Борьба за любовь

— Нет! Не верю! Этого просто не может быть! Я не могла так обмануться! — закричала я, не желая признавать, что это я была предательницей, несущей в себе угрозу для всех нас. — Рафэ обязательно увидел бы во мне изменения. Вы меня обманываете. Вы лжёте!

Все медленно потянулись к выходу и лишь Карай остался. Он крепко обнял меня, не позволяя биться в истерике, которая неотвратимо захватывала мои тело и сознание.

— Нет, не правда. Не верю. Я не могла, — шептала, всхлипывая и давясь рыданиями, уткнувшись лицом в рукав мужа, обнявшего меня со спины и прижимающего к своей груди.

— Я не могла, — прошептала одними губами, жалея себя и одновременно ненавидя за эту слабость.

— Это не ты, — прошептал Карай мне на ухо, когда рыдания стихли и я только вздрагивала от рвущейся наружу боли вперемежку с разочарованием. — Твоей вины нет. Виноваты все мы. Мы взвалили на тебя слишком тяжёлую ношу и никто даже не задумался о том, насколько тебе тяжело. А Эмани воспользовалась этим. Ты чиста. Ты была чиста душой, даже неся в себе её силу, и осталась чиста. Помни об этом. Она не смогла завладеть твоей душой, а это многого стоит. Никто не может перед ней устоять, а ты устояла.

— И чуть не погубила всех нас, — всхлипнула я.

— Но не погубила же. И у тебя есть время оправдаться перед собой. Перед нами ты ни в чём не виновата, — ответил муж, развернув меня к себе.

Он смотрел на меня с такой нежностью и заботой, так ласково и бережно стирал слёзы с моего лица, что я совершенно забыла о том, что его чувства ко мне угасли и сама припала к его губам, ища в исступлённом поцелуе спасение от снедающих меня разочарования и неприязни к себе.

Как ни странно, но Карай ответил на мой поцелуй и нас поглотила страсть. Первобытная и необузданная страсть, которой в наших отношениях никогда не было места, захватила нас обоих и мы отдались ей, как последней надежде на счастье.

Прямо на столе, в зале для приватных совещаний тайной канцелярии, я впервые познала, что такое страсть без нежности и любви. Да, Карай больше не любил меня, но и я забыла о нежных чувствах к нему, упиваясь жестокой и не знающей рамок приличия страстью. Сейчас мне это было необходимо, и меня не заботило, что нас могут застать посторонние. Я не думала о том, что потом возможно пожалею об этом. Я любила и была любима в первозданном, лишённом прикрас, смысле этого слова.

Потом было общее собрание, на котором Мордок изложил план, как и где заманить Эмани в ловушку. Но я уже знала, что это лишь та часть плана, которая должна дойти до богини. На собрании присутствовали все фрейлины и магистры. И мы не сомневались, что кто-то из них является шпионом Эмани. Если же сомнения были ложными, то первоначальный план должен был сработать не хуже тайного. Единственным слабым звеном в наших расчетах оставалась Намия. Если она не поможет нам, то… на этот случай у нас был ещё одни план, прибегать к которому никому не хотелось. Но, в крайнем случае, мы все были готовы к вынужденной жертве. И никто даже не посмел возразить, когда я настояла на том, что этой жертвой должна стать я. Ведь это самый простой и логичный вариант, Эмани считает, что я являюсь носительницей её силы и не заподозрит подвоха ещё и в этом.

Время решающей битвы было назначено, все вопросы решены, а мы не могли даже попрощаться с детьми, на тот случай, если всё пойдёт не по плану. Не по одному из нескольких планов…

В течение дня каждый из нас по отдельности заходил в детскую и проводил с детьми не больше нескольких минут, чтобы не вызвать подозрений. Но этого было так мало! И мы не могли сказать или показать главного — насколько они дороги нам и как мы хотим остаться в их памяти навсегда, если это последняя встреча.

Только Лелиан могла счастливо проводить время со своей малышкой, не будучи заподозренной, ведь её дочь была ещё совсем крохой и нуждалась в матери постоянно. И даже тот факт, что после похищения у принцессы пропало молоко, вряд ли вызвал бы подозрения.

