Страница 67 из 94
Я перечисляю эти примеры для того, чтобы показать, что у нас до сих пор нет авторитетного издания этой хроники, и я надеюсь, что кто-то более энергичный, чем я, скоро выполнит эту задачу. Есть одно произвольное прочтение, которое Моммзен уверенно вставил в свой текст и которое наш гипотетический новый редактор еще более уверенно должен будет отвергнуть. В 8. 31 Моммзен изменил имеющееся в «В» слово БеЫШогез на слово тзеМШогез. Таким образом, Симпосий и Диктиний, последователи Присциллиана, превратились в преследователей Присциллиана. На самом деле они были его приверженцами, но затем вернулись к католической вере. Существуют документы, приложенные к постановлениям Первого Толедского собора, в которых говорится об их отречении от ереси. Гидаций в Б. 31 ссылается на эти документы и сообщает, что Симпосий, Диктиний и другие галисийские епископы, до того бывшие сторонниками (лесГаГогел) Присциллиана, теперь обратились против ереси и осудили ее. В варианте прочтения «nsectatores» теряется указание на то, что раньше они сами были еретиками. Но это прочтение, пусть и произвольное, все же не заслуживает того полного молчания, которым обходит его Треной.
XII. Варвары - пособники Рима и варвары-христиане
Наши знания о варварских народах имеют один существенный изъян: мы никогда или почти никогда не в состоянии проникнуть в умы и души тех людей, которых мы пытаемся понять. В ранние века Римской империи варвары были неграмотны, или, точнее, «дограмотны», а научившись в конце IV века письму (не руническому), они оставили после себя очень немного книг. Еще меньше сохранилось до нашего времени. Кто в средние века стал бы переписывать и сохранять книгу, написанную каким-то еретиком на непонятном языке — старом, забытом языке готов и вандалов? Нам повезло, что случайно сохранились книги, написанные в те годы, когда еще существовали варварские королевства, но таких книг крайне мало. Фактически до нас не дошло ни одного слова, написанного на родном языке вандалом, бургундом или франком в этот период — с IV по VI век. Даже на готском языке, не считая фрагментов перевода Библии, сделанного епископом Ульфилой, все, что мы имеем, — это шестнадцать страниц сухого и малоинформативного комментария Евангелия от Иоанна и несколько обрывков и кусочков текстов, в основном церковного содержания, почти все из которых написаны в Италии в первой половине VI века.
У нас есть короткая хроника, написанная по-латыни вскоре после 590 года Иоанном из Биклара (неустановленный монастырь где-то в Испании). Но если бы другой писатель, св. Исидор Севильский, не упомянул бы случайно о том, что Иоанн был готом — так как источники, составленные авторами-готами, для св. Исидора был редкостью, — мы бы не усомнились в том, что Иоанн был таким же римлянином, как сам Исидор или как его современники Григорий Великий и Григорий Турский. Сам Иоанн нигде не упоминает о своем происхождении. Он имел хорошее греческое и латинское образование, и неизвестно, знал ли он вообще готский язык. Для него главным было то, что он — христианин и католик. В подобных случаях, даже если перед нами сочинение гота, оно ничего или почти ничего не скажет нам об авторе как о готе. Насколько можно судить по его книге, Иоанн был полностью поглощен римской цивилизацией. Для нас он гот только номинально1.
Опять-таки благодаря счастливой случайности до нас дошла история готов, точнее то, что считается историей, — книга, написанная в середине VI века по-латыни готом по имени Иордан. Как историк Иордан малоинтересен, но он был готом и гордился тем, что он гот. Он перевел на латынь несколько старинных народных сказок или песен, которые в его время готы исполняли под аккомпанемент арфы, и включил их в свою книгу. От вандалов и других народов до нас не дошло ничего.
Вследствие этого нам приходится смотреть на «варваров» со стороны. Мы видим их такими, какими их видели римляне, а римляне не старались проникнуть в их души и понять их умонастроения. Наверняка многие римляне, побывавшие в плену у варваров, говорили на германских языках и многое знали о тех, кто их пленил, но крайне редко случалось, чтобы образованный римский аристократ изучил германский язык. Киприан, наиболее проготски настроенный из всех жителей Италии начала VI века, обучал своих сыновей готскому наравне с латынью. Но более типичным можно считать поведение Сидония Апполинария, узнавшего, что его друг Сиагр выучил бургундский язык. «Теперь в присутствии Сиагра, — сказал он, — варвар побоится совершить варварство на своем родном языке!» Для Сидония изучение германского языка было только шуткой, притом очень смешной2. Так что нам редко удается услышать, что варвары говорят о самих себе. Иногда их слова записывались римскими наблюдателями, как мы видели. Но это бывало редко. До возникновения варварских королевств образованная, пишущая часть римского населения боялась и презирала варваров. Подавляющее большинство христианских епископов не предпринимали попыток распространять среди них Евангелие, а в сочинении одного из епископов (причем арианина) есть даже намек на то, что каждый, кто возьмется обратить варваров, будет виновен ни много ни мало как в святотатстве3. Как говорил старый римский язычник — а многие римляне-христиане позже говорили почти то же самое, — у варваров есть человеческие конечности и человеческий голос, но больше ничего человеческого в них нет. Это были субчеловеки, квазичеловеки, или же просто звери и чудовища4. Образованный римлянин времен поздней Империи видел в них только разрушителей и захватчиков, которые воевали, грабили, жгли, насиловали, убивали и больше ничего.
Именно поэтому история, как и мир, их окружавший, их не щадила. Мы никогда не узнаем, как они относились к окружающему миру, к природным явлениям и божествам, к обществу и к своим товарищам, мы не узнаем, о чем они мечтали, на что надеялись, над чем они смеялись, как они любили и как они молились. Об этом мы в лучшем случае можем только догадываться. Их песни и народные традиции никогда не были записаны на языке оригинала, и все, что у нас есть, — это два образца фольклора, которые Иордан записал в прозаическом переложении на латынь. Даже своды законов варваров, дошедшие до нас, записаны по латыни, и составляли их в основном римляне. Иногда варвары следовали римской традиции и высекали надпись на могильном камне умершего родственника, однако все эти надписи — на латыни, и, если бы не германские имена, мы бы никогда не догадались о том, что люди, память о которых надписи увековечивали, не были римлянами. Несмотря на весь поток брани и осуждения, который изливали на них римляне, несмотря на передвижения бесчисленных армий и многих народов, варвары, можно сказать, ушли из истории в полном молчании.
И тем не менее те же самые варвары позднего римского периода на поколения обеспечили большую часть Западной Европы стабильными и надежными правителями, которые, по стандартам своего времени, правили справедливо и честно. Пока все короли были христианами-еретиками, христианами-арианами, все из них (кроме правителей Африки) проявляли терпимость к своим подданным-католикам, в то время как последним римским императорам Запада и позднейшим королям-варварам католического вероисповедания подобная терпимость была абсолютно чужда. Обычно VI век не считают столетием толерантного правления, однако дело обстояло именно так, по крайней мере в Испании, а в начале века также в Италии и в некоторых частях Франции. В этих странах католики, евреи и язычники (без всяких ограничений) могли свободно исповедовать свою веру. Жестокие преследования иноверцев, характерные для Римской империи со времен Феодосия Великого, в годы правления первых королей-варваров, казалось, навсегда ушли в прошлое. Однако стоило католичеству одержать победу, и в прошлое ушла сама толерантность.