Страница 33 из 96
Что касается различий между гражданами и не-гражданами, то к тому времени они уже стали стираться, и законоведы предпочитали делить население на два основных социальных класса: знать и простонародье. Таким образом, при всем значении законоположения Каракаллы следует помнить, что он стал еще и важнейшим шагом в процессе устранения привилегий гражданства. В материальном плане уравнение в правах выразилось, например, в возведении для населения огромных бань в Риме, которые были названы именем Каракаллы, хотя начали строиться еще при Севере. Окруженное сплошными садами с гимнастическими площадками под открытым небом и произведениями искусства, главное здание бань Каракаллы, оборудованное гидравлическими, нагревательными и дренажными устройствами, было рассчитано на тысячу шестьсот купальщиков. Центральная часть представляла собой зал с плавательным бассейном под высоким бетонным сводом, державшимся на четырех огромных столбах из того же материала. Сам зал был столь велик (56 на 24 метра), что люди на его просторах казались карликами — начиналась новая эпоха, когда каждый стал равным среди массы равных.
Каракалла мыслил глобальными категориями. Судя по произведениям скульпторов, создававших его бюсты в стиле барокко, он предпочитал видеть себя в образе Бога-Солнца или Александра Великого, покорившего весь мир и подарившего ему всеобщее гражданство. Соответственно он строил планы о покорении Парфии, что не удалось даже Траяну. В 214 г. Каракалла собрал на Данувии огромную армию для восточного похода, включая шестьдесят тысяч человек в составе фаланг, экипированных подобно македонцам прежних времен. В следующем году император вторгся на территорию Парфии и успешно расширил границы провинции Месопотамии, однако попытка покорить Армению оказалась бесплодной. В 216 г. Каракалла начал поход в Мидию, но вынужден был вернуться к месопотамским рубежам. В это время преторианский сопрефект Макрин, в ведении которого находилась императорская переписка, из писем своего господина понял, что его собственная жизнь оказалась под угрозой. Поэтому когда Каракалла во время поездки верхом из Эдессы в Карры (он хотел посетить расположенный в этом городе храм бога Луны) спешился, чтобы облегчиться, один из солдат по приказу Макрина ударил его кинжалом, а офицеры стражи докончили дело.
Дион Кассий отмечал, что отношение сенаторов к Кара-калле было чрезвычайно критическим. Император был хитер, сообразителен и не останавливался перед применением насилия, унаследовав эти качества от своего отца. Его увлекали физические упражнения: он любил скачки на лошадях, плавание и получал удовольствие от кровопролитных состязаний. Каракалла имел обыкновение без раздумий говорить все, что приходило ему в голову, не спрашивая советов или мнения знатоков. Дион Кассий полагал, что у Каракаллы было больное тело и помутненный рассудок.
ГЕТА
211 г.
Гета (Публий Септимий) (император-соправитель, февраль — декабрь 211 г. или, возможно, начало 212 г.) был младшим сыном Септимия Севера и Юлии Домны, он родился в 189 г. В 197 г. сопровождал отца, мать и старшего брата Каракаллу в парфянской войне. На следующий год после победы Севера под Ктесифоном его объявили Цезарем, а Каракалла в то же время получил титул Августа.
В 199—202 гг. Гета много путешествовал: сначала поехал на Восток, затем — во Фракию, Мезию и Паннонию. В 203— 204 гг. он отправился вместе с Севером и Каракаллой в родную им Северную Африку. В 205 г. Гета стал соконсулом Каракаллы, но уже тогда отношения между ними были неприязненными. Тесть Каракаллы, префект Плавтиан, счел за лучшее сдерживать их вражду, но после его убийства молодые люди, согласно Диону Кассию, «в своем поведении более ни перед чем не останавливались».
