Лис. Сказания Приграничья

Отрок оказался прав, цель была сильнее, чем они думали. Бусид затерялся среди крестьян сегодня днем, и вблизи наблюдал, как жертва пытается скрыться от стражников. Не профессионал, не убийца — это точно. Не было в его побеге отточенного профессионализма наемника. Бусид немало побродил по Приграничью, сталкивался с разными людьми. Нет, наемника он бы узнал.

Но цель… Парень был неплохо подготовлен, хотя техника и страдала. Он хорошо прыгал, приземляясь, интуитивно ставил ноги чуть шире плеч — без долгих тренировок такие рефлексы не выработаешь. Но воином не был — это стало ясно по первому удару.

Бусид знал, как поступил бы стражник любого из графств — схватил бы нападавшего за сапог, стянул с коня. Наемник и вовсе не подпустил бы стражников так близко. Монах — тот не стал бы убегать, прыгнул бы в седло и расправился с нападавшим, не слезая с его же лошади. Но этот парень…

Удар под колено был не плох. Верный, отточенный. Но зачем? Ведь парень только разозлил стражника. Если бьешь — то не убегай. Вот кодекс воина.

Бусид тряхнул головой. Какая разница, кто он такой? Бусид послушник, ему дали цель. Значит, нужно просто убить. Воин погладил лежащий рядом арбалет. Нет, ошибок Отрока он не повторит, не вступит с ним в открытый бой. Сначала нужно прощупать — действительно ли парню так везет, или это все хорошая актерская игра? Бусид не сомневался — при желании неловкость и непрофессионализм можно и разыграть. Но вот как понять, зачем?

Солнце скрывалось за горизонтом, день уступал свои права. Бусид добавил еще дров, костер разгорелся жарче. Дерево трещало, воин сощурился. Сейчас хорошо. Нужно отдохнуть, а завтра приниматься за работу. Дождаться, пока цель выйдет из замка, или проникнуть внутрь.

Но мысль о том, кто же этот парень, вновь и вновь возвращалась.

Бусид встал, отошел от огня. Сразу напала прохлада леса. Вдали гулко ухнула потревоженная кем-то птица.

Кому может навредить этот парень? Откуда он? Монахи убивали только в нескольких случаях. Из самозащиты — если кто-то раскрыл место их обители, если кто-то узнал о них слишком много. Не тот случай. Бывает, монахов нанимали сильные мира сего — всегда жить в изоляции никому не удастся, это понимал каждый воин. И иногда приходится выступить как наемник, помочь богатым разобраться между собой.

Но кого мог заинтересовать этот парень? Он стал целью еще до того, как причинил неудобства Ольстеррам, значит, дело не в них. Донгеллы? Тогда зачем они приняли его как гостя? Король? Он и знать не знает про какого-то паренька, который бродит по Приграничью.

Значит, третий вариант. Монахи всегда убивали тех, кто мог возродить магию в этом мире. Тех, кто помогал магам. Значит, этот парень связан с магами? Да, хоть и в это не верится.

Маги. Бусид в задумчивости сорвал травинку, мокрую от росы. Покрутил ее в пальцах, рассматривая, как отражается огонь от костра в капельках. Положил в рот, пожевал, ощущая кисловатый привкус.

Монахи, сколько себя помнил Бусид, всегда боролись против магии. Магия и боевые искусства — две грани одних возможностей. Только одни получали возможность управлять энергией, ища сведения в древних книгах, надеясь получить все и сразу, не приложив труда. А другие годами оттачивали мастерство, учились управлять энергией. Монахи боевых искусств используют ту энергию, которая есть внутри каждого человека. А маги берут энергию извне, паразитируют на мире вокруг.

Бусид погладил арбалет. Значит, парень маг? Или помощник магов? Но как же его побег от всадников? Цель явно занималась боевыми искусствами, Бусид определял это навскидку, даже не присматриваясь. Или магия. Или искусство. Третьего не дано. Так кто же такой этот парень?

— Прости, что я тогда не смогла отблагодарить тебя, — улыбнулась Калли, пододвигая ко мне поднос с фруктами. Девушка улыбалась, глядя, как я сначала жадно влил в себя густой суп, похожий на чечевичный, а после набросился на жаренное мясо. Кажется, кролика. Да и не важно, как этот зверь называется здесь. Главное, что желудок наполнялся едой, и больше не бурчал, переваривая сам себя.

Насытившись, я забрал из вазы два округлых красноватых плода, напоминающих наши яблоки, только в разы мягче. На вкус — как яблоко, а жуешь словно персик. Чудная еда. Откинувшись в глубину широкого кресла, я, наконец, смог расслабиться.

Как выяснилось, та девушка, отважно бросающаяся на Ольстерров, была племянницей графа Люциуса Донгелла. И сейчас она сидела напротив, совсем не похожая на того взъерошенного зверька. Одетая в легкое, невесомое платье теплого пастельного оттенка, закрывающую всю кожу, кроме тонкой длинной шеи, девушка полулежала в кресле напротив. С улыбкой наблюдая, как я насыщаюсь, забыв про приличия. А что? Они попробовали бы побегать сутки без крошки во рту.

Айрин выдал мне сменную одежду пажа — доспехов моего размера не было, все воины Донгеллов были выше и шире меня. Тому же Айрину я макушкой доставал только до плеча. Поэтому пришлось мне щеголять в персикового цвета обтягивающих брюках и белой рубашке свободного покроя.

— Ничего страшного, — буркнул я, пытаясь проглотить слишком большой кусок фрукта. Девушка мило улыбнулась, но вмиг стала серьезной, глянув куда-то позади меня. Хлопнула дверь, я обернулся — в гостиную замка Донгелл вошел седовласый мужчина. Чуть сгорбившись, он шел, быстро перебирая короткими ногами. «Словно крыса, только хвоста не хватает», — подумал я.

Гостиная в замке была точь в точь такой, какими демонстрировали обеденные залы в рыцарских фильмах. Большая, с камином и креслами в углу, и с длинным обеденным столом, за которым легко смогли бы принять пищу человек тридцать, посередине. Мужчина добрался до стола, остановился в двух шагах напротив Калли. Мы разместились в углу стола, так что я оказался сидящим сбоку от мужчины.

— Значит, это тот самый воин, который спас мою любимую племянницу от рук грязных Ольстерров? — спросил вошедший чуть писклявым, высоким голосом.

— Да, дядюшка! Это Игорь Лисицын. Игорь, это мой дядя, граф Люциус Донгелл, — Калли вскочила и чуть поклонилась. Имя ей пришлось выговаривать, напрягая артикулярный аппарат. Я не отличал различий между языками, мне казалось, что говорю я на том же русском, да и здешние жители общались на чистом языке, без акцента. Но почему-то с именами у них были проблемы.

— Можно просто Лис, так короче, — сказал я и, последовав примеру Калли, поднялся с кресла.

— Я выражаю от имени графства Донгеллов вам благодарность, молодой человек. Отныне и до тех пор, пока наша дружба не будет омрачена, вы желанный гость в моих землях, — сказал Люциус тусклым, лишенным эмоций тоном. При этом на меня он даже не взглянул.

— Благодарю, — ответил я и чуть склонил голову. Все-таки благородная особо, аристократия.

— Калли, подготовь отчет о запасах на зиму. Ночью начинает холодать, пора этим заняться. И отбери парней. Через неделю мы выезжаем в Керч, на встречу с королем. Кроме моих охранников, нужны еще люди. Пусть Эдгар проконтролирует, — потеряв ко мне интерес, тем же бесцветным, писклявым голосом отдал приказ Люциус и развернулся.

— Да, дядя, — покорно ответила Калли в удаляющуюся спину. Слегка качнув головой, она нахмурилась, но через секунду вновь повернулась ко мне, и лицо ее было освещено улыбкой.

— Строгий у вас дядя, — отметил я. Мне показалось, или во взгляде Калли мелькнула ненависть?

— Он граф, а я его племянница. Так все устроено — мы работаем вместе, и на кого еще надеяться графу, если на родственников? Сейчас мир такой, что приходится доверять только избранным, — промолвила Калли. Из смешливой девчонки, которая встретила меня с обедом, она вмиг превратилась в строгую девушку. На лице не осталось и следа задорной теплой улыбки, вместо нее стала править серьезность. — Расскажите, что случилось в деревне Маринэ.

Тени от факелов, которые в обилии были развешены вокруг, плясали на стенах. Тепла добавлял и треск поленьев в камине. Я глубоко вздохнул — от обильной еды навалилась сонливость, тело расслабилось, почуяв уже, казалось, утраченное чувство спокойствия.