Человек по кличке Мышь

Или дело настолько важное, что его уже успели засекретить, причем на самом высоком государственном уровне? Странно, но Мышь вдруг подумал, что чем больше проходит времени с того страшного вечера, тем отчетливее проступает в его памяти лицо убитого.

А вот был ли рядом с машиной фонарь, он не запомнил. Впрочем, разве обратишь внимание на такие мелочи при виде трупа? Но сейчас какие-то отдельные детали стали припоминаться сами собой, и прежде всего те, что касались внешности незнакомца. Довольно плотный мужчина, очень светлые волосы. Мышь готов был поклясться, что этот человек — иностранец. В момент, когда он взялся за ручку дверцы, бумажник, скорее всего, лежал у убитого на коленях, а потом скатился вниз и выпал на асфальт. А уже потом…

Глядя на Мышь со стороны, никто бы и не подумал, что он занят тяжелейшими раздумьями. Старик ковылял по тротуару своей обычной клоунской походкой, слегка подволакивая левую ногу, с глазами, опущенными вниз, чтобы — не дай бог! — не пропустить ни одного окурка. Размышления размышлениями, а окурки — это святое. Тем более привычка.

А почему он так уверен, что убитый был в машине один? Резонный вопрос. Насколько он заметил, тело еще не успело даже остыть. Покойничек, как говорится, был тепленьким. А что если в тот момент, когда он взялся за ручку, чтобы открыть машину, злоумышленник успел спрятаться на заднем сидении? Или выскочил через другую дверцу? Кажется, кто-то точно прятался за капотом. И припарковалась машина несколько необычно. Почему не напротив здания Британского посольства? Наверняка в тот вечер у них был прием.

Да, именно так все и было! Картина преступления почти сложилась в голове старика. Убийца точно находился в машине, он сидел на заднем сидении, потом обвил руками шею жертвы и вонзил ему нож прямо в сердце. А почему нож? С какой стати он вообразил, что незнакомца закололи ножом? Просто у меня разыгралось воображение, с досадой подумал Мышь. Скорее всего, в ход пошел обычный револьвер.

Наверное, убийца приготовился схватить бумажник, но тут услышал, как кто-то скребется с улицы, и упал вниз, скрючившись на полу, чтобы не выдать свое присутствие.

Мышь почувствовал, как от напряжения на лбу у него выступила испарина. Он уже готов был поверить в то, что слышал чье-то дыхание за спинкой водительского кресла.

А когда он ушел прочь, убийца вылез из укрытия, пересел на место водителя и преспокойненько уехал себе в какое-нибудь безопасное место. И труп с собой увез. Куда-нибудь, где можно было заняться осмотром тела в поисках бумажника, не привлекая к себе излишнего внимания. В чем Мышь был уверен наверняка, так это в том, что убийца не заметил, как бумажник вывалился наружу.

За столиками уличных кафе было полно посетителей. Люди с удовольствием потягивали пенистое пиво, а старик, неуклюже пробираясь между столиками, продолжал упорно подбирать окурки, лишь изредка разражаясь небольшим монологом с призывом о подаянии, но только тогда, когда встречал участливый взгляд, и после того, как, оглядевшись по сторонам, убеждался в том, что рядом не маячат люди в форме.

— Подайте, ваша светлость, несчастному старику два франка на кружечку пива! — клянчил он то у одного посетителя, то у другого и подмигивал при этом с видом человека, убежденного в том, что нельзя не откликнуться на столь естественную просьбу.

Время близилось к восьми вечера, а Логно был по-прежнему недосягаем. И только позже, когда старик пристроился на парапете возле станции метро, чтобы перекусить, перед его глазами вдруг возник до боли знакомый коричневый костюм. Логно тоже успел его заметить, это уж само собой. Но не стал подходить к бродяге и требовать, чтобы тот выметался отсюда куда-нибудь подальше. Более того, Зануда даже заторопился прочь, отвернувшись в сторону, словно не хотел, чтобы его узнали. Уж не убегает ли он от него, подумал старик. Чудны дела твои, Господи!

На сей раз уже ему пришлось бежать вдогонку за инспектором, что оказалось совсем непросто. Ибо стоило приблизиться к Логно, как тот тут же ускорял шаг, пытаясь оторваться от бродяги. Тогда Мышь не выдержал и окликнул его.

