Практика частных явлений

Первый: А я был. Ничего особенного. Нет, сначала интересно – всё-таки край света, это вам не три фунта пера! А потом... всё время ловишь себя на эдакой подленькой мыслишке, всё время она пульсирует, трепыхается – должно ведь, думаешь, должно же быть здесь что-то такое особенное, только на краю света бывающее... что только здесь и можно увидеть... Есть, конечно, кое-что, но в целом... Дома, магазины, рестораны. Парикмахерские и почты. Бани. Люди, как и везде, ходят на работу, на рынок, в кино, женятся, ругаются и отвозят на кладбище себе подобных. Нет, нечего там делать, на этом краю света!

Пауза.

Элен: Хочешь, я расскажу тебе о том, что будет с нами через много-много лет?

Первый: (недоумённо) С нами?

Элен: Лет через двадцать-тридцать. Не думай, что многое изменится. Ты по-прежнему будешь сидеть на этом месте, а я буду приходить к тебе.

Первый: (недоверчиво) Тридцать лет?

Элен: Да, или – больше, не знаю...

Первый: Тридцать лет просидеть здесь? Ты что же, хочешь сказать...

Элен: Не могу сказать, что я мечтала именно о такой жизни. Но и это неплохо.

Первый: Какое мне дело до тебя и до твоих дурацких мечтаний?

Элен: Не думай, что многое изменится. Да, никто не молодеет со временем...

Первый: (в бешенстве) Вот уж воистину...

Элен: ...зато по вечерам ты будешь рассказывать мне о том, что видел днём... Каждый вечер. Я ведь не покину тебя.

Первый: (так же) Что я видел? Что я могу тут видеть? Проехавшую «Тойоту»? Не проехавшую «Тойоту»? «Тойоту», столкнувшуюся со старым «Вольво»? Шофёра, у которого снесло полчерепа? Лужу крови? Толпу зевак? Бесконечных прохожих? Стариков, от которых несёт разложением? Женщин и мужчин, якобы убегающих от старости? Шумных мальчишек, торопящихся посмотреть в ближайшем видеосалоне вечный фарс плоти? Пьяных узбеков, сорвавших модную куртку с припозднившегося интеллектуала? Драки? Озабоченные рожи домохозяек? Махину театра с облупившейся краской? Арку отремонтированного дома напротив театра? Урну возле арки? Окурки возле урны? Деревья и кусты – там, подальше, в саду – то зелёные, то жёлтые, то голые? Что, что ещё?

Элен: Разве этого мало? Я в жизни не видела сотой доли того, что ежедневно наблюдаешь ты!

Первый: Ты всю жизнь проходила на своих ногах, а я тридцать с лишним лет сижу на одном и том же месте!

Элен: Чем эта площадь меньше всего остального мира?

Первый: Тридцать лет... ты ходишь везде, где захочешь, а я по-

прежнему...

Элен: Тридцать лет я каждый вечер возвращаюсь к тебе!

Первый: Кто просил тебя об этом?

Элен: Тридцать лет!

Первый: Тридцать лет!

Элен: Я уже ничего не могу изменить. Я не могу справиться с собой. Я чувствую дрожь. Учти...

Первый: (испуганно) Что ещё? Что ты такое задумала?

Элен: Я подкрадусь к тебе ночью. Ты проснёшься и увидишь меня. Тебя приведёт в ужас искажённое страстью лицо самки.

Первый: Э, да у тебя только одно на уме! Ты думаешь только об этом! Ты не способна думать ни о чём другом!

Элен: (в бешенстве) Подумаешь, он – застрял! А мне что делать? Почему я должна вечно метаться по этой пропахшей готовкой Земле в долгих поисках любви? Урод! Слюнтяй! Сука! Я тебе устрою сейчас! (Набрасывается на Первого, бьёт его руками, ногами, царапается и плюётся. Первыйотбивается. Схватка продолжается недолго.)

Первый: (тяжело дыша) Чёрт... чёрт же дернул меня. Пусть в моей прошлой не было, но я.

Элен: А ещё я люблю ходить в кино. Всё равно, что смотреть – лишь бы видеть что-то. видеть разное, много-много разного. Смотреть, как оно движется, шевелится, дышит, ползёт, стонет. Вспоминать потом, что видела. Рассказывать кому-нибудь об этом – тебе, например. И ещё я люблю, когда мне рассказывают о том, чего не видела я.

Первый: Боюсь, тут от меня будет мало толку.

Элен: Почему? Ты же раньше ходил в кино.

Первый: Не знаю.

Элен: Хочешь, я расскажу тебе про один фильм. Боевик с философским подтекстом, я видела его совсем недавно.

Первый: Фак ю.

Элен: Банда диких черногорцев с окровавленными кинжалами в зубах охотится за стаей саблезубых тигров. В плен к черногорцам попадает молодой американский журналист. Он должен погибнуть, но в самый кульминационный момент появляется главная героиня. Она мчится обнажённая на белой лошади и спасает американца. У неё кривые толстые ноги, но это только кажется. Она прекрасна, как дух природы. Как сама природа... Я просто проваливаюсь куда-то...

Большая пауза.

Первый: Я устал. Гораздо больше обычного.

Элен: Да, ветер усиливается.

Первый: Не забудь завтра принести мне пожрать!

Элен: Завтра я принесу тебе молока.

Первый: Чудесно, чудесно.

Элен: И хлеба.

Первый: Прекрасно, прекрасно.

Элен: И ещё какой-нибудь еды.

Первый: Искажённое страстью.

Элен: Не бойся, ты не будешь голоден.

Первый: Соли! Не забудь принести соли!

Элен: И соли. И масла. И чистой воды.

Первый: Не знаю, что и сказать вам на это.

Элен: Не надо ничего говорить. (пауза) Ветер усиливается.

Первый: Нет никакого ветра.

Пауза.

Элен: Нет, ветер усиливается.

Первый: Похоже, будет дождь?

Шуршание метлы.

Действие второе

Картина 1

Сон Первого (выморок). Там же. Ночное время. Первый спит.

Первый: (во сне)

Я – кинокамера, я – чёрное пятно.

Осколок ржавчины, лохмотья лицедея,

Душа травы, каморка великана,

Шнурки албанца и помёт Луны,

Я – водохлёб, строитель и блудница,

Я – серый голос лысого орла,

Сверхускоритель рвоты,

Панцирь мысли,

Пиджак на вырост для кота в мешке

Я... Что такое? Кто там ходит-бродит?

Какого хрена? Хуле надо вам?

В самом деле, возле Первого появилось какое-то странное существо откровенно мистического вида. Вроде бы с крыльями. Назовём его Ангел.

Ангел:

Чирик-чирик. Хуяк-пиздык.

Конгратьюлейшн. Бумс-бумс.

Харк-харк. Хлоп-хлоп.

Первый:

Привет, привет...

Я что-то не врубаюсь...

Ты – ангел?

Ангел Света или Тьмы?

Ангел:

Мы, наверху, в покоях без предела

Понятий этих век не различали.

Первый:

Как? Свет и Тьма есть суть противоборство...

Ангел:

Какая чушь! Весь спектр одинаков,

Одно неотделимо от другого.

Скажи – ты любишь выпить – закусить?

Вот я – люблю.

Ты, кстати, не богат

Хорошей сигареткою?

Первый:

Без фильтра.

Ангел:

Давай!

Первый: