Страница 70 из 94
Были и такие, кто, как Хариетто, готов был довольствоваться жизнью высокооплачиваемого командира императорской армии.
Итак, пока бесконечные повозки готов тянулись на запад, мужчины, сопровождавшие их, могли о многом поговорить: не только о земле, где они, наконец, осядут, не только о запасах продовольствия, женщинах или рабах. Они могли еще и обсудить свое отношение к Римской империи, или — тот же вопрос, по-иному поставленный, — отношение к своим вождям.
В одном эти люди могли быть уверены в своих бесконечных путешествиях: если императорские войска, скорее всего, попытаются остановить их продвижение или даже нанести им сокрушительный удар, то местные крестьяне и горожане почти наверняка оставят их в покое и не станут с риском для жизни их останавливать. Апатия, которую проявляли жители провинций, хорошо известна, хотя и труднообъяснима. Мы видели (с. 93), что торговцы, моряки и люди других занятий помогали Велизарию защищать Рим во время великой осады 536-537 годов, хотя многие из них согласились на это потому, что Велизарий предложил заплатить им за их помощь. В 544 году, когда персидский царь осаждал Эдессу, римские солдаты, бывшие в городе, пошли в атаку на осаждавших, при этом «сельские жители и часть demos 'а» к ним присоединились37. В годы правления Юстиниана часто случалось, что степные кочевники вторгались во Фракию и Иллирикум, где император запрещал своим солдатам нападать на них: он хотел использовать кочевников в качестве союзников в войне против готов или других своих врагов. Тогда сельские жители захваченных районов сами нападали на этих «гуннов», когда они откатывались обратно за Дунай, так как те часто уводили с собой местных женщин и детей, которых они брали в плен с тем, чтобы превратить в рабов. Крестьяне часто побеждали в этих схватках, отбивали захваченных родственников и заодно отбирали у кочевников лошадей38. Мы знаем, что в Испании жители одной из крепостей, будучи мирными гражданами, тем не менее напали на свевов и убили многих из них (с. 161). Мы видели, как Северину удалось убедить жителей Норика напасть и разгромить отряд варваров (с. 111). В 443 году жители Азема в Мёзии разгромили отряд гуннов39. Но для того, чтобы набрать хотя бы дюжину случаев, когда сельское население активно сопротивлялось завоевателям, нам придется перерыть все древние источники. Опять-таки исключение составляет Британия, где граждане провинции или значительная их часть нападали на захватчиков и побеждали их трижды в течение V века — в 409 году, вскоре после 446 года и во времена загадочного Амвросия Аврелиана. Но как объяснить то, что в целом сопротивление было недостаточным? Было бы поверхностной точкой зрения утверждать, что граждане не сопротивлялись потому, что римские законы запрещали им носить оружие. Если мужчинам надо защищать свои дома и тем более свои жизни, они легко находят оружие. Furor arma ministrat. Возможно, более верное объяснение приводит Зосима. Рассказывая о разрушении везеготами Спарты в 396 году, он комментирует это так: «Даже сама Спарта погибла среди общего разрушения Эллады. Из-за римской эксплуатации (р1еопех1а) оружие и воины больше не защищали ее, вместо этого она была отдана правителям, которые были предателями и которые ревностно служили удовольствию завоевателей (то есть римлян) во всем, что привело к нашей общей гибели»40. Несчастья, обрушившиеся на один из самых знаменитых городов древнего мира, были вызваны более глубокими причинами, чем мимолетный набег везеготов. Римское правление не лишило граждан оружия. Оно отняло у них стремление к победе и волю к жизни.
3. Обращение варваров в христианство
В период между обращением Константина в 312 году и воцарением Юстиниана в 527 году католическая церковь, насколько нам известно, не направляла миссионеров за границу Империи для обращения живших там язычников. Ульфила поселился среди готов за нижним Дунаем для того, чтобы в качестве епископа служить тем христианам, которые уже жили в Готии41. Палладий был послан Папой в Ирландию в 431 году с тем, чтобы служить «шотландцам, верующим во Христа»42. И мы не знаем ни одного императора этого времени, который бы верил, что общая религия может служить мостиком между двумя государствами. Однако в отношении еретиков это не совсем верно. Везеготский король Теодорих II, арианин, послал Аякса к галисийским свевам в Испанию, и тот обратил этих варва-ров-язычников в арианство (с. 195). В католичестве в IV, V и в начале VI века ничего подобного, пожалуй, не происходило.
