Забытый город

Девушка подбежала к тете и выхватила трубку. «Что же я делаю?», — подумала она, но все равно выпалила в трубку:

— Что значит «занимается отец»? Вы говорили, что он давно погиб? Дядя?

Счета и финансовая база были забыты. Алиса скрылась в своей комнате, вскоре оттуда донеслись бессвязные всхлипы. Раиса подобрала брошенную девочкой трубку.

— У девочки истерика, Мехраб. Зачем ты ей рассказал?

— Я рассказал не все. Алиса имеет право знать, что решил ее отец в свое время. Она должна строить свою жизнь не как сирота, а как дочь лучшего бизнесмена города. Пора ей узнать. Она хорошая и разумная девочка, со временем все поймет. Посмотри, чтобы она не натворила глупостей, только незаметно. Я уверен, что все будет в порядке, но лучше перестраховаться.

— Мехраб, ты знаешь, что он не бизнесмен. Он бандит. Теперь мне нужно следить за ней?

— Да. Я найму несколько человек, не беспокойся. Сообщи, когда она уйдет из дома.

— А она уйдет? Сейчас она просто плачет. Думает, что я не понимаю ее, малышка, и прячется в комнате.

— Уйдет. Она получила хорошее воспитание. А теперь иди и накорми ее ужином. Пусть успокоится. Я приеду завтра.

Алиса лежала, свернувшись в клубок, на широкой, двуспальной кровати. В руках — золотая ручка и черная тетрадка с жесткой кожаной обложкой. Вести дневник она начала после занятий с психологом — тот рассказывал ей про пользу самоанализа, про необходимость записывать переживания. Психологом Алиса не стала, понять себя так и не смогла, но рассуждать с помощью бумаги ей понравилось.

Изложенные на бумаге мысли было проще структурировать, тасовать местами и составлять план или список. Сейчас на верхней строчке чистого листа были написаны только два слова: «Отец» и «Синдикат». Алиса взяла смартфон и вновь включила запись разговора с дядей.

— Отец не погиб, Алиса. В этом городе есть правила, из-за которых вы должны были расстаться навсегда. Думаю, ты можешь считать его умершим или пропавшим, потому что все равно никогда не увидишь его.

— Почему? Зачем ты так говоришь?

— Девочка, не стоит так волноваться. Твой отец занимает одну из самых высоких должностей в Синдикате. Надеюсь, твои учителя рассказывали, что такое Синдикат?

— Я слышала… Да, я знаю, что это.

Рассказы учителей Алисы о Синдикате начинались и заканчивались предупреждением держаться подальше от тех, кто носит метку организации. Всем людям, работающим на Синдикат, делали сложную татуировку — курсив буквы «С», со своеобразным вензелем. Такой рисунок на внутренней стороне ладони означал — не связывайся, за него придут мстить. Некоторые полицейские, с симпатией относящиеся к организации, умудрялись специально закрывать глаза на некоторые поступки людей Синдиката.

К чести организации, которая полностью контролировала весь поток контрабанды и синтетических наркотиков Забытого города, подобными привилегиями никто не злоупотреблял. Члены Синдиката предпочитали делать грязную работу, в которой можно «засветиться», руками наемников. А подобные ловцы удачи и «свободные художники» могли получить метку только через несколько лет постоянной работы без ошибок. Что практически нереально — жизнь активно действующего наемника заканчивалась максимум через пять лет после начала работы.

Все это Мехраб скороговоркой рассказал Алисе. «Чтобы тебе было лучше понятно, кто твой отец», — пояснил он.

— Но я не понимаю, почему он оставил меня?

— Все просто. Получив метку, боец Синдиката должен выбирать — оставаться наемником с привилегиями или расти дальше. Во втором случае он должен пройти специальную церемонию, где мужчина официально отрекается от своей семьи — родителей, детей, остальных родственников. Он может тайно заботиться о них, вряд ли кто-то помешает ему, снабжать деньгами — но он не должен видеться с ними, общаться, жить вместе. Это традиция Синдиката, с ней никто не спорит.

— И отец выбрал второе? Решил бросить меня?

— Отец не бросил тебя. Кто, как ты думаешь, оплачивал твое обучение? И все остальные счета? Синдикат, девочка, Синдикат. Организация строга к нарушившим обещание, но снисходительна к преданным делу людям.

