Странствия Шута (ЛП)

Также, как мы с отцом сожгли тело посланницы.

Я дернулась и побежала, но побежала, как маленькая девочка, в мокрых и холодных носках, одетая в длинную и тяжелую меховую одежду. Я проваливалась и прорывалась сквозь тяжелый мокрый снег. Это походило на бег в мешке.

- Стойте! - закричала я. - Остановитесь!

Рев пламени, стоны и бормотание людей из Ивового Леса и отчаянные крики Шун поглотили мои слова.

Но полная женщина их услышала. Она повернулась ко мне. Туманный человек смотрел на съежившихся людей, используя свою магию. Я оказалась ближе к красивому мужчине, чем к полной женщине и ее последователям. И побежала на него, издавая такие же бессвязные крики, как и Шун. Он стаскивал с нее одежду, разорвал блузку, обнажил грудь, подставив ее снегу и холоду, дергал и рвал алые юбки одной рукой. Другая его рука отражала удары, которые Шун пыталась нанести по его лицу. Я двигалась не слишком быстро, но достаточно, чтобы врезаться в него в полную силу и вцепиться руками.

Он слегка хмыкнул, ворча повернулся ко мне и стукнул  свободной рукой. Не думаю, что он бил хотя бы вполсилы, потому что он был занят, удерживая Шун. Это было и не нужно - я полетела назад и приземлилась в глубокий снег. Он выбил воздух из моих легких, но я была скорее унижена, чем ослеплена болью. Задыхаясь и давясь, я перевернулась в снегу, пытаясь опереться на руки и на колени. С трудом вдохнув, я выкрикнула слова, которые едва ли имели смысл для меня, но были самыми страшными, что я смогла придумать:

- Я убью себя, если вы причините ей вред!

Насильник не обратил на меня внимания, но я услышала возмущенные крики последователей полной женщины. Она что-то кричала на незнакомом мне языке, и бледные люди неожиданно окружили меня. Трое схватили меня и поставили на ноги, отряхивая от снега так усердно, что я почувствовала себя ковром, который выбивают. Я оттолкнула их прочь и покачнулась в сторону Шун. Я не видела, что с ней происходит, и слышала только звуки борьбы. Я боролась, пытаясь вырваться от моих спасителей.

- Шун! Помогите Шун, а не мне! Шун!

Свора бросившихся туда людей, казалось, вот-вот затопчет Шун, но затем толпа откатила чуть дальше. У бледных людей было единственное преимущество – их количество против одного насильника. Я слышала то звуки ударов, то чьи-то вскрики боли. Время от времени кто-то из слуг пухлой женщины вываливался из гущи, зажимая кровоточащий нос или скрючившись и хватаясь за живот. Но все же своим явным превосходством в числе они одолевали его, наваливаясь сверху и прижимая к земле. Кто-то вдруг крикнул:

- Он кусается! Осторожно! - и это вызвало переполох среди кучи тел.

Все это время я неуклюже продвигалась вперед, падала, поднималась и наконец вырвалась из глубокого снега на утоптанную землю. Я, рыдая, бросилась на колени около Шун:

- Только не умирай! Пожалуйста, живи!

Но, казалось, было поздно. Я ничего не почувствовала, склонившись над ней. Потом, когда я коснулась ее щеки, ее распахнутые глаза моргнули. Она посмотрела на меня, не узнавая, и начала коротко вопить, будто курица на насесте.

- Шун! Не бойся! Ты в безопасности. Я смогу защитить тебя. - Произнося эти обещания, я понимала, насколько смешно они звучат. Я потянула за порванные кружева ее блузки, роняя снег с рукавиц на ее обнаженную грудь. Она ахнула и вдруг схватила разорванные края ткани, а затем села, наглухо стянув ворот. Посмотрев на ткань в своих руках, она судорожно произнесла:

- Оно было превосходного качества. Было. - Она склонила голову, из ее горла вырывались рыдания, ужасные, заставляющие содрогаться, рыдания без слез. 

- Это по-прежнему так, - заверила я ее. - И ты все еще здесь. - Я начала успокаивающе поглаживать ее, не сразу сообразив, что мои рукавицы все облеплены снегом. Я попыталась стащить их с рук, но оказалось, что они прикреплены к рукавам мантии.

Позади нас полная женщина говорила с мужчиной, распростертом на снегу.

- Ты не можешь получить ее. Ты же слышал слова Шайсима. Он ценит ее жизнь, как свою собственную. Ей нельзя причинять вред, иначе он может навредить себе.

