Страница 52 из 94
Такие священники, как Орозий, которые находились в Испании в 409 году при начале варварского нашествия, бежали за границу, оставив свою паству на растерзание захватчикам. Другие, как Авит из Браги, которые уже находились за границей в то время, как варвары шли через Пиренеи, не посчитали своим долгом вернуться, хотя не забывали выражать наилучшие пожелания на будущее своим несчастным коллегам и братьям по вере, оставшимся дома96. Об этих позорных случаях рассказывает св. Августин. По его словам, некоторые святые епископы бежали потому, что их паства уже рассеялась и не было нужды оставаться пастырю, когда некого было окормлять. Другие бежали потому, что их прихожане были или убиты, или находились за стенами осажденного города, или же пропали в плен. (Св. Августин не объясняет, как удалось спастись священникам в тех случаях, когда все их прихожане становились жертвами резни, осады или пленения.) Были и такие, по словам св. Августина, в правдивости которых у нас нет причин сомневаться, которые стойко встречали опасность вместе со своей паствой. Но, к сожалению, это не все. Святой Августин вынужден упомянуть еще об одном неприятном случае. Попадались такие священники (возможно ли это?), которые ударились в бегство и предоставили своим прихожанам самим заботиться о своей участи. Он мог бы привести конкретный пример, когда его молодой друг, будущий историк Орозий, бежал из Испании под градом варварских копий и камней, и мысль о прихожанах не задержала его в тот момент, когда он несся через полосу прибоя к ожидавшему его судну. Затем мы узнаем об одном еврее, который бежал от захватчиков и укрылся на острове Менорка. Вряд ли он был единственным жителем Испании, решившим поскорее скрыться в заморских краях97.
В те годы V века, о которых рассказывается в «Хронике» Гидация, атлантическое побережье Испании обычно не привлекало внимания вар-варов-пиратов и морских разбойников. Когда морские разбойники все же появлялись, никакой официальной римской береговой охраны, которая могла бы оказать им сопротивление, рядом не находилось, а отношение гражданского населения менялось в зависимости от обстоятельств. В 445 году пираты-вандалы, миновав Гибралтарский пролив, подплыли к атлантическому побережью. Они лавиной обрушились на Турониум на побережье Галисии и похитили много испанских семей98. Нам неизвестно о каком-либо сопротивлении со стороны испанцев. Кстати говоря, ни во время набегов, ни во время переговоров (а о вандалах-торговцах нигде не упоминается) вандалы не проявляли никакого интереса к возвращению в Испанию. Они также не пытались управлять страной на расстоянии, колонизировать ее или же обложить налогами или данью. Теперь своим домом они считали Африку, и пути назад на Запад не было. С другой стороны, в 455 году у берегов района Луго были замечены семь кораблей герулов, народа, жившего, видимо, в Дании99. На кораблях находилось около 400 легковооруженных воинов. Целая толпа испанцев собралась на берегу для того, чтобы дать им отпор, но пираты бежали, потеряв только двух человек. Возвращаясь в свои дальние северные края, они по дороге ограбили прибрежные районы Вардуллии и Кантабрии. (Вардуллы жили между страной басков и Кантабрией, а их основное поселение находилось на месте современного Бильбао.)100 Нам неизвестно о сопротивлении со стороны местных жителей. Через четыре года, в 459 году, другая банда герулов совершила жестокий набег на побережье вблизи Луго, после чего они вышли в море и направились к Бетике, где Гидаций потерял их из виду101. Опять-таки сопротивления не было. Прибытие кораблей герулов к берегам Испании заставляет нас задуматься о том, проходили ли они Британию без остановки во время своих путешествий на юго-запад или же среди завоевателей этого уединенного острова были и герулы. В отличие от свевов герулы не оставили следов своих поселений в топонимах Британии, однако так как все другие народы, жившие в окрестностях Ютландского полуострова, видимо, принимали участие в завоевании Британии, то вряд ли герулы, послав несколько кораблей в отдаленную Испанию, не послали ни одного в гораздо более близкую Англию. Как бы то ни было, на западном побережье Испании пираты не встретили отпора со стороны римских войск.