— Я могу увидеть отца?

— Хочешь разрушить его жизнь? Я думал, ты благоразумнее. Записывай имя — Джесус. Координатор Забытого города.

Алиса подчеркнула волнистой линией слово «Синдикат». Изложив диалог на бумаге, девочка перестала всхлипывать, плечи больше не вздрагивали. Дыхание восстановилось. Улыбнувшись, девочка написала еще одно слово «Взлом». Подумала, добавила связующую точку «Бар «Фортуната». От редких знакомых в городе она слышала, что владелец этого местечка в Затопленном районе связан с Синдикатом и может переадресовать поручение от них.

— Добиться доверия бармена, получить задание, стать наемником Синдиката. Найти отца — произнесла девушка, всхлипнув на последнем слове.

Равновесие. Вот что ей сейчас поможет. Любой из тех, кого она уважала, умел контролировать эмоции. Книги, что она читала, пестрели такими подробностями. Любая проблема, любая беда — решается. «Волнуешься, беспокоишься — скрывай это. Дашь волю эмоциям — проиграешь. Сохранишь равновесие в душе — сохранишь и себя», — сказала девочка, закрыв дневник.

Скрывая слезы, Алиса схватила небольшой рюкзак, в который могла поместиться разве что смена легкой одежды. Спустившись по лестнице, она посмотрела на няню, которая вышла из кухни посмотреть, что делает ее подопечная. Алиса вспомнила половину денег, которая исчезала со счетов. «Воровка!», — подумала Алиса. Лицо девушки скривилось в злой гримасе, она прошипела «Не жди меня больше», и выбежала из дома, хлопнув дверью. Раиса провела дрожащей рукой по лицу, ощутила влагу на пальцах и взглянула на фотографию, лежащую на столе. Еще три года назад няня и подумать не могла, что из веселой, озорной девчонки может вырасти неуправляемый подросток, все больше похожий на отца. Ее упрямство порой поражало женщину, но разве она могла подумать, что все так обернется.

С фотографии на женщину смотрело лицо с правильными, «греческими» чертами — небольшой нос, огромные голубые глаза, слегка впалые скулы. Ярко-рыжие волосы в сочетании с глубоко посаженными глазами делали Алису взрывоопасной для мужчин любого возраста.

Тоскливо вздохнув, Раиса поднялась к себе в комнату и начала собирать вещи. Отложенных денег вполне хватит, чтобы дожить остаток дней. С горечью она подумала, что так и не успела завести детей. Все ухажеры, обращающие внимание на когда-то привлекательную даму, моментально пропадали, едва познакомившись с ней поближе. Раиса не подозревала, что в странном поведении партнеров виновата была скорее не она, а Мехраб, дядя Алисы.

Последней услугой, которую старик согласился оказать Синдикату, стала забота о благополучии девочки. А с этим плохо сочетались любовные интрижки ее няни.

И сейчас, не подозревая, что этим она в корне изменила свою жизнь, Раиса подняла трубку и набрала знакомый номер.

«Алиса отправилась искать отца». Мехраб монотонно оставлял вокруг записи, сделанный ровным, каллиграфическим почерком на салфетке, причудливые узоры. Старик думал, что если Джесус, а точнее, его поверенный Раймонд, узнает о пропаже девочки, в организации начнутся волнения. Те, которые могут стоить жизни и Джесусу, в руки конкурентов и завистников которого попадет отличный козырь в виде взбалмошной девчонки. Мехраб не сомневался в родственнике, был уверен, что Джесус до сих пор помнит дочь.

Покрутив в руках глушитель, старик провел рукой по книжной полке, нажал на едва заметное углубление и открыл потайной сейф. В коробке, тщательно замаскированной деревом, лежал пистолет и пачка денег.

Лишаться дотации со стороны Синдиката, который был не в курсе, что больше половины суммы, направляемой для девочки, Мехраб забирал себе, старик не собирался. Родственников у няни не было, поэтому старик не сомневался насчет успешного завершения дела. «Алиса уже взрослая, не пропадет. А от потери одной латино в городе хуже не станет. Зря, Алиса, зря ты подумала, что няня воровка. Святая женщина, а ты ее обидела», — успокоил себя Мехраб, усмехнулся и дрожащими пальцами начал закручивать глушитель.