Страница 22 из 49
Она испытующе взглянула на него.
- Ну, ладно. На первый раз прощаю.
Он склонился перед ней так низко, что кошка, испугавшись, вцепилась ему в рубашку. - Моя вам глубочайшая благодарность, милостивая госпожа.
Мерле отвернулась, чтобы скрыть улыбку. Когда она снова посмотрела в его сторону, кошки уже не было. Там, где коготки впивались в его плечо, на рубашке краснели кровавые пятнышки.
- Больно было? - спросила она озабоченно.
- А что больнее? Когда зверек царапает или когда человек кусает?
Она предпочла промолчать. И быстро пошла вперед. Серафин поровнялся с ней.
- Ты собирался мне рассказать про зеркальных призраков, - сказала она.
- Разве я собирался?
- Тогда бы ты о них не заговорил.
Серафин кивнул.
- Верно. Только... - Он вдруг умолк, остановился и прислушался к ночным шорохам.
- Что там?
- Пш-ш, - прошипел он и мягко приложил палец к ее губам.
Она старалась хоть что-нибудь расслышать в темноте. В узких переулках и на водных улицах Венеции часто раздаются странные звуки. В тесных проемах между домами любое звучание искажается до неузнаваемости. Лабиринт переулков и тупиков выглядит по ночам вымершим, одинокие прохожие предпочитают в такие часы главные городские дороги, так как бандиты и убийцы облюбовали кварталы города. И когда среди обветшалых домов порой раздаются крики, стоны или просто поспешные шаги, гулкое эхо тут же передается дальше, многократно повторяясь и видоизменяясь. Если Серафин в самом деле услышал что-то из ряда вон выходящее, это еще ничего не значило: опасность могла поджидать за поворотом, но могла таиться далеко отсюда.
- Солдаты! - еле слышно сказал он, схватил за руку не успевшую опомниться Мерле и быстро потащил ее к одному из тех крытых проходов, что строились в Венеции поверх многих узких каналов и где ночью темно, как в преисподней.
- Ты уверен? - прошептала она ему почти в щеку и почувствовала, что он кивнул.
- Двое верхом на львах. За углом.
Через минуту она увидела двух гвардистов в мундирах, с мечами и ружьями, сидевших на серых базальтовых львах. Цари природы медленно прошли со своими всадниками мимо входа в деревянный туннель. Они двигались с удивительной грацией. Львы были высечены из тяжелого камня, но ступали мягко, как домашние коты. При этом их когти, острые, как клинки, оставляли на мостовой глубокие царапины.
Когда патруль удалился на значительно расстояние, Серафин прошептал:
- Некоторые из солдат знают меня в лицо. Мне с ними лучше не встречаться.
- Еще бы им не знать того, кто в тринадцать лет был уже мастер-вор.
Серафин самодовольно улыбнулся:
- Возможно.
- Почему ты бросил гильдию?
- Старшие мастера злились, что я больше них добычи приносил. Наговаривали на меня всякое, старались из гильдии выжить. Я решил сам уйти. - Тут он вышел из темного перехода в переулок под тусклый свет газового фонаря. - Иди сюда, я обещал тебе рассказать о зеркальных духах. Но сначала мне надо тебе кое-что показать.
Они пошли дальше по бесчисленным переулкам и по связующим улочки дощатым переходам, сворачивали то направо, то налево, переходили под арками ворот и под рядами натянутых между домами веревок с простынями, похожими на шеренги белых привидений, построенных для парада. По дороге им не встретилось ни единого прохожего. Такова одна из особенностей этого самого удивительного из всех городов мира: ночью, а порой и днем, можно пройти не один километр и никого не увидеть, кроме кошек да крыс, шныряющих в поисках поживы.
Переулок, по которому они шли, уперся в поперечный канал. По берегам канала не было пешеходных дорожек, фундаменты домов тонули в воде. И моста нигде не было видно.
- Тупик, - проворчала Мерле. - Придется повернуть назад.
Серафин покачал головой.
- Нет, мы как раз там, куда я шли.
Он наклонился немного вперед и поднял голову к небу, к черной расщелине между домами. Потом посмотрел в воду.
- Видишь, вон там?
Мерле подошла и встала рядом. Посмотрела на слегка колышущуюся поверхность воды, туда, куда был нацелен его палец. С канала, у берегов затянутого водорослями, тянуло гнилью, но она не обращала внимания на запах.
В воде отражалось одно светлое окно, одно единственное. Оно находилось на втором этаже дома на той стороне канала, который был не более пяти метров шириной.
Не понимаю, что ты хочешь сказать? - спросила она.
- Видишь свет в окне?
- Вижу.
Серафин вынул из кармана серебряные часы, очень дорогие, по всей видимости, времен его успешной воровской карьеры. Нажал на часах кнопку, и крышка открылась.
- Десять минут двенадцатого. Мы пришли вовремя.
- Ну и что?
Он усмехнулся.
- Сейчас объясню. Ты видишь отражение на воде. Так?
Она кивнула.
- Хорошо. Теперь посмотри на дом и покажи мне окно, которое отражается в воде. То, что светится.
Мерле взглянула на темный фасад дома. Все окна были похожи на черные дыры, ни в одном не горел свет. Она перевела взгляд на воду. Отражение не менялось: в окне был виден свет. Она опять посмотрела на дом, на то самое окно: оно было темным.
- Как же так получается? - спросила она в полном недоумении. Отраженное окно светится, а окно в доме - черное?
Серафин растянул рот в широкой улыбке.
- Вот так.
- Волшебство?
- Не совсем. Но, может быть, и оно. Смотря как к этому подойти.
Она нахмурилась.
- Ты не мог бы пояснее сказать?
- Это всегда происходит после полуночи. Во многих местах города между двенадцатью и часом ночи случается одно и то же. Немногим известны такие места, я тоже знаю только некоторые. Там в этот час в воде появляется зеркальное отражение домов, но не совсем точное. На первый взгляд и не заметишь разницу. Например, окно освещено, как здесь, или дверь открыта, или люди ходят вдоль домов, а на самом деле людей никаких и нет.
- Как же такое бывает?
- Никто ничего не знает. Правда, слухи всякие ходят. - Он понизил голос и с загадочным видом проговорил: - Рассказывают, что есть вторая Венеция, зеркальная, которая существует только в своем зеркальном отражении на воде. Или же находится так далеко отсюда, что до нее не доплыть ни на самом быстроходном корабле, ни на солнечных лодках египтян. Говорят, что она - в ином мире, который похож на наш, но совсем другой. А в каждую полночь ворота на границе между обеими Венециями распахиваются, - может быть потому, что они очень ветхие, поизносились за прошлые века, как старый ковер.