Пробил час и все были на своих местах. Я примерно представляла, как должно произойти выдворение Эмани из тела Немии. Ронни пытался мне это объяснить, но поняла я только одно — они сумели воссоздать материю межпространства, совместив её с туманом и антитуманом, что, в теории, должно было спровоцировать отторжение человеческого тела, и, на некоторое время, поглотить ментальную сущность Эмани, поместив её в замкнутое пространство заранее подготовленной сферы. Таких сфер у нас было несколько, одна из которых находилась в детских покоях, во избежание неожиданностей.

Юлона, выполняя свою часть игры, покинула дворец и отправилась в монастырь. Раниярса отбыла в поселение с источником жизни на задворках Наминайской империи, а Рафэ решился посетить Доминиарию. Анторин связался с сопротивлением в родном Наминае, а Возрения, под моим руководством, начала мобилизацию всех магических и не магических войск. Фрейлин я разослала по провинциям, для воодушевления народа перед решающей битвой. Дворец остался практически без защиты, на что и был наш расчёт. И главным нашим козырем была принцесса Никелла, которая начала взывать к бабушке, как только осталась без неусыпного присмотра магистров. Я сама не могла проинструктировать девочку, но была уверена, что она, обладая незаурядным умом и унаследовав от прародительницы завидные способности, поняла все рекомендации Лелиан и не подведёт.

Да, мы рисковали жизнью ребёнка, и я не могла избавиться от мерзкого ощущения неправильности происходящего. Но тот факт, что мой сын в этот момент, вместе с кузиной Дэзире, пытается заставить своего кота, даже не понимая, что это не настоящий кот, рассказать ему тайны грядущего, будоражил намного больше. Даже моя сестра была вовлечена в спектакль, её мы отправили с посланием к не покинувшим столицу горожанам на центральную площадь.

Шли часы, но ничего не происходило. Эмани словно смотрела на все наши старания со стороны и смеялась.

«Началось», — вдруг получила я ментальное послание. За считанные секунды Анторин, Карай, Рафэ, Рондай, Раниярса и Лелиан оказались рядом со мной.

— Я чувствую два сигнала — с городской площади и из детских апартаментов, — произнёс Ронни, держа в вытянутых ладонях полусферу, переливающуюся всевозможными оттенками серого, от почти чёрного, до едва замутнённой молочной белизны.

Карай и диминант обменялись быстрыми взглядами, после чего Рафэ кивнул и исчез, проговорив «Я на площадь».

Мы же в мгновение перенеслись с пригородных полигонов в детские апартаменты. Рондай едва не выронил полусферу, подхватив одной рукой заваливающегося Карая. Но муж быстро пришёл в себя, держась, как я поняла, только на непреодолимой силе воли. Большую часть тумана он истратил на наш перенос.

— Скорее! Она здесь! — выкрикнула Лелиан, как только мы появились, поддерживая под руку обмякшее тело Немиии.

Раниярса подбежала и схватила королеву-мать за голову, впившись пальцами в её виски.

Немия слабо застонала, но не пришла в себя. Едва слышный хлопок и запах утренней сырости известил нас о появлении Рафэ.

— Не понял, — произнёс он, держа на руках обмякшее тело… Немии.

— И которая из них наша? — вопросил Рондай.

— Да какая разница! Обе пригодятся, — заявила я и наградила вновь прибывшую Немию пощёчиной. Да такой, что доминарий едва удержал её. Обе женщины открыли глаза и рты.

Но никто из нас не ожидал, что из их ртов вырвется оглушающий, лишающий мыслей и чувств, заставляющий кровоточить уши крик.

Мы все попадали, как подкошенные, зажимая уши и корчась от боли. Едва не теряя сознание я увидела как дверь открылась и в комнату вошла Никки. Она поёжилась от крика, окинула нас испуганным взглядом и схватила одну из Немий за руку. После чего, без труда ведя за собой безвольную куклу, умеющую только кричать, подошла ко второй и её тоже схватила за руку. Крик резко прервался, а две совершенно идентичные женщины слились воедино. Маленькая принцесса же рухнула на пол, как подкошенная.