинистым шагом, несмотря на возраст и несмотря на то, что только что убил человека. У него по-прежнему был потенциал.

Юнас

Ленивое воскресное утро. Уже не так рано, но почти никого не видно. Юнас стоял на веранде виллы и смотрел, что происходит вокруг. А вокруг происходило лето. Корабли и лодки в проливе, купальщики на пляже, то и дело проскакивающие по береговой дороге машины. Скалистые откосы переливаются красным и голубым. Маки и синец каким-то образом пробиваются сквозь камни и цветут почти что сплошным покровом.

Но что-то случилось. Лверь в дом за его спиной была открыта настежь, и оттуда слышался голос дяди Кента – он говорил с кем-то по телефону. Обычно голос его прямо сочился добродушием, но сейчас дядя был явно чем-то раздражен.

– Нет? Что значит – нет? Был утром или вообще не приходил? – Пауза. – Ага… значит, все-таки был с утра… значит, просто взял и удрал посреди рабочего дня? И в прошлом году тоже…

Опять пауза, на этот раз довольно длительная.

– Я все это знаю, – наконец сказал дядя Кент. – Прошлым летом он тоже отличился, но я решил дать ему еще один шанс. Вероника ему почему-то доверяет. Он сказал, что возьмется за ум, будет работать лучше… вот тебе и лучше.

Юнасу стало неудобно подслушивать. Он спустился с веранды и пошел по береговой дороге. В паре сотен метров в глубь острова располагался кемпинг, а по другую сторону – мостки для купания и пляж, где обычно собирались любители загорать. Принимать солнечные ванны, как они говорили. Летний народ.

Летний народ загорал на пляже у мостков, и чем выше поднималось солнце, тем больше этого летнего народа прибывало. На песке образовалась яркая мозаика из красных, синих и белых полотенец в окружении термосов, мячей, бутылок и корзин с едой. Зачем они таскают с собой столько барахла? Все равно ничего с ним не делают Валяются на солнце и изредка лениво перебрасываются фрисби.

Юнас отмахнулся от назойливой мухи и посмотрел в другую сторону. Вилла Клоссов была последним строением в поселке, южнее не было ни одного дома, и береговая дорога становилась все уже. В паре километров на юг располагался «Эландик» с кемпингом и шикарным отелем, но его отсюда не видно, он скрыт целым рядом выступающих в море мысов.

Он пересек дорогу и скалу, круто обрывающуюся к морю. Прямо у обрыва, напротив виллы дяди Кента, насыпан каменный курган.

Труба. Ей, наверное, не меньше тысячи лет.

Юнас замедлил шаг. Когда он был маленьким, он не решался подходить к могильнику близко, особенно если с ним никого не было. Издалека курган похож на большой валун, но если подойти поближе, сразу видно, что он сложен из сотен необтесанных, но старательно подогнанных друг к другу камней. Кто-то из взрослых говорил – бронзовый век.

И где-то там, под камнями, закопан гроб. Только не обычный, деревянный, а каменный. Настоящий саркофаг. Ему отец рассказывал. А камни навалили, чтобы могилу не разграбили мародеры.

До него донесся характерный треск двухтактного мотора. Темно-синий мопед «хонда», а на мопеде – его двоюродный брат, Каспер.

Касперу уже пятнадцать, ясное дело, купил себе мопед. Вернее, не он купил, а тетя Вероника ему купила.

Позапрошлым летом они оба ездили на великах, наперегонки, но теперь, похоже, про эти состязания можно забыть.

Каспер свернул к нему, остановился. Поставил ногу на землю и нетерпеливо газовал. Пришлось подойти.

– Хорош! – одобрил Юнас.

Каспер кивнул.

– Весной подарили… а ты чем занят?

Чем он занят? Ла ничем – стоит у кургана. Но надо что-то сказать.

– Камни считаю.

Каспер опять крутанул рукоятку газа. Юнас хотел спросить, будут ли они опять вместе играть, как тогда, но вовремя сообразил, что его кузен уже не пользуется этим словом – «играть».

– Камни считаешь?

– Каждый год отваливаются камни. Так что я держу их под наблюдением.

Самое интересное, что это правда: когда он в прошлый раз был здесь, от кургана отвалились три довольно больших камня, валялись в траве вместе с теми, что скатились раньше. И Юнас их сосчитал.

– Девять камней, – сообщил он и продолжил уверенно: – Когда отвалятся тринадцать, призрак получит свободу.

– Какой еще призрак?

– Тот, что в кургане.

Ему только что пришла в голову эта мысль, и он остался доволен. Неплохо придумано.

– И что он тогда будет делать? – спросил Каспер.

Его явно заинтересовало сообщение, поэтому Юнасу ничего не оставалось, как придумать продолжение.

– Что будет делать?.. – Он лихорадочно пытался найти что-нибудь пострашнее. – А вот что: видишь дома по ту сторону дороги? Призрак просыпается, ночью вылезает из кургана и заходит в каждый дом, в каждую комнату… Поднимает свой меч и во сне отрубает всем руки. Жертвы кричат от боли, кровь хлещет, а их отрубленные руки лежат на полу. Почти все выживут, но плавать уже никогда не смогут.