Риса

  Риса ждала. Ей так хотелось, чтобы маленький поросёнок, который рылся в земле в трёх-четырёх прыжках от неё, забрёл за куст и она могла бы его незаметно схватить. Но поросёнок не подходил. И голод, и желание накормить рысят, и азарт охоты, и осторожность - всё это скрутилось в запутанный узел. Так бывало всегда, когда Риса готовилась к нападению. И она напала. Сделав эти три прыжка, она схватила поросёнка за холку, но в тот же самый момент вдруг учуяла резкий запах секача. На неё буквально дохнуло грозным смрадом огромной кабаньей пасти. Непонятно, как он, коротконогий, успел, но он был уже рядом. Бросив добычу, рысь молнией метнулась в кусты. Кабан недолго преследовал её, и она вскоре остановилась. Рысята не отставали. Так же стремительно убежали они от кабаньего стада, почувствовав всю опасность положения. Риса недолго постояла. Рысята наблюдали за ней, ждали, куда она двинется, что предпримет. А Риса неожиданно повернула обратно к кабанам: она не могла уйти от стада просто так, едва лизнув добычу. Теперь она осторожно подходила к кабанам с подветренной стороны. Когда рыси подобрались ближе, стало слышно, как повизгивает раненый поросёнок. С ним заигрывали другие резвые и игривые поросята. Рядом стояла крупная мамаша. Вокруг шумел на ветру лес, а здесь, на опушке, где паслись кабаны, начиналось большое картофельное поле. Человеческое жильё было далеко отсюда, потому и решились кабаны промышлять днём. На счастье Рисы, и лес, и опушка, и край поля были окружены кустами можжевельника, здесь же густо рос молодняк осины, берёзы, ольхи. И было удобно подобраться к стаду почти вплотную.

  Но произошло всё очень просто. Кабаны стали уходить. Может быть, они почувствовали соседство рысей и это тревожило вожака, а может быть, решили поискать лучшее место для кормления - они сбились в табун и двинулись. Раненый поросёнок лежал на траве под кустом можжевельника и чуть слышно повизгивал. Он не мог идти дальше.

  Жизнь лесных обитателей нелегка. Им всегда надо бороться за существование. Поэтому остаются продолжать род не только самые стойкие, выносливые, сообразительные, но и самые осторожные. Осторожность помогает спастись от хищника. А хищнику собственная его осторожность облегчает охоту. И дорого стоит зверю промах, даже если он ещё не вырос.

  Закон леса суров. Не щадят там слабых. Потому что надо сохранить семью, табун, выводок. Надо выжить. И кабаны ушли, оставив раненого поросёнка...

  7. БОЙ БОЛЬШОГО УГА

  Уже несколько дней семья не возвращалась в пещеру. Приходилось чаще менять места охоты. Да и не тянуло сейчас в логово. Рысям нравилось залегать на днёвку в новых местах, в укрытиях, приготовленных для них заботливой природой. Это были небольшие ямки под кустами густого можжевельника или ниши под корнями вывороченных бурей сосен. Иногда они отдыхали на пышной и сухой опавшей листве, подгребая её под плотно лежащие одно к другому поваленные деревья, под которыми рыси пролезали, но кабан или медведь не смогли бы.

  Лес суров, но и приветлив. Прижавшись друг к другу, рыси спали своим чутким, насторожённым сном. Они слышали шорохи, чувствовали запахи во сне. Когда возникал подозрительный звук. Риса поднимала голову, тревожно вслушивалась, всматривалась, принюхивалась. Рысята всё это тоже слышали, но не особенно тревожились: мать была рядом, мать была на страже.

  Сегодня их сон нарушил громкий и грозный лосиный рёв. Этот голос был хорошо знаком Рисе, но рысята его слышали впервые. Они забезпокоились, прижались к матери, поджав свои острые пушистые уши.

  - У-у-у-у-г-г-г... - гремело на всю округу. Казалось, последние алые листья осин и жёлтые листья берёз вздрагивали, срывались с ветвей и падали к сырой и холодной земле, насмерть перепуганные этим трубным, грозящим, мощным голосом, вырывающимся из сильной звериной груди. Настало время любви у лосей. И смелый Уг бросал вызов своим соперникам-быкам, таким же, как и он, да и всему лесу: деревьям, скалам, волкам, кабанам - всем. Всем, кто осмелится принять его вызов. Ветер и эхо далеко уносили этот клич...