— Инспектор! Эй! Да погодите же вы, черт меня дери! У меня есть что вам рассказать!

Логно замер как вкопанный и, развернувшись к старику лицом, уставился на него тяжелым немигающим взглядом.

— Что ты хочешь рассказать мне?

— Ничего!

— Тогда всего хорошего.

Он снова повернулся спиной и приготовился уйти.

— Да подождите же вы, инспектор! Какой же вы, право, нетерпеливый! Я и правда хочу вам кое-что сказать. Но только не надо на меня давить, договорились?

Старик замолчал. Он явно не знал, как себя вести дальше. Они остановились рядом со служебным входом в театр. На город опустился тихий летний вечер, небо окрасилось в розовые тона заката.

— Говори же! — нетерпеливо скомандовал инспектор.

— Я об этой юной мадемуазель, — старик бросил на Логно виноватый взгляд.

— Я весь внимание.

— Вы понимаете, о ком я, да?

— Продолжай!

— Послушайте! Так нечестно! Вы ведь гораздо умнее меня, у вас больше возможностей, и вы пользуетесь всем этим без зазрения совести. А я предлагаю вам справедливый обмен. Да, именно так. Обмен! Вы сообщаете мне кое-что, а я рассказываю вам тоже кое-что.

Мышь уставился на инспектора невинным взглядом младенца. Он хорошо представлял себе, как смотрится со стороны, ибо давно научился управлять мимикой своего морщинистого лица, словно самый заправский актер.

— Выкладывай!

— Нет, сначала вы! Я — человек слова, вы же знаете. Баш на баш. У вас есть информация, и у меня есть информация, вполне возможно, очень важная.

— Следуй за мной в участок.

— Нет, лучше здесь, на воздухе. В отделении полно народу. К тому же и у стен есть уши. Если вы думаете, что один рыскаете сейчас по городу в поисках информации, то глубоко заблуждаетесь.

Логно заколебался, старик понял это по выражению его лица. Видно, соблазн и в самом деле был велик.

— И что ты знаешь?

— Вначале ответьте на мой вопрос, а потом я.

— Спрашивай!

— Где живет эта юная мадемуазель?

Инспектор тут же впал в глубочайшую задумчивость. Лицо его стало серьезным, он долго молчал, лишь изредка бросая исподлобья немигающие взгляды на собеседника.

— О какой мадемуазель ты толкуешь?

— Вы прекрасно знаете, о какой! Предупреждаю, я в состоянии и сам найти ее, но просто у вас возможностей намного больше. Уверен, вы уже успели обойти всех парижских фотографов, чтобы выяснить, где именно снимали девушку. А мне с больными ногами на такие поиски потребуется вечность. К тому же, вы всегда можете привлечь к себе на помощь коллег из других округов.

Логно рассеянно посмотрел куда-то вдаль, поверх головы старика, но тот не обманулся его показным безразличием. Зануда крайне заинтересован в том, чтобы выудить из него как можно больше информации.

— Так что ты хочешь рассказать мне? Только идем! Люди уже начинают пялиться на нас.

— Хотите, я притворюсь, что прошу у вас деньги? — старик мгновенно напустил на себя жалостливое выражение лица, но глаза его оставались серьезными. — Инспектор, у вас ведь доброе сердце. Пожалейте несчастного старика, который хочет отыскать бедное дитя.

— Что за вздор ты несешь?! Эта девушка, она что, тебе дочь?

— Я этого не говорил, — живо возразил бродяга.

Будь осторожен, мысленно приказал он себе. Ты не имеешь права еще на одну ошибку. А рыбка-то, кажется, заглотнула наживку. Сейчас он дожмет этого Логно.

— Даже бездомный вроде меня, — начал он важно, — может порой оказать полиции большую услугу. Вот так! Уверен, вы уже нашли девушку. Не отпирайтесь! Вы слишком честный человек, чтобы опускаться до мелкой лжи.

— Говори первым.

— Нет, это несправедливо. Но даю слово, у меня есть что сообщить вам. Где она живет?

— На авеню Парк-Монсо.

— Ближе к парку или возле статуи Бельфорского льва?

— Рядом с улицей Дарю. Теперь твоя очередь. Зачем ты спрятал фотографию в котелке? И где ты ее взял? В среду вечером, когда тебя обыскивали в участке, никакой фотографии не было.