Я повернула голову, чтобы посмотреть на них. Пухлая женщина оглашала свои требования, и они медленно доходили до мужчины. Насильник отвечал на них проклятиями. Чтобы понять, насколько был велик его гнев, не надо было знать язык. Бледные люди пятились от него, падали, увязая в глубоком снегу, когда он стал подниматься на ноги. У двоих шла носом кровь. Он плюнул в снег, выругался и зашагал в темноту. Я слышала, как он сердито наорал на лошадь, послышалось ржание и тяжелый топот копыт, галопом уносящийся прочь.

С варежками пришлось сдаться. Я присела рядом с Шун, собираясь заговорить с ней, но не знала, что сказать. Не хотелось еще раз лгать, что она в безопасности. Никто из нас не был в безопасности. Она погрузилась глубоко в себя, притянув колени к груди и уткнув в них голову.

 - Шайсим. - присела передо мной полная женщина. Я не смотрела на нее. - Шайсим, - снова произнесла она и коснулась меня. - Она важна для тебя, эта девушка? Ты видел ее? Она делает важные вещи? Она ценная? - Она положила руку на шею Шун, будто та была собакой, и Шун съежилась от  ее прикосновения. - Она та, кого ты должен держать при себе?

Ее слова впитались в меня, как кровь Фитца Виджиланта в затоптанный снег. Вопрос был важен. Он требовал ответа, причем правильного ответа. Что она хочет, чтобы я сказала? Что я могу сказать, чтобы Шун осталась жива?

Я все еще не смотрела на нее.

- Шун очень ценна, - сказала я. - Она делает важные вещи. - Я вытянула руку в сторону и сердито закричала. - Они все ценны. Они все делают важные вещи!

 - Все правильно. - Мягко проговорила женщина, как будто я была маленьким ребенком. Я поняла, что возможно она считала меня младше, чем я есть на самом деле. Можно ли это использовать? Мой разум отчаянно выбирал стратегию, пока она продолжала говорить. - Каждый важен. Все делают необходимые вещи. Но некоторые люди ценнее остальных. Некоторые люди заставляют мир изменяться. Сильно меняться. Или же они совершают крохотные изменения, которые могут привести к большим переменам. Если кто-нибудь знает, как использовать их. - Она сгорбилась еще сильнее, чтобы ее лицо находилось напротив моего, и посмотрела на меня. - Ты же знаешь, о чем я говорю, не так ли Шайсим? Ты видел пути и людей, которые являются развилками. Не так ли?

Я отвернулась, тогда она взяла меня за подбородок, чтобы развернуть мое лицо к себе, но я перевела взгляд на ее губы. Она не могла заставить меня посмотреть ей в глаза.

- Шайсим, - мягко упрекнула она меня. - Посмотри на меня. Эта женщина важна? Она необходима?

Я знала, о чем она говорила. Видела это, когда нищий коснулся меня на рынке. Существовали люди, вызывающие изменения. Все люди могли изменять, но некоторые были подобны камням в течении, направляющим реку времени в новое русло. 

Я не знала, солгала ли я или сказала правду, когда заявила:

- Она важна. И значительна для меня. - Что-то, вдохновение или хитрость, побудило меня добавить. - Без нее я не доживу до 10 лет.

Полная женщина тревожно вздохнула.

- Поднимите ее! - крикнула она своим последователям. - Относитесь к ней бережно. Она должна быть исцелена от всех тех вещей, что с ней сегодня произошли. Будьте осмотрительны, лурики. Она должна выжить любой ценой. Нужно держать ее подальше от Хогена, упрямство заставит его желать ее пуще прежнего. Он будет очень решителен, так что нам надо быть еще более решительными, и нам надо найти свитки, чтобы узнать, как удержать его в рамках. Кардиф и Реппин, на сегодня ваше задание посовещаться с теми, кто помнит, может быть они смогут наделить нас мудростью. Больше мне на ум ничего не приходит.

 - Могу я сказать, Двалия? - мальчик в сером одеянии низко поклонился и остался в этом положении.

- Говори, Кардиф.

Кардиф выпрямился.

- Шайсим назвал ее Шун. На его языке это имя означает «избегать» или «остерегаться опасности». Существует множество свитков, основанных на снах, которые снова и снова предупреждают нас остерегаться и избегать бросать значимые вещи в огонь. Если  все это перевести на его язык, получится «Шун не в огне» или «избегайте пламени»?