Страница 44 из 47
Когда я вошел в главный вестибюль, мне навстречу вышел мужчина в мундире офицера полиции и представился инспектором Спейтом. Он пригласил меня в небольшую и почти пустую комнату, в которой устроил для себя нечто вроде штаба. Я мог бы, следуя процедуре, потребовать встречи с клиенткой еще до начала своего общения с полицией, но не увидел в том особой необходимости и принял приглашение. Инспектор Спейт произвел на меня впечатление человека грамотного и вдумчивого, а потому показалось полезным продемонстрировать ему, что я до известной степени владею необходимой информацией. Поэтому после обмена светскими условностями я сразу же спросил:
– Как я полагаю, вы уже разыскали Гэмли?
– Да, с этим проблем не возникло. Его привлекут к следствию позже сегодня днем.
– И не сомневаюсь, вам удалось напасть на след молодых людей, покинувших замок по велению покойного мистера Гатри?
– По его воле? Вот об этом мне ничего не известно, сэр.
– Этот факт неизбежно всплывет, инспектор. И, как можно предположить, ему придадут весьма серьезное значение. Интересно, куда они могли направиться?
Полицейский покачал головой.
– Как ни странно, мистер Уэддерберн, но мы пока ничего о них не слышали. Однако это меня не удивляет: у них есть веская причина поглубже залечь на дно.
– Кто знает, инспектор, кто знает. Вполне возможно, что после смерти мистера Гатри необходимость в поспешном и скрытном бегстве для них отпала. Мне такой вариант представляется вполне допустимым.
– С вашего разрешения, мистер Уэддерберн, мне это кажется глубоко ошибочным взглядом.
– В таких делах многое зависит от того, с какой точки вы свой взгляд бросаете, верно? Как я понимаю, у вас есть основания считать, что молодой мистер Линдсей совершил преступление?
Я все рассчитал безукоризненно, положившись на раздражение, глодавшее инспектора Спейта изнутри и до поры не прорывавшееся наружу. Теперь же он резко сказал:
– Парень сбросил Гатри, и тот разбился насмерть. У меня в этом нет ни малейших сомнений.
– Допустим, что так, инспектор. Но, по моему мнению, выносить вердикты еще рановато. Могут существовать доказательства, прямо опровергающие вашу точку зрения.
– Конечно, есть еще мисс Гатри.
Стало быть, мисс Гатри уже рассказала полиции о том, чему была свидетелем. Я поднялся.
– Вот именно, инспектор, и, думаю, мне настало время встретиться с клиенткой.
Полицейский сделал протестующий жест.
– Вам не следовало бы сейчас разговаривать с ней, сэр. У меня вызывают большие сомнения показания, данные нам этой молодой леди. Мне понятно, что с ней произошло. Испуганная и сбитая с толку девушка, оказавшаяся посреди бушевавшей вокруг башни бури, невольно проигнорировала злой умысел в происшедшем. – Инспектор сделал паузу. – Но если дать ей время успокоиться, ее воспоминания станут более четкими.
Мне пришлось напомнить себе, что инспектор производил впечатление человека отнюдь не глупого. И на мгновение мелькнула мысль: уж не пытается ли он со мной хитрить? Ведь мисс Гатри не только необъяснимым пока образом попала на вершину башни, откуда упал и разбился насмерть хозяин. Как выяснилось, она оказалась еще и наследницей покойного. Но Спейт и намеком не показал, что видит всю деликатность подобной ситуации.
– Значит, если я правильно понял, инспектор, это мог быть только Линдсей и никто другой?
Спейт ответил энергичным кивком.
– Застарелая вражда семей, новая ссора, растерянный и ненадежный свидетель, взломанное хранилище золота. Что вам еще требуется?
– Только пальцы, отрубленные у трупа.
Инспектор выкатил на меня глаза.
– Так вы уже и об этом слышали? Да, каких только вздорных сплетен не распускают у нас в провинции. Но не надо принимать в расчет дурацких пересудов, мистер Уэддерберн. Нас с вами интересуют только реальные факты.
– Своевременное напоминание, инспектор. Я часто слышу эти слова в зале суда из уст моего друга лорда Кланклакета. Но мне уже ясно, что вы не видите никаких реальных фактов, которые бы указывали в ином направлении, не так ли?
Инспектор Спейт самодовольно улыбнулся:
– Так и быть, мистер Уэддерберн, я открою вам кое-что из своих умозаключений. Молодая американка не могла сама совершить этого преступления. Есть такая вещь, как интуиция опытного криминалиста. Тридцать лет стажа дают мне право не тратить впустую время, отрабатывая подобную версию. Девушка – личность положительная и глубоко мне симпатичная.
