Огонь Изначальный

Никаких заборов здесь не было – вместо них деревню окружал магический круг. Если присмотреться, можно разглядеть мерцающий зеленоватым светом контур. Заклинание создавалось явно не арэйном Огня, но это и неудивительно, ведь стихии Огня у них почти не осталось. Разве что на пару искр хватает или – в лучшем случае – на жалкий огонек. Вот, похоже, и приходится им обращаться к арэйнам других стихий, когда возникает потребность в магии.

По унылым улочкам среди обыкновенных деревянных домиков, преимущественно одноэтажных, ходили люди. Не прогулочным шагом, нет – каждый куда-то спешил. Мужчина тащил на спине мешок, женщина волокла тяжелые ведра от колодца, видневшегося в глубине деревни. Девочка лет двенадцати с корзинкой в руках торопливо поднималась по лестнице в дом. На первый взгляд ничего страшного – обыкновенные жители деревни, разве что мало их, потому как разгар рабочего дня и каждый занят делом.

– Все-таки рабские ошейники, – пробормотала я, рассматривая узкие полосы темного металла на шее каждого прохожего. У Фейлы я тоже заметила такой ошейник, но не обратила внимания, на тот момент занятая спасением жизни девушки и своей заодно. А наутро… интересно, что утром, когда мы отправляли Фейлу в Лиасс, ошейника уже не было. Потому-то я и забыла о нем, вспомнив только сейчас, когда увидела у рабов.

– Да, как правило, на них накладывается заклинание слежения. Часто оно дополняется заклинанием ограничения, которое не позволяет человеку покидать определенную, отведенную для него территорию, – пояснял Ксай, шагая рядом со мной и держа в поводу своего гикари. – А иногда – еще и болевым заклинанием.

– Наказывать человека за непослушание?

– За любую провинность, – мужчина пожал плечами. – Если хозяин, у кого есть связь с ошейником, решит, что человек плохо справляется со своими обязанностями, совершил какую-либо оплошность или просто чем-то не угодил, арэйн с помощью магического импульса может заставить раба испытать боль. Каждый хозяин по-своему обращается с рабами.

– И вся эта деревня принадлежит одному арэйну?

– Скорее всего, нет, хотя и такое бывает. Чаще рабы, живущие в одной деревне, принадлежат одному роду. Причем весьма влиятельному и богатому.

– Дорогое удовольствие, да? – Я скривилась в усмешке.

– Дорогое, – невозмутимо подтвердил Ксай. – Наличие раба считается очень престижным. Некоторые арэйны, которые старательно долгие годы копят деньги, могут позволить себе приобрести одного раба, но такие деревни принадлежат только древним и могущественным родам.

Звук пощечины, короткий вскрик и последовавший за этим звук падения на землю заставили обернуться на шум. И снова девушка, завалившаяся на бок, и снова над ней возвышается разгневанный арэйн. Правда, на этот раз вместо заклинания в его руках плеть. Зачем, спрашивается, если есть рабские ошейники? Кому-то нравится причинять боль, уродуя тело?

– Не вмешивайся, – предостерег Ксай, схватив мое запястье, когда по привычке дернулась в сторону девушки и арэйна.

– Даже не думала, – буркнула я, высвобождая руку. Ксай удерживать не стал, но и я передумала нестись несчастной на помощь – то был мимолетный, неосознанный порыв на уровне инстинктов.

– Хорошо, если ты запомнила, что обращение хозяина с рабами – его личное дело.

Некрасивая сцена тем временем развивалась.

– Ты снова меня подвела, – цедил сквозь зубы с удлиненными клыками арэйн. – Неужели так сложно обслужить важных господ?! – В душу закрались некоторые подозрения, но, к счастью, они не оправдались: – Три разбитые тарелки, опрокинутый бокал с вином. Твоя неуклюжесть переходит все границы!

Арэйн замахнулся плетью, девушка сжалась, испуганно подтянув колени к груди, и залепетала:

– Я не хотела, простите! Я просто испугалась, я… у меня дрожали руки… простите меня.

– Бестолковая дура, – сплюнул арэйн, однако бить рабыню не стал. Развернулся и быстрым шагом направился прочь.

Я перевела дыхание и посмотрела на Ксая.