Были и такие римляне, которые не собирались сопротивляться варварам или бежать от них: единственное бегство, о котором они помышляли, — это бегство к варварам прочь от римской администрации. Орозий рассказывает о римлянах, которые бежали к варварам, потому что предпочитали свободу и нищету среди варваров тем непосильным налогам, которые все еще собирались на территориях, контролируемых Римом (речь идет о 417 годе, когда Орозий писал свое сочинение)102. Эти люди считали, что под властью варваров их социальное и экономическое положение улучшится: пусть они и захватчики, но при них не будет того безжалостного гнета, которому подвергало их далекое и равнодушное к ним римское правительство и его продажные сборщики налогов. Сальвиан писал свое «Правление Господа» в 440 или 441 году. В нем он также замечает, что жизнь на римских территориях Испании была настолько тяжела, что даже те, кто не бежал от варваров, сами вынуждены были превратиться в варваров. «Большая часть испанцев», пишет он, стали «варварами»103. Это относилось не только к беднякам, но даже к аристократам: в одном не вполне ясном отрывке Гидаций говорит о двух испанцах, Оспинио и Аскании, которые, действуя в интересах свевов, заставили отступить готскую армию, напавшую на све-вов в 460 году. Эти два испано-римлянина затем способствовали похищению епископа Гидация в 460 году (см. с. 125) и захвату Фрумарием города Аква Флавия, причем летописец впоследствии был освобожден вопреки их ясно выраженной воле104. Мы также знаем об антиримской деятельности Лусидия. Хуже всего то, что именно действия «предателей» (ргосИГогея) привели к разгрому флота Майориана в заливе Аликанте в 460 году. А ведь эти предатели наверняка были римлянами, так как варваров в этой ситуации вряд ли можно было назвать «предателями».
Конечно, нельзя обобщать. Хотя некоторые римляне, возможно, приветствовали захватчиков, трудно поверить, что крестьянам Западной Испании доставляли удовольствие бесконечные набеги, которые свевы каждое лето совершали на села Лузитании и Галисии. Приведенные нами слова Орозия и Сальвиана были написаны в 417 и 440—441 годах соответственно, но, возможно, эти авторы были бы менее склонны к обобщениям, если бы писали в 460 или 469 году. Можно также предположить, что немногие галисийские крестьяне и горожане, будь они священниками или мирянами, имели основания употреблять такие выражения, когда бы то ни было. Действительно, годы после раздела Испании варварами в 411 году были временем относительного мира (с. 139), и именно в эти спокойные годы многие римляне, по словам Орозия, бежали и присоединялись к завоевателям, но верно ли это в отношении Галисии? Даже в 430 году «плебс» центральных районов Галисии занимал наиболее надежные крепости и заставлял бесчинствующих свевов заключать мир и возвращать похищенные ими семьи (с. 161). Эти люди не были готовы предпочесть нищую и вольную жизнь среди свевов своей прежней жизни в качестве испаноримских налогоплательщиков. Они не были похожи на тех беглецов, о которых пишет Орозий; и когда в 429 году, после отплытия вандалов в Африку, набеги свевов приняли катастрофические масштабы, сотрудничество между безжалостным грабителем-свевом и его жертвой — римлянином стало невозможным.
В дополнение ко всем этим явлениям было и еще одно: массовый и организованный бунт римлян против римского правления. Давайте вспомним, что произошло. В 438 году король Рехила победил Андевота, и провинции Бетика и Картахенская перешли во власть свевов (хотя нет убедительных свидетельств того, что восточные, прибрежные части Картахенской провинции также были ими завоеваны). Римляне уже не контролировали Лузитанию, так как свевы заняли Мериду, столицу провинции, и удерживали ее в течение многих лет105. Таково было положение в 441 году, и в том же кризисном году римское правительство посчитало себя обязанным (давно было пора) прислать из Галлии или из Италии «магистра обеих служб». Можно было предположить, что первым шагом этого магистра после прибытия в Испанию при таких катастрофических обстоятельствах должна быть попытка остановить продвижение варваров как можно скорее и любой ценой, а также попытка вернуть утерянные провинции или хотя бы их часть. Он должен был бы прежде всего выяснить местонахождение варваров-разбойников и сразиться с ними. Это было жизненно необходимо. Иначе зачем его так незамедлительно послали в Испанию? Однако ничего подобного он не сделал.