– Мне едва ли стоит благодарить вас за столь лестное мнение о моей клиентке. Впрочем, Нейл Линдсей тоже может оказаться личностью положительной и глубоко симпатичной.
Спейт ухмыльнулся.
– У нас будет достаточно времени на принятие решения, когда мы его схватим. Но повторяю: убежден, что это мог сделать только он. И мне почему-то кажется, что в глубине души вы со мной согласны, сэр.
– Нет, инспектор, не согласен. Я не обладаю вашей интуицией опытного криминалиста. Но придерживаюсь иной позиции.
– Мне было бы крайне любопытно ознакомиться с ней, мистер Уэддерберн.
– Если, как мы все надеемся, следствие начнется в заявленное время, вы ознакомитесь с ней заодно с шерифом. Однако, как я уже сказал, еще не пришло время выносить поспешные вердикты.
Мисс Гатри дожидалась меня в помещении, на протяжении всего нашего повествования именуемом учебным классом. Она сразу поразила меня сочетанием женственной элегантности и той кипучей энергии, которая придает многим ее образованным соотечественницам труднообъяснимый шарм. И я подумал, что, назвав ее «личностью положительной и симпатичной», инспектор Спейт продемонстрировал не только точность своих формулировок, но и неожиданно утонченный вкус. Настроена она была на деловой лад. Я догадывался, что мисс Гатри имеет некоторое элементарное представление о юриспруденции, но тем не менее посчитал нужным сказать ей несколько слов о том, как обычно складываются взаимоотношения между адвокатом и клиентом в нашем островном государстве. Она выслушала меня с глубочайшим и уважительным вниманием – читатель не должен думать, что я не знаю за собой склонности к некоторой помпезности в подобных случаях, – а потом мы с комфортом расположились на диване. Мисс Гатри была при этом столь добра, что ответила согласием на мою просьбу разрешить мне выкурить трубку.
– До сего момента, – сказал я, – мне удалось побеседовать только с неким мистером Беллом, нашим другом мистером Гилби, который дал мне наиболее полные показания, причем как в устном, так и в письменном виде, и с Хардкаслами. Характеристика, данная Хардкаслу Гилби, представляется мне весьма близкой к реальности.
– Да, Ноэл – весьма способный молодой человек, – коротко отреагировала на это мисс Гатри.
– Несомненно. Он также создал нечто вроде вашего портрета, отметив черты характера в письме к своему близкому другу.
С чуть натянутым безразличием мисс Гатри бросила:
– Ах, вот даже как?
– Ему, в частности, показалось, что вы не склонны к романтизму.
– Это несправедливо со стороны Ноэла. Все хорошие девушки – романтические натуры.
Я улыбнулся:
– Но только некоторые это тщательно скрывают.
Сибила Гатри прикурила сигарету и спросила:
– Мистер Уэддерберн, вы считаете, что нам именно с этого следовало начать обсуждение нашего дела?
– Да, – серьезно ответил я, – мне представляется правильным такой изначальный подход к нему.
– Очень хорошо. Итак, я романтическая девушка, и Ноэл ошибся. Быть может, вы теперь объясните, почему пришли к подобному выводу?
– Вспомните хотя бы, каким образом вы проникли в Эркани, мисс Гатри. Мистер Гилби, оказавшийся вовлеченным в ваш план и имевший возможность близко наблюдать за его осуществлением, остался под большим впечатлением от его продуманности и эффективности. Но для человека, который, подобно мне, имеет возможность рассмотреть вопрос со стороны, более всего бросается в глаза романтическая составляющая дела. Как я догадываюсь, вы уже имели на руках документы, свидетельствующие о том, что мистера Гатри невозможно было бы официально признать умалишенным и недееспособным. Таким образом, ваш личный тайный визит сюда не имел никакого практического смысла. Но вас манила волнующая кровь ситуация. Романтика и адреналин – вот что руководило вами в попытках осадить замок и взять его, если не приступом, то хитростью. Вы даже не побоялись послать весьма красноречивую телеграмму своему американскому юристу, находившемуся в Лондоне. Какие цели вы при этом преследовали? Отстаивали семейные интересы? Ничуть. Вы попросту искали приключений, причем вам нужно было придать им хотя бы видимость опасности для остроты ощущений. И для подобной цели очень подходила эксцентричная фигура мистера Гатри. Ноэла Гилби настолько поразила ловкость ваших действий, что он полностью упустил из вида ваш главный мотив. А это романтика чистейшей воды.