Страница 26 из 52
Вон, значит, что… Значит, всё-таки его здесь от запоя лечили… Шума вокруг стало поменьше, беготня и крики сместились в сторону ворот.
— Вот возьму сейчас и выдам! — пригрозил невменяемый Мундыч.
— Что выдашь? — не понял я.
— Всё выдам!
— Кому?
— Вам!
Мы с Петькой переглянулись. Боязно стало. А ну как вправду такое разгласит, что нас после этого тоже под врачебный надзор упрячут!
Поблизости затрещали кусты — и опытный ветеран хроноразведки снова нырнул в листву. Выждал, пока запоздалый преследователь убежит подальше, высунулся, поманил подойти вплотную.
— Значит, так… — лихорадочно зашептал он. — Никакой оттепели не было, и никто меня в будущее не отправлял…
Честно говоря, остались мы с Петькой разочарованы: ждали чего пострашнее.
— А как же… ты же сам рассказывал…
— Это я вам дезинформацию гнал…
— Зачем?
— По долгу службы.
— Всё сам придумал?!
— Нуда, сам! У нас там отдел специальный сидит, будущее сочиняет…
— То есть ты грядушек и не видел даже… — разочарованно тянет Петька.
— Да их никто никогда не видел…
А вот после таких слов мы и впрямь одурели малость.
— Как это никто?! Да я сам по телевизору…
— То-то и оно что по телевизору, — презрительно скривясь, говорит Мундыч. — На то он и телевизор…
— Нет, погоди! Но машины-то времени…
— Нет никаких машин времени. Нет, не было и не будет! Пропаганда одна…
— Чья?!
— Наша! Чтобы народ от рук не отбивался! Знаешь, как Наполеон говорил? «Кто не хочет кормить свою армию, будет кормить чужую!» Вот и мы тоже… Кто не хочет сидеть в родной тюрьме, будет сидеть во вражеской! Кто не хочет, чтобы его расстреляли свои, будет расстрелян оккупантами!.
— Нет, но… придумывать-то зачем? За границей вон настоящих врагов полно!
— Так в том-то и штука! С настоящим врагом хлопот не оберёшься! А с придуманным как хочешь, так и воюй…
— А как же… если нет грядушек… почему тогда заводы остановлены?
— Нормальная коррупция… сами остановились… Надо ж это было как-то оправдать! Ну и вот…
У меня чуть крыша не съехала. Еле на место вернул.
— Слышь! — говорю. — Мундыч! Ну ладно. Грядушек придумали. Но грядушечники-то — есть?
— А как же! — говорит, — Чего-чего, а уж этого добра у нас…
— Откуда ж они тогда взялись?!
— Из воздуха! Сам, что ли, не знаешь, откуда пятая колонна берётся? У тебя вон у самого папка грядушечник… Оттуда и взялись!
Снова зашуршало, захрустело — и Мундыч поспешно нырнул в своё лиственное укрытие. Однако было поздно.
— Вот он! — раздался вопль. — Держи его!
На поляну ворвались трое в белых халатах и кинулись к иве. Беглец выскочил, метнулся прочь, но куда там! Два санитара мигом перехватили его и, обездвижив, повлекли в сторону реабилитационного корпуса. Третий повернулся к нам.
— Говорил о чём-нибудь? — с подозрением спросил он.
— Н-нет… — испуганно отозвался Петька. — Так, бред какой-то нёс… Пиво отобрал…
Тот наклонился и подобрал с травы пустую банку из-под пива. Почему-то вид её убедил санитара в нашей искренности. Сокрушённо качнул головой и с банкой в руках двинулся вслед за ушедшими.
Не чуя под собой ног, мы достигли ворот и покинули территорию госпиталя. Долго молчали. Вот это да! Вот это он нам выдал… Да такого даже самый злобный вражина придумать бы не смог… Нельзя никому такое придумывать! Если всё будущее сочинили в каком-то там специальном отделе, это не только прошкам — это и грядушечникам хана! За что бороться? От кого моральные ценности защищать? Тоже мне ценности, если их даже защищать не от кого?
— Давай поклянёмся, — предложил я наконец, — Что никому не скажем.
— Чего не скажем?
— Ничего не скажем.
— Давай!
— А на чём?
Петька порылся в кармане и достал какую-то коническую шестерёнку, покрытую зелёной масляной краской. С наплывами.
— Это что?