Вопрос об обращении германцев в христианство обсуждался многократно. Вероятнее всего, до падения в 476 году Западной империи из всех германцев, все еще живших за северной границей Империи, только руги были христианами, но после того, как германцы заняли провинции, ни один народ, кроме англосаксов, не оставался языческим дольше чем на одно-два поколения43. Но как обстояло дело с обращением кочевников?
Около 400 года один или два римских прелата заинтересовались кочевниками. Иоанн Хризостом, патриарх Константинополя, примерно в это время направил миссионеров «к кочевникам-скифам, стоявшим лагерем вдоль Дуная», хотя «вдоль Дуная» не обязательно означало «за границей Империи»44. Однако историк, упомянувший об этом факте, не утверждал, что миссионерам удалось обратить кого-либо из кочевников в христианство. Одной из проблем был язык. Очень немногие из римлян знали гуннский язык. Даже в середине V века из всех персонажей негуннского происхождения, населяющих страницы сочинений Приска Паний-ского, только двое или трое говорили на гуннском языке. Один из них побывал в плену у гуннов. Другой был переводчиком. Я думаю, что поначалу он был официальным переводчиком, а затем поселился среди гуннов45.
Феотим был епископом города Томы (Констанца на побережье Черного моря). Наш автор рассказывает о том, что гунны, жившие на Дунае, были покорены его достоинствами и решили называть его Богом римлян после того, как стали свидетелями творимых им чудес. Однажды он и его спутники увидели, что к ним подъезжает шайка гуннов. Спутники епископа начали причитать, опасаясь, что их убьют, но сам епископ просто сошел с лошади и начал молиться. Варвары заявили, что они не видели ни Феотима, ни его спутников, так как все они стали невидимыми. Епископ обычно развлекал гуннов и дарил им подарки, которые смягчали их жестокие нравы. Один из гуннов сделал вывод, что епископ богат, и решил захватить его в плен. Он попытался накинуть на епископа лассо (гунны, как и подобает настоящим ковбоям, хорошо умели это делать), но, подняв руку, чтобы набросить веревку, он уже не смог ее опустить: его рука застыла, как в параличе. По просьбе своих спутников Феотим помолился Богу, и только после этого рука гунна освободилась от невидимых пут46.
Конечно, наш автор не ручается за правдивость историй о том, как епископ и его спутники стали невидимыми, или о том, как окаменела рука гунна. Он преподносит эти истории как «сообщения», не более того. Он также ни разу не упоминает о том, что Феотим обратил в христианство хотя бы одного кочевника. Но еще более поразительно то, что, согласно автору, Феотим и не пытался обращать язычников. Епископу, по-видимому, не приходило в голову, что он может привлечь на сторону церкви хотя бы одну языческую душу. Мы не знаем, что привело его на берега Дуная, но это не было стремление спасти варваров от Геенны огненной.
Безразличие Феотима к духовной участи варваров представляется очень типичным для клириков IV и V веков. Мы знаем, что в V веке некоторые варвары, служившие в императорской армии, могли быть обращены в христианство. Кроме того, военнопленные могли привлечь на свою сторону несколько душ. Но новообращенных было очень немного.47
К концу царствования персидского царя христиан в Персии жестоко преследовали. Многие жертвы преследования бежали, и многие находили убежище в римских провинциях. Вождь сарацинов Аспебет—язычник, не одобрял преследований и не помешал бегству многих христиан. Он был выдан Исдегерду, и ему пришлось самому укрыться в Римской империи. Имперские власти сделали его главным вождем арабских племен той местности, где он жил. Затем святой подвижник Ефимий вылечил его сына от паралича, после чего Аспебет и его приближенные приняли католичество. При крещении он принял имя Петр, и не позднее 431 года Ювенал Иерусалимский посвятил его в епископы сарацинов48. Путь от бедуинского шейха до католического епископа был редкостью. Позже, около 473 года, во времена императора Льва I, арабский вождь по имени Аморсес ушел от персов, добился положения главного вождя сарацинов в своей местности и захватил римский остров Иотабе в Красном море. Он изгнал римских таможенников и обогатился, собирая римские пошлины. Он пытался договориться с римлянами и получить признание как главный шейх арабов, живших в окрестностях Петры. Лев пригласил его в Константинополь, радушно принимал его, даже разрешив ему сидеть среди патрициев во время застолья. В благодарность Амор-сес стал христианином! Правда, в этом случае надо заметить, что среди его соплеменников уже были христиане, так как он начал переговоры со Львом через «Петра, епископа своего племени». Если там был епископ, то, видимо, христиан в этой общине было немало49.