  И всякий, кто его слышал, понимал, что лес живёт. Что в лесу прокладываются новые звериные тропы, рождается новая жизнь. Кто-то умирает. А кто-то крупными глотками утоляет великую жажду, наслаждаясь ледяной и безконечно чистой водой лесного ручья или тайного родника, упрятанного за большим тёмно-красным валуном.

  Белогрудый хотел вскочить, но Риса ему не позволила, придержав лапой. Это понял и Рыжий. Риса знала, что Большой Уг, в общем, безобиден. Однако не всегда. Сейчас, когда он издавал свой боевой клич, ему нельзя попадаться на глаза. Потому что он мог любого, кого увидит, принять за противника. И убить. Сокрушительным ударом тяжёлого переднего копыта или своими широкими, твёрдыми, как можжевеловый корень, рогами.

  Рыси лежали в густом кустарнике и, приподняв головы, наблюдали. Неподалёку на склоне холма стоял этот крупный лось. Они хорошо видели через сплетения ветвей, как он нетерпеливо сильными ударами передних ног рыл землю. Его тяжёлая голова была низко опущена, большие глаза налились кровью, тёмно-рыжая шерсть на холке встала дыбом. Он ждал соперника. И тот пришёл. Глухо, басисто и протяжно крикнул он что-то злое и, ломая кусты, с шумом выскочил на тропу навстречу Угу. Когда они ударились рогами, казалось, хвойные лапы, нависающие над тропой, вспыхнут от искр. Треск от этого удара - рогами в рога - был такой сухой и пронзительный, словно неожиданная молния поразила соседнюю сосну. Противник Уга был моложе и почти такой же крупный. Оба они изогнулись и напряглись. Каждый хотел сначала сдвинуть, а потом смести соперника с этой узкой тропы, по которой победно должен пройти только один. Выпуклые мускулы быков на груди, на спине и на бедрах вздулись и набрякли. Копыта их начали уходить в землю.

  Затаив дыхание, рыси следили за этой свирепой битвой двух гигантов. Это была ещё одна тайна жизни, которую родной лес открывал рысятам. Тайна соперничества, борьбы в своём племени.

  Быки ещё стояли в предельном напряжении, ещё ничего вроде бы не изменилось, но вдруг в какой-то момент стало ясно, что Уг победил. В следующее мгновение у соперника вдруг подогнулись ноги, он попытался отпрянуть назад, оступился, упал на бок, вскочил, суетливо и неуклюже перебирая ногами, разбрасывая в стороны комья земли. Большой Уг не преследовал его. Лениво и несильно поддав ему рогами в бок, Уг, высокомерно задрав морду, прошёл по тропе несколько шагов следом. Остановился, презрительно скривив коричневые с фиолетовым отливом губы, фыркнул и из огромных ноздрей, нависающих над губами, со свистом выпустил пар. Это был вздох облегчения или просто усталости. Затем он, ещё возбуждённый, высоко задирая передние ноги, неторопливо прошествовал по тропе и скрылся за елями, где, должно быть, ждала его подруга, невидимая отсюда, с рысьей лёжки.

  Когда Большой Уг ушёл, Риса повела рысят в другую сторону. Безшумно вышли они на опушку, слушая рассветную тишину. После битвы, которую они наблюдали, лес показался им притихшим, замершим перед началом нового дня. Восходящее солнце сделало особенно яркими осенние цвета листьев, трав, стволов, земли. Лес словно пылал, и совсем неслышно скользили три рыси. Они ступали так, что даже листья - хрупкие и звонкие - почти не шуршали под их ногами.

  В этот день Рыжий впервые поймал тетерева. Белогрудый уже ловил тетеревов, да и других птиц он ловил чаще. Он осторожнее брата подползал к будущей добыче и стремительно нападал. Рыжему охота на птиц давалась труднее. И только сегодня поймал он эту, такую желанную, крупную птицу. Тяжёлый косач с чёрным, отливающим синим перламутром оперением и изящной лирой широкого хвоста - большая награда рысёнку за долгое, почти непосильное для него терпение, которое он проявил, когда, прилипая к земле, полз так медленно, что сам едва замечал своё передвижение. И почти не дышал, пока полз.

  Птица лежала на жёлтой траве осени. Риса и рысята рвали её на части. За едой рысята уже не ссорились. Мать не позволяла.