— Да от машины времени деталька… в прошлый раз с пьедестала спёр…
Я поглядел на него с уважением, а на шестерёнку, пожалуй, что и с завистью. На ней и поклялись.
— Клянёмся… — озабоченно начал Петька. — Ты повторяй давай…
— Клянёмся… — глуховато отозвался я.
— … никому ни слова…
— … никому ни слова…
— … на все времена…
— … пока не вырастем! — вставил я.
Петька не понял.
— Почему? — туповато спросил он.
— Н-ну… вырастем, а там уже и будущее придёт…
Волгоград — Бакалда январь — май 2015
ЛУКИН Евгений Юрьевич
__________________________________
Евгений Лукин родился в 1950 г. в Оренбурге в актерской семье. Окончил филологический факультет Волгоградского пединститута. Фантастическую прозу начал писать в 1975 г. в соавторстве с Любовью Лукиной, их дебют в печати — повесть «Каникулы и фотограф» (1981). В 1980-е годы Любовь и Евгений Лукины прочно завоевали репутацию мастеров короткой фантастической новеллы. Их творчество объединено в сборники «Когда отступают ангелы» (1990), «Пятеро в лодке, не считая Седьмых» (1990), «Шерше ля бабушку» (1993), «Петлистые времена» (1996) и «Сокрушитель» (1997). Но в 1996 г. Любовь Лукина ушла из жизни. Произведения, написанные Е. Лукиным уже без соавтора, оказались не менее удачными. С появлением романа «Разбойничья злая луна» (1997), сюжетно и идейно пересекающегося с известной повестью 1980-х гг. «Миссионеры», Лукин стал активно выступать и в крупной форме. Книги «Катали мы ваше солнце», «Зона справедливости», «Чушь собачья» и другие становились событием в отечественной фантастике. К этому списку необходимо добавить и несколько прекрасных поэтических сборников Лукина. Е. Лукин неоднократный лауреат всех отечественных фантастических премий. В 2015 году на «Евроконе» в Санкт-Петербурге Евгений Лукин получил приз «Гранд-мастер фантастики» — главную европейскую фантастическую награду.
© Людмила Одинцова, илл., 2015
Эндрю Бартон
ПУСТЬ МНЕ ПРИСНИТСЯ СВОБОДА
— Выбирайте воду, несущую жизнь! Выбирайте Тадеуша Озириса, Истинно Чистого! — кричал подросток, стоя на ржавом подиуме. Он торговал бутылками, не так давно выловленными из Великой Тихоокеанской Помойки, — Насладитесь ее мягким, насыщенным вкусом! Стопроцентная вода, никакой переработанной собачьей мочи! А могут ли наши конкуренты похвастаться тем же? Пейте воду Тадеуша Озириса, обретите истину и свободу — от жажды!
Агент Тэрин Лян спустилась в ту часть Либерталии, куда никогда не заходили туристы. Она изучала людей вокруг — все они давно уже сдались, но в то же время отказывались признать, что их мечтам не суждено сбыться. Шаркая ногами и не поднимая глаз, покрытые пятнами сажи, крови и соли, здешние обитатели слонялись между лачугами, заполонившими палубу «Кувордена», одного из грузовых кораблей, составлявших основу Либерталии.
Солнце скользнуло за борт, и трущобы утонули в сумерках. Для любителей запрещенных технологий такие места — естественная среда, но Тэрин за годы своей службы много раз вытаскивала их на свет божий, в какие бы норы ни забивались преступники.
— Чистые женщины и мужчины на любой вкус! — выкрикивал зазывала перед борделем. Едва ли ему исполнилось больше шестнадцати: лицо покрывали прыщи, а голос ломался, как на доисторической записи. — Десять рэндов за десять минут, делайте что пожелаете, на «Корабле Венеры» удовлетворение гарантировано!
В отеле на верхней палубе она переоделась в потертые джинсы и серую майку, вышедшую из моды лет десять назад. Оденься она как турист, и ей бы шагу ни дали ступить — мошенники и карманники сбежались бы со всего корабля, от носа и до кормы. На «Кувордене» жили около четырех тысяч человек, и оставалось только гадать, сколько времени понадобилось на то, чтобы только что поднявшиеся на борт люди, с горящими глазами, уверенные в своей способности изменить мир, превратились в этих чумазых оборванцев, на долю которых осталась лишь копоть и ржавчина. Они хотели свободы — и свобода их погубила.