Королева красоты

Ерохин не помнил, как она смотрела, тогда он видел только свои дрожащие ноги, но был уверен, что - именно так.

Новый приступ звериной злобы накатил на Вадима Сергеевича. Он схватил розовую пластину, дернул вниз так, что сорвал со шнура. К ногам посыпались и другие пластины, ложась на ковер ро

зовым веером. Ерохин принялся яростно топтать ногами сломанные

жалюзи, громко матерясь.

- Ты чего ногами топаешь? - спросил Альберт Чувалов, без стука входя в кабинет. - Что, импортные жалюзи сломались?

Ерохин со злобой посмотрел на невысокого (но все-таки выше его!), полного мужчину, почти ровесника, с красным лицом и зачесанными назад пышными, седыми волосами.

- Заткнись! - визгливо крикнул он. - Какого хрена так долго ползешь? Двадцать минут назад должен быть здесь! Я тебе не указ, да? Велел срочно приехать - можно и не спешить? Обнаглели дальше некуда!

- Да что с тобой? - Чувалов остановился, с недоумением гля дя на председателя совета директоров корпорации "Катамаран", где он был генеральным директором торгово-закупочной фирмы "Ка тамаран" и первым заместителем Ерохина. - Ну, задержался немно го, так уже восьмой час, рабочий день давно закончился. Надо было переодеться...

- У тебя рабочий день - двадцать четыре часа в сутки! - за орал Ерохин. - Ты кто, преподаватель марксизма-ленинизма, или генеральный директор? Не нравится быть генеральным - пошел на хрен, иди, преподавай марксизм-ленинизм!

Он засеменил к своему огромному столу, вскарабкался на вы сокое, специально сделанное кресло с высокой подставкой для ног, чтоб не болтались, положил локти на полированную поверх ность столешницы, с нескрываемым высокомерием посмотрел на Чу валова.

Альберт Иванович растерянно пожал плечами, не зная, что сказать. Давненько с ним никто не разговаривал в таком тоне. И Вадим не позволял себе такого, все же - первый заместитель, можно сказать - правая рука. Он совершенно ничего не понимал.

- Садись, чего стоишь, - мрачно сказал Ерохин. - Проблемы у меня возникли на этом паскудном конкурсе. Пришлось отменить его к едреной бабушке.

- Объясни, - выдохнул Чувалов, присаживаясь на стул с дру гой стороны председательского стола.

- Сперва ты мне объясни, какого хрена уболтал меня затеять эту трахомудию? Для чего я угрохал столько денег? Мне этот кон курс - и на хрен не нужен!

- А ты забыл? - Чувалов постепенно приходил в себя, и те перь уже не растерянность царила в его душе, а растущее раздра жение. - Мы же столько говорили об этом.

- Я помню. Ты хочешь, чтобы разная сволочь знала, какой я добрый, как стараюсь развлечь их, проявляю заботу, а потом, когда стану кандидатом, и обещаниям моим поверят. Так?

- Так.

- А почему сам не поехал со мной? Почему ты не мог вместо меня выступить с этой сучьей речью?

- Ты считаешь свою речь сучьей?

- Заткнись! Я спросил, почему ты не сделал этого? Не подс траховал меня?!

- От твоего имени?

- От моего!

- Я могу выступить и от имени Пушкина, а толку? Люди долж ны видеть тебя, слышать тебя, привыкать к тебе. Я думал, это давно ясно. Ты же будешь депутатом, не я.

- Но ты должен быть рядом со мной. А ты где был? Дома! Вы все скоты, и ты, и Заза, и Наконечников! Все бросили меня! Ка кого хрена ты, Альберт, торчал дома?!

- А ты не знаешь?

- Жена болеет? Да плевал я на твою жену! Забудь об этой старой корове! Что, мало тебе молодых телок?

- Не надо так, Вадим, - хмуро сказал Чувалов, поднимаясь. - Если хочешь, чтобы я ушел от тебя, скажи прямо.

- Сядь! - приказал Ерохин. - Какой обидчивый, подумаешь, о жене сказал без уважения! Сам-то уважаешь ее? Конечно, особен но, когда молоденьких в сауне трахаешь, да все с выкрутасами... марксистско-ленинскими!

- Все мы грешны, Вадим, - Чувалов снова опустился на стул. - Но сегодня моя жена совсем расклеилась, уже и таблетки не помо гают... Прошу тебя, не говори о ней в таком тоне. Что же случи лось на конкурсе? Я ведь все подготовил, обо всем договорился, речь тебе написал. Почему ты отменил мероприятие?

- Почему, почему! Ворвались двое мужиков, избили меня, опозорили, как последнего нищего! Как я после этого выйду на сцену и стану речь говорить? Был бы ты рядом, подменил бы меня, а так - пришлось отменить все к едрене фене! Ты виноват во всем, заместитель хренов!

- Что ты говоришь?! - испуганно воскликнул Чувалов. - Кто? Наезд? А куда Шаман смотрел?

- А он, собака, за девками подглядывал! Я уже наложил на него штраф. Но дело не в этом. Вся хренотень с выборами отменя ется.

- Но кто? Кто посмел наехать на тебя, Вадим? Если такое случилось это очень серьезно. Ты вызвал Зазу?

- Я что, не соображаю, что делать? Вызвал, да он, как и ты, не торопится приезжать. Видно, дела более важные есть. Ни кому нельзя доверять, никому!

- Заза вечером был у нашего главного риэлтера Наконечнико ва. Там какие-то проблемы возникли с клиентом, сделка уже была подготовлена, а потом сорвалась.

- Как будто специально все подстроено, - пробурчал Ерохин, мрачно разглядывая непривычно голое окно. Даже окно без жалюзей выглядело отвратительно, каким же он был без штанов?! - У тебя - жена, а Зазы Наконечников, у Наконечникова - клиент! А я - один против громил, уличных бандитов!

- Что они хотели?

- Это не наезд. Подлецы почувствовали себя Ван-Даммами и решили отомстить за девку, которую я выгнал. Паскудная девка попалась, на хрен такая нужна?

- Ну, это мелочи, - вздохнул с облегчением Чувалов. - Мы найдем их и объясним, что можно делать, а чего нельзя. Не сом неваюсь, что Заза с этим делом быстро справится.

- Они, сволочи, кровавыми слезами будут рыдать у меня! - завизжал Ерохин, стукнув кулаком по столу. - А девка пусть на все дырки заплаты готовит, сука! - С минуту он молчал, тяжело дыша, потом добавил уже более спокойно. - Но твоя пропагандист ская кампания к чертям собачьим полетела.

- Это мелочи, Вадим, - уверенно сказал Чувалов. - Мы что-ни будь другое придумаем. Нынче стать депутатом нетрудно, были бы деньги.

- Хочешь поскорее мое место занять? - криво усмехнулся Еро хин.

- Хочу, чтобы ты занял достойное для себя место, - сказал Чувалов, глядя в глаза председателю. - А это место, которое ты сейчас занимаешь, мы просто оставим вакантным. Все будет по-прежнему, я уже разработал порядок, при котором ты офици ально уходишь из корпорации, а на самом деле руководишь ею, сохраняя все рычаги управления.