– Пойдем пообедаем, – предложил он. – В дальнем конце улицы постоялый двор с таверной. Это для арэйнов.

Я с благодарностью кивнула – в деревне, где люди носили рабские ошейники и терпели унизительные побои от арэйнов, находиться было неприятно. Трудно представить, как бы я на подобное реагировала, окажись здесь раньше. До того, как чуть не умерла. Или все же умерла?

Люди на нас не смотрели. Я отчетливо чувствовала, что дело вовсе не в их занятости и не в отсутствии любопытства – они старательно отводили глаза, не делая вид, будто нас нет, но, скорее, не считая позволительным смотреть на арэйнов.

– Да, ты права, – подтвердил Ксай, когда я озвучила свои догадки. – Рабу запрещено смотреть на арэйна, если тот не обращается к нему.

Как странно ощущать себя выше других людей или, по крайней мере, знать, что они сами воспринимают тебя представительницей высшей расы, а ведь совсем недавно я бежала из родного города, чтобы не попасться в руки магов… тех, кого всегда считала защитниками, наставниками и примером для подражания. Забавная сложилась ситуация. Когда-то все человечество находилось в рабстве у арэйнов. После войны за свободу три вида арэйнов стали вынуждены подчиняться эвисам – носителям стихий. Но и часть людей даже сейчас по-прежнему остается в рабстве. Обе расы хороши, мы стоим друг друга.

– И для чего обычно арэйны используют труд рабов? – поинтересовалась я, вместе с Ксаем входя в здание таверны. Здесь оказалось довольно чисто, хоть и тесновато. Всего пять столиков в зале, стены из темного дерева, добротная, на совесть сколоченная, но без изысков мебель. А у меня в голове крутился вопрос, кто же строил таверну – люди или арэйны? Не знаю почему – вопрос-то совершенно пустяковый.

– Кто для чего, – пожал плечами Ксай, усаживаясь за дальний от входа столик, расположенный рядом с окном, но не напротив, а немного сбоку. Так, что при желании можно выглянуть на улицу, зато снаружи нас было не видно. Паранойя у него, что ли? Хотя, подозреваю, без паранойи в этом мире выживают немногие. – Чаще всего, как и прочие крестьяне, трудятся на земле, занимаются сельским хозяйством. Некоторых рабов делают слугами в хозяйских домах. Иногда допускают к добыче не слишком ценных полезных ископаемых.

К нам подошел разносчик еды, принял заказ. Дождавшись, когда арэйн удалится, я все же спросила – ну, не отпускала меня эта мысль:

– А как насчет… хм… молодых девушек, которых берут в услужение мужчины-арэйны? Их не… э-э… не принуждают к близости? – Щеки залил предательский румянец. Уж очень неудобно было спрашивать о подобном у Ксая, но слова арэйна о том, что девушка не смогла обслужить важных господ, никак не давали покоя.

– Ты действительно хочешь это знать? – приподняв бровь, уточнил Ксай. Его, в отличие от меня, вопрос не смутил, но явно было здесь что-то, что могло мне не понравиться. Причем, подозреваю, совсем не то, о чем подумала я.

– Хочу.

– Нет, хозяева своих рабынь не насилуют, потому что людей не воспринимают ни как равных, ни как игрушки для утех. Это низшие существа, почти животные. А с животными… сама понимаешь, приятного мало.

Теперь щеки пылали, и горячий огонь стекал по коже вниз, к шее. Вот так вот. Почти животные, которых можно заставлять работать, на которых можно кричать, которых можно бить, однако считать себе подобными, пусть и слугами, пусть рабами, но подобными – нет!

– Правда, в любом обществе бывают извращенцы, – задумчиво добавил Ксай.

Я не одобряла насилие. Я ненавидела и презирала, если мужчина пользовался женской слабостью, принуждая к близости силой. Причина, по которой местные женщины были защищены от насилия, вызывала не меньше отвращения, однако слова Ксая меня потрясли. Насилие над человеческой женщиной – извращение. И вовсе не потому, что мужчина, использующий силу для того, чтобы взять женщину против воли, омерзителен, а потому, что омерзительным считается прикосновение к человеческой женщине!

– А ты? Ты так же относишься к людям? Тоже считаешь людей почти животными? – сжимая руки в кулаки и задыхаясь, выпалила я. – У тебя есть рабы?