«Они насиловали женщин и надругались над мальчиками, они растрачивали деньги и избирали в товарищи гладиаторов и возниц, соревнуясь друг с другом в бесчинствах, и их соперничество было преисполнено раздорами; если один принимал какую-то сторону, то второй непременно поддерживал противоположную. И настолько никто из них не хотел уступать, что однажды в пылу бешеной скачки Карахалла выпал из двухколесной колесницы и сломал себе ногу*.
Стараясь примирить сыновей, Север большую часть 205—207 гг. держал их при себе в Кампании. С той же целью в 208 г. он вновь назначил братьев соконсулами. В том же году они отправились с родителями в Британию. Гета остался с матерью в Эбораке, в 209 г. он принял управление провинцией Британия и к прочим императорским титулам получил титул Август — на одиннадцать лет позже Каракаллы, который был старше его всего на один год. Отныне полное имя Геты стало таким: «Император Цезарь Публий Септимий Гета Пий Август»; а еще год спустя к нему добавилось звание «Британ-ник».
Перед смертью в 211 г. Север завещал сыновьям жить в согласии, но после их восшествия на престол стало ясно, что надежды на это весьма призрачны. В дальнейшем соперничестве Каракалла захватил инициативу и всегда действовал абсолютно самовольно, не спрашивая мнения брата. Он быстро заключил мир с каледонцами, чтобы вернуться в Рим и укрепить свои позиции в столице. Он сразу избавился от советников отца, пытавшихся во исполнение последней воли прежнего государя убедить Каракаллу наладить отношения с братом. Армия, по-видимому, тоже симпатизировала Гете, который к тому же внешне бьш очень похож на отца.
Взяв с собой прах Севера, братья в сопровождении Юлии Домны направились в Рим. Их взаимная ненависть была столь велика, что в пути они не останавливались в одном доме и не ели за одним столом, опасаясь отравления. Оба стремились поскорее оказаться в столице, где могли чувствовать себя в большей безопасности. По приезде в Рим, после похорон и обожествления Севера, они поселились в противоположных концах дворца, и каждый имел собственную многочисленную стражу. Дело шло к территориальному разделу Империи, по которому Гете отходила Азия, а Каракалле — Европа. Однако Юлия Домна воспротивилась этой идее, заявив: «Вы можете разделить Империю, но не сможете разделить свою мать». Этот вариант мог оказаться временным решением, но Юлия Домна, очевидно, опасалась полностью утратить свое влияние.
Как следствие, Каракалла решил убить брата во время праздника Сатурналий, но план провалился, поскольку поползли слухи о его намерениях. Гета увеличил охрану, солдаты и атлеты дежурили у его покоев день и ночь. Тогда Каракалла избрал иную стратегию. Он предложил Юлии Домне пригласить их обоих — без сопровождающих — в свои покои для примирения. Когда Гета вошел в комнату, центурионы Каракаллы набросились на него и зарубили мечами. (Впоследствии история обросла мелодраматическими подробностями — будто бы Гета бросился к матери, прося у нее защиты, и офицеры убили его в ее объятиях.) Каракалла объявил, что Гета замышлял против него заговор, и, несмотря на волнения в альбан-ском легионе, получил поддержку преторианцев и сената. Имя Геты было вычеркнуто из летописей, а его сторонники уничтожены.
Вопреки утверждениям Диона Кассия о невоздержанности Геты, историк более позднего времени, Виктор, говорил, что он был вежливым и уравновешенным юношей — в противоположность Каракалле. Historic Augusta сообщает:
«Всегда ненавидимый братом, Гета руководствовался советами отца и относился к матери с большей любовью, чем брат. Он обладал звучным голосом и слегка заикался. Он так любил элегантно одеваться, что отец подшучивал над ним. Если он что-то получал от родителей, то тратил все на обновки и ничего никому не давал... В юности его считали приятным компаньоном... В литературе он отдавал предпочтение писателям давних времен... На его похоронах никто не сомневался, что хоронят человека, убитого родным братом*.